4818-1 (Детство (культурологическая картинка))

Детство (культурологическая картинка)

Дети торопятся вырасти, а взрослые потом всю жизнь испытывают ностальгию по детству. Это не просто желание снова превратиться в детей, открутить время вспять. Вернуться в детство детьми неинтересно. Это значит потерять мир, снова хотеть обрести его, торопить время, стремиться вырасти. Менее фантастический и более страшный способ впасть в детство это безумие. Кто пожелает себе маразма ?

Вся мука тоски по детству как раз и заключается в том, что безумно хочется, не потеряв взрослости, снова обрести окружающий мир таким, каким он виделся, чувствовался, был для нас в детстве. Эта тяга не порочна, она спасительна. Ибо если не сделаемся как дети, не сможем войти в Царствие Небесное. Память детства напоминает нам, какими мы должны быть. Она столь же необходима нам, как память смерти.

Чем помнится детство ? Мир большой, яркий, светлый. День длится долго, многое случается и всё интересно. Следующий день будет новым, отличным от предыдущего. Время вливает в нас силу: мы научаемся, мы можем всё больше и больше. Кажется, что скоро мы сможем исполнить любое своё желание. Мир податлив и благорасположен к нам. Нас любят и охотно прощают. У нас есть друзья, с которыми нас объединяют школа и двор, а это уже полмира. Мы верим людям и верим в себя. В детстве это просто - мы сами просты и не сильно запачканы грязью.

Но мы взрослеем, и краски блекнут. Самостоятельность, к которой мы так стремились, взваливает на наши плечи бремя забот. День сокращается. Уже не успеваешь переделать дела. Нужное и интересное расходятся. При этом интересное тает и съеживается на глазах. Нового не хватает, оно уже не той глубины, как в детстве, не так захватывает дух. Дни становятся похожими один на другой. Рождается скука, а из осознания скуки возникает тоска. Мы сложны, нам сложно понять друг друга, еще сложнее понять другого. Нас разделяет и то, и это, и очень сложно найти то, что может объединить. Мы не верим друг другу и всё время находим то, что укрепляет это неверие. Мы не доверяем себе, и поделом: наши слабости взяли над нами силу. С каждым годом нам всё сложнее взять над собою верх, выйти за рамки привычек, сделать поступок. Наш мир зол и упруг, - на каждое усилие он отвечает новым ударом. Даже если сначала держишь удар, со временем опускаются руки. Кажется, что ничего светлого в жизни уже не будет, разве местами и, в основном, в пустяках.

Безрадостное существование взрослого (удел "тянуть лямку") противопоставляется нашим сознанием беззаботности детства. Мы чувствуем себя больными и не верим в искусство врача. Это не исключительное, а рядовое, обыденное состояние. Это состояние большинства.

Оно закономерно, и не только в силу того, что большинство - взрослые, не потерявшие разум. Также закономерно и ощущение ненормальности, повреждённости нашего бытия. То, под прессингом чего изнемогает наша душа, есть грех. И этот грех - не совокупность наших неправедных дел, в которых можно покаяться и тем облегчить душу. Это - тяжесть нарушения гармонии нашей внутренней конституции, тяжесть жизни не в Боге. Нет человека, кто жив будет и не согрешит. "Грешу как дышу" - грех проникает во все поры нашей жизни, сказывается в мелочах, сковывает силой привычки.

Таково состояние человека после грехопадения. А душе необходимо быть святой, без благодати она погибает от голода, как тело без пищи. Духовный голод безблагодатной жизни томит нас. Нам плохо, но это уже хорошо. "Блаженны алчущие и жаждущие правды, яко насытятся". "Блаженны плачущие, яко утешатся". То, что нам плохо, то, что мы страждем духовно, есть малое, но истинное искупление наших грехов. Не страдавшие на земле будут страдать за смертью. Но главное: боль души принуждает искать спасения. Чем сильнее мы осознаём расстроенность нашего бытия, тем больше это нас побуждает искать возможности воссоздать его первозданную цельность. Зная, что и свет в нас тьма, и взывая к настоящему Свету, мы свидетельствуем, что возлюбили свет более чем тьму, а потому мы - не дети тьмы, а сыны света.

Состояние детства - нахождение вне мира греха - вернуть, конечно, нельзя. Изменения, которые порождает в нас грех, необратимы, и даже если благодать Божия изгладит наши грехи, останется искус греха, память нашего существа о совершенном - некоторое искажение первоначального светлого плана.

И все же, не имея возможности полностью переселиться в цветное бытие (это означало бы, оставаясь на земле, духом жить в Царствии Небесном, а кто скажет о себе, что ему такое под силу ?), мы можем всё больше и больше цвета класть на серое полотно нашей обыденной жизни. Пользуясь памятью детства, можно действовать прямо по пунктам.

1) Памятна свежесть эмоций, переживаемых в детстве. Это трепетное чувство можно вернуть. Главное - не ошибиться с объектом. Детская душа, познавая мир, радостно трепетала от всех его граней. Взрослый человек уже богат знанием. Он знает о тайне смерти, что всё преходяще. Он знает о тайне повторения, что ничего нет нового под солнцем. Ни новые вещи, ни новая информация не могут по-настоящему потрясти душу взрослого. Всё, что привносит в мир человек, исчерпаемо и неглубоко. Но велика глубина творения Божиего. Природа удивительна и неповторима в каждый момент бытия. Если полюбить быть с ней, а не воспринимать её просто как внешнюю среду, то можно вернуть себе один из источников радости восприятия.

Другой источник, более близкий нам, - люди. Надо коллекционировать хороших людей. Стяжавший свет щедро светит другим. Как коллекционер находится в постоянном поиске недостающих звеньев своей коллекции, так и мы можем тратить своё время на поиски людей, исполненных света. Чем больше мы уделим им своей жизни, тем она станет светлей. Есть люди, быть рядом с которыми радостно, и лишать себя радости общения с ними - это плохой аскетизм.

2) Детство чище, детские грехи легче. Почему ? Нет навыков греха, но не только. Жизнь проще, меньше ситуаций, когда надо грешить.

Ребенок живет здесь и сейчас. Взрослый живет будущим. Ребенок может мечтать о том, что будет, когда он вырастет. Но свое время он тратит на настоящее. Школа, конечно, призвана помочь ему в будущей жизни, но ведь и учителя не скажут, в чем конкретно будет заключена эта помощь. Если же в ребенка вбить сознание, что он учится только потому, что это знание ему нужно будет потом, он потеряет интерес к учебе и будет учиться плохо.

А ведь как раз у ребенка и есть будущее, у взрослого-то по правде его нет. Однако мы, взрослые, мотивы наших поступков выводим, как правило, именно из того, чего еще нет. Мы строим планы, а потом тратим силы, чтоб следовать им. Нам нужно сделать многое, половину этих дел мы сами взвалили себе на плечи, сами зажали себя сроками, и теперь изнемогаем от сознания того, что планы наши трещат, сроки не выполняются. Кажется, что мы ничего не успеем, и у нас опускаются руки. Сколько забот !

Между тем, незачем заботиться о завтрашнем дне, для каждого дня хватает своей заботы. Человек предполагает, а Бог располагает. Цели, которые мы ставим себе в этой жизни, - не абсолютны. Абсолютная цель лежит вне жизни, это спасение. Все, что не ведет прямо к конечной цели, может быть отброшено без ущерба для смысла жизни. Избавиться от житейских дел нельзя, но можно изгнать их из сознания. Руки делают, ум обдумывает, как это сделать лучше, но душа может и не участвовать в этом процессе.

Стоит только перестать загружать душу суетой дня, как она почувствует себя свободной. Она станет более доступной самоанализу. Её освобожденные силы можно будет посвятить другому - восприятию природы, творчеству, молитве. Избавившись от необходимости размениваться по пустякам, душа станет чище.

3) Детство исполнено доверия к миру, но мы знаем, что ему нельзя доверять. Кризис авторитетов - стандартная характеристика переходного возраста, но часто он затягивается на всю жизнь. Ребенок верит друзьям, еще больше он верит родителям, да и не только им - каждому взрослому. Потом оказывается, что взрослые могут лгать, даже родители. Более того: даже если они будут честны, их знание несовершенно - они многого не знают, они даже могут ошибаться. Они могут настаивать на своих ошибках.

Вернуть себе авторитеты среди людей можно, только признав за ними право на ошибку. Авторитет - не источник абсолютного знания, он только транслятор - в меру своей компетентности. Источник абсолютного знания - Бог. Нужно осознать свою меру доверия к Богу. Как правило, она очень низка. Мы понимаем, что Бог всемогущ и всеведущ, но это догматическое знание остаётся безжизненным. Мы знаем, что Бог ведет каждого человека, предлагая ему пути к спасению, но и это остается схемой ума, а не фактором жизни.

Между тем, мы открыты перед Богом более, чем ребенок перед взрослым. Наши дети еще могут от нас что-то утаить, но что спрячешь от Бога. ? В каждое мгновение любой из нас предстоит перед Ним. Господь нас наказывает, но милует: наша жизнь еще длится и, значит, у нас еще есть возможность спастись. Господь добр, он любит нас: все, чтобы с нами не происходило, если мы покорны Его воле, происходит для нашей же пользы, - если под пользой понимать пользу вечной души, а не временного бытия на земле.

Довериться Ему значит признать Его волю. Добрую волю. Признать, что происходящее с нами - акт Божией заботы, проявление Божией любви. И тогда вернется ощущение детства. Душа получит опору - рядом с ней, неопытной и слабой, всегда будет мудрый и терпеливый, любящий Взрослый, устрояющий путь к светлой и чистой жизни в большом и прекрасном мире, который обещан всем нам.

Доверяя Богу, уже можно довериться людям. Каждая наша встреча не случайна, каждый человек, пересекшийся с нами, может нас чему-нибудь научить. Всю жизнь приходится учиться умению учиться у встречных. Нам проще, чем первым христианам, у нас есть Символ веры. У нас есть выверенное ощущение православной традиции: что должно в себя впустить, а что нет. Никто из людей не ответит на наши вопросы так полно и глубоко, как нам бы того хотелось, но Бог ответит нам через людей. Пройдет время, и ответы сложатся, как мозаика, из кусочков бесед и встреч единственно верным образом, если нам действительно это важно.

4) Детство богато возможностями. Ребенок, играя, может перебирать профессии как одежки, и всякая может оказаться к лицу. Он может придумать себе жизнь в любой части света, и кто скажет, что он там не будет ?

Будущее ребенка не выводимо из настоящего. Будущее взрослого довольно легко предсказать. Возможности исчерпываются. В этом можно видеть трагедию. И трагедия действительно может иметь место, если сокращение возможностей исчерпывается старением (оскудением духовных, душевных и физических сил).

Однако это исключительный случай. Возможности - это питательная среда не совершенного еще, потенциального действия. Когда действие совершилось, часть былых возможностей утрачивается. Человек может спуститься с горы по любому склону, но если он действительно пускается в путь, его ожидает лишь один склон. Возможность пройти по всем склонам означает или первоначальное состояние бездействия, или постоянное возвращение на вершину горы. Всегда можно начать заново, но если часто возвращаться к началу пути, никуда не придешь.

Утрата возможностей есть свидетельство о состоявшейся жизни. Мы много не можем, потому что мы кое-что уже смогли. Может быть, мы смогли не то и не так, но мы потеряли также массу возможностей наделать еще более страшных ошибок. Этот утраченный отрицательный багаж - наше самое ценное приобретение. Множество изначальных возможностей скрывает тысячи ложных целей. Утрачивая возможности, мы упорядочиваем свое целеполагание. В конце концов, у нас остаются только главные цели.

Это не утрата, а собирание себя. Какие цели - таков человек. Уйдя из детства, мы, так или иначе, сделали себя, и этот продукт - основной результат нашей жизни. Именно по этому результату нас будут судить: важно, что мы представляем внутри себя, - это останется, а внешнее изгладится смертью.

5) Детство объемно. Биологические часы ребенка идут быстро, внутренние процессы опережают внешние. В единицу времени ребенок по внутреннему ощущению успевает больше, чем взрослый.

Можно ли вернуть себе это долгое время ?

Внешний путь - рационализировать времяпользование, сократить состояние "между делом и отдыхом", - основную щель, через которую утекает наше время. Более строго отнестись ко сну.

Однако все это - полумеры: самодисциплина даст нам пару часов, которых нам сейчас так не хватает, но стоит войти в новый ритм, - и мы опять будем испытывать дефицит времени и чувствовать себя загнанными уже при новом режиме.

Вернуть себе время по-настоящему можно, лишь изменив соотношение между внутренним и внешним. Это означает перенести центр тяжести внутрь себя, сосредоточиться на самонаблюдении, стараться поддерживать мысль и молитву, как только в них возникает нужда.

Здесь поистине месторождение времени. Быстрый сон занимает 10-15 объективных минут, а перед нашими глазами может промелькнуть чуть ли не целая жизнь. Если бы и интенсивность бодрствования была такой...