11634-1 (Особенности интеграции иммигрантов из бывшего СССР), страница 3

Таким образом, культурная жизнь русских иммигрантов в Германии имеет большие возможности, которые используются значительной их частью. По оценкам иммигрантов и согласно их собственной деятельности можно говорить об отчетливом стремлении сохранить свою культуру. Однако такое стремление нельзя признать массовым, на бытовом уровне культурная жизнь существенно ограничена. Причина собственный уровень культуры большинства иммигрантов. Немцы в своей массе проявляют интерес к русской культуре. Наиболее вероятно, что они склонны к целенаправленной деятельности по ее освоению и возможно более полному сохранению. Они, следовательно, не должны быть заинтересованы в отчуждении русских от себя точно так же, как и в их ассимиляции.

Русская иммиграция имеет свое идеологическое выражение в целенаправленном сохранении русской культуры и исторической памяти. Причем, судя по всему, это неполитическая, чисто культурная деятельность.

Проблема противостояния культур

Отчетливо наблюдается противоположность русской и немецкой культур. "Если понимать духовную жизнь так, как в России, то такой духовной жизни не получится. Проблема в том, что люди, которые страдают по подобной духовной жизни, это те, кто эмигрировал только телесно, а духовно они остались там. Они мучают свое тело, потенциально им никто не мешает обрести духовную жизнь, но нужно сделать внутренний выбор, принять решение: или ты приехал сюда, и твоя духовная и физическая жизнь будет здесь, или ты остался там душой, а твое тело будет здесь" (протокол 8).

Со стороны немцев также можно отметить духовное неприятие русского: "Муж немец. Он не понимает по-русски. Мы говорим только по-немецки. Он не любит ничего русского, кроме меня. Он бизнесмен, он интересная личность. Но когда речь шла о детях, он сказал, что не хочет иметь детей со мной. "Ты их будешь учить русской культуре и тем самым отодвигать их от меня, отдалять от меня. Я не хочу, чтобы они знали язык, который не знаю я. У вас с ребенком будет тайна через вашу русскую культуру"" (протокол 2).

Несмотря на благоприятные социальные условия, нельзя в полной мере говорить о полноте духовной жизни в Германии "русского здесь не хватает русской культуры, общения. На накую-то часть духовная жизнь среднего русского иммигранта остается незаполненной. Поэтому мы с удовольствием ходим на русские концерты, читаем литературу, слушаем передачи, просто общаемся по-русски" (протокол 9). "Есть еврейские семьи, в частности с Украины, которые вполне осознанно хотят вернуться на Украину. Они здесь хорошо обеспечены, но в основном из-за недостатка духовности хотят эмигрировать. Они стремятся в другие европейские страны. Их давит немецкая ментальность. Здесь очень тяжело для человека с нормальной психикой. Я знаю массу даже самих немцев ( имеются в виду "русские немцы". Н. Ф.), которые говорят, что, когда я отработаю, я уеду отсюда. Есть много людей, которые покупают дома, чтобы уезжать из Германии на длительные сроки. Мне хочется дышать, здесь я не могу дышать. Все тяжело климат, юридическая система. В России тяжело, а в Германии кошмарная бюрократическая система и ментальность. Такое положение у тех, кто имеет собственные запросы, которые не сводятся к тому, чтобы быть только одетым. Русскому нужно всегда что-то еще, а этого "что-то еще" здесь нет. Если бы это здесь было, то и немцы не хотели бы так активно отсюда уезжать. Я знаю многих таких. Немцы (из бывшего СССР) едут в Австралию, хотят получить работу в Америке" (протокол 7, а также 1, 2, 9).

"Недавно в Германии вышла книга "Fortschritt nach Inen" ("Успешный путь внутрь"). В ней говорится о том, что нужно пройти большой путь от общества потребления до общества культуры. Что касается Германии, то стадию потребления она уже прошла, она научилась потреблять. Во всем господствует какой-то рациум. Здесь никто ничего не делает просто так, здесь люди умеют грамотно потреблять, только продавая себя. Чтобы консумировать и подороже продать, каждый создает свой профессиональный имидж. А потом этот имидж с возрастом нужно поднимать. Что касается России, то ей предстоит пройти ступень потребления, а ступень культуры у нее уже позади. Нам как раз нужно сейчас только научиться консумировать. Вы задумайтесь, ведь мы росли совершенно по-другому. Я занималась музыкой. Зачем? Я нечего от этого не получила. Это все нужно, но не для того, чтобы чего-то достичь. Конечно, тут есть люди, для которых можно заниматься непреходящими ценностями. Но это очень богатые люди, они могут себе позволить роскошь духовной жизни. У остальных это Arbeitsstil" (протокол 7).

Таким образом, русская и немецкая культура слишком различны, чтобы можно было говорить о нормальной интеграции, то есть о равномерном совмещении их у индивида. Точно так же проблематична и ассимиляция. Остается этническое отчуждение, которое не изолирует русских от немцев, а оставляет их внутреннюю культурную жизнь, духовность в себе, вне связи с культурами других этносов.

В отличие от взрослых иммигрантов первого поколения, о втором поколении суждения весьма противоречивы. "Дети иммигрантов уже не хотят ни читать русские книги, ни смотреть русское телевидение. Они уже ближе к немцам, к немецкой культуре и реальности и теряют русскую культуру. Часто можно видеть, что им пытаются помочь в сохранении русской культуры и языка, но они нередко противятся этому, они не видят для себя перспективу в знании этого" (протокол 4). "Сын читает только что-то немецкое. Пушкина и других русских авторов, которых мы привезли с собой, он не читает. А вот старший, уехавший в 18 лет, останется русским" (протокол 3).

"В будущем дети вырастут и будут делать то, что им нравится. Они никогда не станут русскими, да я этого и не хочу. Им некому привить эту культуру. Я не стал это не себя брать. Живя в Германии, моему ребенку лучше заниматься Гете, чем Толстым. Если вырастет и захочет заниматься Толстым пусть. Я отталкиваюсь от того, что будет проще моему ребенку. Я говорю с ним на немецком" (протокол 8). "Если говорить об ассимиляции, то первое поколение будет страдать, но не будет ассимилировано". (По нашей трактовке, оно, не превратившись в немцев и оставшись русскими, будет этнически отчуждено). "А второе поколение оно ассимилируется и уходит в немецкую среду. С ними будет то, что произошло с первой русской эмиграцией. Единицы не ассимилировались, остались русскими. А это были люди действительно высокой культуры. Проблема в детях. Попадая в школы, они не в состоянии противостоять ассимиляции. Ведь разница в том, что у людей в России были совершенно другие цели. Здесь все очень четко. Все подчинено мелкому прагматизму" (протокол 7). Прагматизм повседневной жизни, подчиненный прежде всего потребительским целям, подчиняет себе русского человека, и нужно чрезвычайно много повседневных усилий для того, чтобы остаться человеком русской культуры. Между русской и немецкой духовностью эксперты видят противоречия, которые не могут быть преодолены безболезненно, без внутреннего личностного конфликта: либо русский становится немцем, либо он остается русским, отчужденным от немцев. И принимать надо однозначное решение. "Вообще, эта страна переработает всех иммигрантов, кто здесь останется, кроме старшего поколения, тех, кто приехал в очень зрелом возрасте. Но их дети уже непременно будут немцами, здесь достаточно жесткие социальные отношения. Если человек достаточно долго здесь будет жить, он отшлифуется и станет немцем. Главное для всех родителей-иммигрантов поймать момент, чтобы из ребенка не воспитался русский, это будет для него трагедией на всю оставшуюся жизнь. Я, да и многие другие, при всей своей приверженности к немецкой культуре, все-таки не немец. Я вырос в российской немецкой семье, в немецкой идеологии, но вырос русским. Получается, что у меня ни там, ни здесь нет родины. Это трагедия. Как же я моим детям буду желать того же?" (протокол 6, а также 3). "Человек не может сочетать гармонично две или три культуры. Если он личность, то она должна быть единой, иначе это будет шизофреник" (протокол 8).

"В целом, можно прожить здесь всю жизнь и сохранить русскую культуру. Если поставить такую цель. Хотя в массе безусловно происходит ассимиляция. Если иммигранты начинают задумываться о своей жизни, то они даже стремятся к этому, в противном случае они не смогут получать удовольствий от жизни" (протокол 10). "А не ассимилироваться вы не можете, иначе вы не дождетесь должного социального уровня, поскольку вы приехали в Германию. Это естественно. И все старые иммигранты, которые учились в немецких школах, интегрировались в эту среду. И все, кто приезжает, будут интегрированы в это общество. И так же, когда пойдут работать. А те, кто сохраняет ради экзотики культуру и язык, это дело личной культуры" (протокол 7).

Эксперты, таким образом, оценивают тенденцию к ассимиляции второго поколения иммигрантов как неизбежную, но при условии, если не будут предприниматься целенаправленные действия для сохранения и развития русского культурного потенциала иммигрантов. Вместе с тем, русская культура имеет своего носителя, она достаточно развита в самих русских, которые стремятся сохранить ее. Однако ни у одного эксперта речь не шла о том, что у русской культуры есть собственные источники и средства развития.

Эксперт высказывает очень весомое замечание о том, что связывает русских иммигрантов между собой: "Русских иммигрантов связывает прошлое. Прошлое. Без различия национальностей. Все, кто говорит по-русски, связаны одним прошлым" (протокол 9).

Настоящее, продолжим, надо строить заново. Но собственная культурная база для этого слаба она сформировалась на низком уровне в условиях СССР и находится у большей части иммигрантов под естественным влиянием инонационального окружения. И тогда русским иммигрантам придется перестать быть людьми своей культуры, своей нации. С точки зрения культурного развития, иммигранты могут в лучшем случае только сохранить себя, но не развиваться как самостоятельный этнос. Есть, однако, иной путь, по которому идет интеллигенция из бывшего СССР. В некоторых семьях иммигрантов можно наблюдать принципиально иное отношение к русской культуре, к ее сохранению и развитию. Некоторые эксперты, являясь интеллигентными представителями своего этноса, демонстрировали отчетливое стремление к культуре, не признающей национальных ограничений. "Я говорю с русскими по-русски, а с немцами по-немецки" (протокол 10). Билингвизм строится на основе сближения языка и культуры русской и еврейской с немецкой. Причем, основа остается русской, и именно из нее вырастает тенденция к практическому единству различных культур, которым обладают личности русских и еврейских иммигрантов.

У некоторых иммигрантов, причем разного социального положения, есть склонность видеть себя кем-то вненациональным. "Я бы хотела, чтобы моя дочка была немка, которая знала бы и русскую, и немецкую культуру. Я бы очень хотела, чтобы моя дочка осталась русской и русский язык был ее родным. Но я привезла ее в Германию, я это понимаю. Я беру ей русскую учительницу по русскому языку и литературе. И у нее огромный интерес к русскому языку и литературе. Моя дочка к 10 годам уже прочитала Чехова, Бунина, всех классиков, то, что адаптировано к ее возрасту, и советскую литературу. Моя свекровь привезла из России огромную библиотеку, начиная с Библиотеки пионера. Дочка все читает. Я не думаю, что это только влияние семьи и родителей, это дочь поняла преимущества многокультурного человека. Она подчеркивает в школе, что она принадлежит к русской культуре, все знают, что папа еврей, мама русская. Дочь часто рассказывает о русской литературе, и дети тоже хотят читать книги русских писателей. Моя дочь индивидуальность: она живет в Германии, и в то же время она русская с еврейской культурой, знает еврейские праздники и обычаи. Это результат нашего образа жизни. Это характер моей дочери. Мы не потеряли своей культуры. Она поняла, что быть русским в Германии это неплохо. Она хорошо себя чувствует. Но при всем интересе к русскому она пишет стихи по-немецки. Она пишет по-русски и хорошо говорит по-русски. У нее прекрасное чувство языка. Дело не в нашем богатстве, и русские учителя, кстати, скромно оплачиваются. Я знаю много семей, родителей, где думают так же, как и мы. В одной семье мама узбечка, а папа немец из СССР, который прекрасно говорит по-русски. Дети учили русский язык с русским педагогом. Дети знают русский, немецкий и узбекский языки. Ограничить ребенка одной культурой неестественно, потому что в иммигрантских семьях все равно чаще всего говорят по-русски. Это все равно, что делать ребенка одноруким. Я считаю, что двукультурье дает положительный результат" (протокол 9).

"Если у меня будут дети, то я буду стремиться дать им европейское образование" (протокол 7), то есть не немецкое, не русское или какое-либо другое конкретное национальное, а именно европейское вненациональное.

"Я не хочу иметь вокруг себя никакой русской общины. Толстовский фонд это чисто антисоветская организация. Община украинцев тоже чисто националистическая организация. У меня деятельность чисто человеческая. Я не заинтересована в создании иллюзорной родины для беженцев. Я хочу построить мост между русской и немецкой культурой. Все вечера делаются на двух языках. Десять лет мы все делали на двух языках. В нашем обществе более 90 членов, но из них только десять человек знают русский, все остальные немцы. У них интерес к русской культуре. Они идут в "Мир" это поход куда-то, это событие" (протокол 1).

Здесь продемонстрирован целенаправленный процесс этнической интеграции в области культуры, этнокультурной интеграции, деятельности по ее развитию, причем, двусторонней интеграции немцев к русским и русских к немцам, что выходит за пределы собственно этнического и вырастает в общечеловеческое.

Эксперт, занимающийся коммерцией, говорит, что он "человек свободной профессии, посредник на немецком рынке между немцем и немцем, между турком и немцем" (протокол 3).

Вот еще один, чрезвычайно оригинальный пример надэтнической жизни. В самом центре Мюнхена посреди огромного Olimpik-park Zentrum есть усадьбочка с совершенно русским беспорядком и заброшенностью в саду и огороде, глинобитная изба и церквушка, материалы на постройку которой собирались из мусорных куч. Все это сооружено руками Тимофея Прохорова, которому недавно исполнилось 103 года. Он утверждает, что голос о постройке прозвучал, когда он бежал из плена и возвращался через Польшу в Россию: "Иди и поставь мне храм, где соединены будут все народы и все веры. В России нет Бога. Вернись к немцам и поставь там", услышал он голос Богородицы. И поставил церковь в самом центре Баварии.

Тимофей Прохоров видит свою миссию в том, чтобы способствовать соединению русской и немецкой, западной и восточной культур. Построенный храм он называет церковью Востока и Запада. Прохоров продолжает считать себя русским. Но то, что он делает, превращает его во вселенского человека. Он наследует русскую меру отношения к миру, описанную русскими философами и писателями. Дед не просто сохраняет, а подчеркивает и практически развивает эту меру до межнациональных масштабов своим необыкновенным поведением.