65874 (Ранняя профилактика преступности несовершеннолетних), страница 7

Значительное снижение “порога криминальности” в сознании молодежи проявляется и в том, что многие из них не отвергают дружбы, приятельства с “трудными”, девиантными подростками (41% по результатам надымского исследования)⁹⁵. Вообще к преступности в среде несовершеннолетних возникает удивительное “толерантное” отношение. Так согласно проведенному школьному опросу целых 27,78% учащихся считает преступность просто другим образом жизни, а 9,25% вообще относятся к ней равнодушно (см. Приложение № 3⁹⁶).

Поэтому задачей РППН является, прежде всего, стремление в рамках воспитания и образования формировать устойчивый “порог криминальности” в сознании подрастающего поколения. Необходимо ранними профилактическими мерами культурно разрушать систему преступной мотивации несовершеннолетних, у которых в современных условиях особенно создается иллюзия нормальности и даже справедливости совершаемых действий, когда, как пишет Сукало А.А., при ограблении предпринимателя, вступает в действие “синдром Деточкина”⁹⁷. По этому поводу можно обратить внимание на еще более парадоксальную ситуацию, связанную с тем, что некоторые исследования опровергают традиционный постулат криминологии о низкой самооценки преступников. Сегодня, в условиях режима “благоприятствования” преступной субкультуры самооценка несовершеннолетних преступников часто может быть даже выше, чем у несовершеннолетних с просоциальным поведением, как видно это из исследования Николенко Е.Н.⁹⁸

8. Следующим аргументом необходимости РППН является утверждение о том, что успешная профилактика преступности возможна тогда, когда предпринимаются меры не только в отношении возможных будущих правонарушителей, но также и в отношении их окружения, членов территориальных соседских общин. В чем тут дело? Проблема заключается в том, что, когда у одной части населения возросли активные криминальные настроения, у другой части населения возросло пассивное, преступное равнодушие к тем, кто рядом с ними находится в социально опасном положении, беде или совершает преступления.

В Эр-Риядских руководящих принципах содержится специальный раздел, посвященный роли общины⁹⁹ в предупреждении преступности (IV C). В п. 32 сказано: “Следует создавать или укреплять уже имеющиеся общинные службы и программы, учитывающие потребности, проблемы, интересы и заботы молодых людей…”. В п. 33 : “Общины должны предоставлять молодежи широкую поддержку…” ООН признает важную роль общины в предупреждении преступности, однако самые благие намерения и программы на местном уровне в России в конечном счете будут сталкиваться с действием человеческого фактора – массовым распространением равнодушия, “атомизации” людей. Мельникова Э.Б. вспоминает, когда в 60-х гг. велось большое жилищное строительство, переезжающие новоселы думали о будущем детей своих кварталов. “Они организовывали разные кружки, где с ребятами занимались сами жильцы – умелые взрослые люди: ученые, педагоги, фотографы, мастера спорта. Делали они это, как говорят, по зову сердца, искренне желая сделать детей своего дома культурными, образованными, стремясь отвлечь их от праздных шатаний по улицам и бесцельного сидения в подъездах… Позже жители новых домов стали организовывать домовые, родительские советы и комитеты, установили дежурства в подъездах (ведь микрорайоны только заселялись). Связывались со школами, выясняли, кому из отстающих ребят требуется помощь”, - пишет Мельникова Э.Б¹⁰⁰.

Сегодня такое вряд ли можно себе представить. Гармаев А. приводит эксперимент, который состоялся в Москве осенью 1988 г. на улице Арбат. Двое экспериментаторов договорились с милиционером о том, что он не будет вмешиваться, когда они якобы будут бить их коллегу на виду у прохожих. Эксперимент начался. Эти двое начали “бить” ногами третьего, “избиение” продолжалось в течение трех минут, но никто не вмешался. Рядом с экспериментаторами выступал бард, его слушала большая группа людей, которые только повернули головы на раздающиеся крики человека, отвернулись и продолжали слушать концерт. Никто не помог¹⁰¹.

Для уголовного права и процесса интерес представляют два субъекта – подсудимый (подозреваемый, обвиняемый – на разных стадиях) и потерпевший. Интерес же криминологии шире – внимание ее привлекает и третье лицо, которое видело подготовку, покушение, совершение преступления, но ничего не сделало, чтобы его предотвратить. Поэтому цель РППН - воспитание и формирование большего числа граждан, обладающих не только устойчивым, но и активным правосознанием, готовых помогать и сотрудничать с правоохранительными органами, участвовать в мероприятиях по профилактике преступности несовершеннолетних.

9. Девятым аргументом необходимости РППН является постулат о том, что в существующих программах и концепциях борьбы с преступностью наблюдается неоправданная переоценка влияния социально-экономических причин в детерминации преступности по сравнению с духовными и социально-психологическими причинами. Так, согласно экспертной оценке криминогенных факторов, проведенной ВНИИ МВД применительно к ситуации 1999 года, социально-психологические причины преступности заняли только пятое место по значению после соответственно экономических и финансовых (26.2%), политических (19.4%), правовых (17.8%) и организационных факторов (12.5%)¹⁰². Удельный вес в 11.3% - такова оценка социально-психологических факторов преступности. Такой взгляд является отражением классического одностороннего материально-диалектического подхода на соотношение причин преступности, справедливо критикуемого авторами учебника по криминологии под редакцией Долговой А.И¹⁰³.

Если считать социально-экономические причины преступности основными, приоритетными в современной России, то как тогда можно объяснить такое явление, что, например, в Москве, в которой в течение всех лет реформ была по стране одна из наиболее благоприятных социально-экономических ситуаций,¹⁰⁴ рост преступности был одним из самых высоких по стране? Причем, необходимо учитывать, что это не только высокий рост экономической преступности, но и гораздо более высокие показатели по убийствам, умышленным тяжким телесным повреждениям, разбоям и т.д. В 2000 г., например, с января по октябрь общая преступность в России снизилась на 2.6%, а в столице возросла на 40.7 %¹⁰⁵. Или другой пример: изучение корыстной преступности несовершеннолетних показывает, что лишь очень небольшое количество корыстных преступлений совершается по мотиву нужды (до 10%)¹⁰⁶. Остальные же преступления - по мотивам корысти-потребительства (30%), корысти-легкомыслия (29%), корысти-паразитизма (23,5%).

Материально-диалектический подход не может дать полноценного ответа на эти вопросы. В соответствии с интеракционистским и аксиологическим подходами высокий рост преступности в Москве и очень высокий процент “нематериальных” мотивов в корыстных преступлениях несовершеннолетних объясняется более тяжелой духовной, социально-нравственной и социально-психологической ситуацией в Москве и среди молодежи, чем в других частях России и возрастных группах.

Таким образом, целью РППН является устранение существующего дисбаланса, диспропорции в профилактике социально-экономических и социально-психологических причин преступности в России. В этом отношении можно привести слова русского правоведа Ильина И., который писал, что существует зло внешнее и внутреннее: “Человек гибнет не только тогда, когда он беднеет, голодает, страдает и умирает; а тогда, когда он слабеет духом и разлагается нравственно и религиозно; не тогда, когда ему трудно жить или невозможно поддерживать свое существование; а тогда, когда он живет унизительно и умирает позорно; не тогда, когда он страдает или терпит лишения и беды; а когда он предается злу. И вот довести человека до этого самопредания, до несопротивления, до покорности, до наслаждения злом… бывает гораздо легче не физическим насилием, а другими, более мягкими средствами”. Ильин указывал, что зло гораздо легче входит в душу, если оно увлекает, чем насилует и ломает: “…злодеи, желая одолеть незлодеев, не только насилуют и убивают, но восхваляют зло, поносят добро, лгут, клевещут, льстят, пропагандируют и агитируют. Потом, приобретя авторитет, приказывают и запрещают, склоняют и понуждают угрозами; искушают… угождая дурным инстинктам и разжигая их до состояния кипения”. Эти же злодеи будят в душах “чувства обиды, зависти, вражды, мстительности, ненависти и злобы; ставят людей в тягостные, унизительные, невыносимые условия жизни; подкупают выгодою, почетом, властью; стараются подорвать в душе чувство собственного достоинства, уважения и доверия людей друг к другу; приучают ко злу простой покорностью, бесстыдным примером, незаметным заражением, внушением, расшатанием воли, привитием порочных душевных механизмов; и стремятся покрыть все это явной удачливостью, безнаказанностью, гамом упоенного пиршества…(выделено автором)” .

Таким образом, было выделено девять аргументов, обосновывающих необходимость РППН в целях эффективной борьбы с преступностью несовершеннолетних как одного из факторов возрождения России и выхода ее из кризиса.

Принципы ранней профилактики преступности несовершеннолетних.

В нижеследующих трех параграфах раскрываются основные принципы предлагаемой концепции РППН. С одной стороны, они являются отражением авторской позиции, с другой стороны формулируются с учетом тенденций современности, учета противоположных мнений, обоснованием эффективности в случае реализации на практике, а также их “встроенности” в систему предыдущего опыта воспитания и образования в России. Ниже описываются только особо присущие РППН принципы, а такие фундаментальные принципы как законность, демократичность, гуманизм и другие, связанные с ними, подразумеваются a priori.

II.2. Принцип эффекта положительной цели в ранней профилактике преступности несовершеннолетних.

В качестве методологического принципа концепции РППН используется принцип, который бы можно было назвать принципом “эффекта положительной цели”, мысли о котором уже упоминались выше.

Смысл этого принципа применительно к криминологии означает, что призыв просто не совершать преступления социально значимого эффекта не принесет. Здесь можно привести аналогию из одной евангельской притчи о нечистом духе, покинувшем человека: “Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого” (Мф. 12, 43-45). Для результативной реализации уголовно-правовых запретов, тем более в условиях продолжающегося кризиса, ребенку нужно предложить такую “программу” жизни, которая бы не просто убеждала его в идее “воздержания” от преступления или девиантного поведения, но воплощала бы в себе конструктивные, жизнеутверждающие цели.

Очень четко эту мысль выразил Арнольд Тойнби в “Постижении истории”: “Парадоксальным, но глубоко истинным и важнейшим жизни является то, что для того, чтобы достигнуть какой-то определённой цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели”¹⁰⁷. Действительно, когда утверждается та или иная норма поведения в обществе, можно предвидеть, какая последует реакция. Одна группа, естественно нацеленная на лучшее, постарается даже превзойти ожидаемый эталон. Другая группа определит свое личное отношение через протест против норм. Однако большинство займет удобную позицию посередине между двумя крайностями¹⁰⁸.

Человек, принявший положительные моральные ценности, сопротивляется по отношению к неблагоприятным внешним обстоятельствам, демонстрируя при этом высокую автономию. Именно такой человек и является по-настоящему свободным. Как пишет один из ранних русских правоведов Куницын А.П.: “Поскольку человек может располагать своим поведением независимо от внешних впечатлений, то он называется свободным” . А любые программы выхода из кризиса и борьбы с преступностью, как это неоднократно показывалось выше, требуют правоприменителей с высоким устойчивым правосознанием, и если таковых нет, то тщетны все усилия: одна опухоль будет порождать другую.

В России более десяти лет продолжается острый кризисный период. А в таком обществе количество преступлений само по себе многократно возрастает (даже, если не учитывать воздействие других вышеперечисленных факторов). По данным П. Сорокина, если принять за 100 единиц количество вооруженных грабежей, обычных грабежей и покушений на убийство в Моске в 1914 году, то в 1918-1919 годах они составляли, соответственно, 28500, 800, 1060¹⁰⁹. В своей теории революций Сорокин указал на растущую поляризацию общества революционной эпохи на тех, кто сохраняет позитивный ценностный потенциал, и тех, кто использует революцию для высвобождения из-под “гнета” культурных привычек и социальных норм и переходит на уровень инстинктивного, биологического¹¹⁰. Не будет преувеличением считать происходящие изменения в России той же самой революционной эпохой, интенсивность которой лишь немного меньше (гражданской войны нет, но население России уменьшилось на несколько миллионов человек в результате демографического кризиса).

Как пишет Наумов А.В.¹¹¹, по характеру воздействия на граждан запрета, содержащегося в уголовно-правовых нормах, все общество условно можно разделить на три группы. Одну составляют те граждане, поведение которых не вызывает необходимости установления уголовно-правовых запретов. Они не совершают преступлений в силу осознания того, что преступление не соответствует их личным нравственным представлениям о добре и зле. Другую группу образуют лица, для которых существование угрозы наказания недостаточно и которые все же совершают преступления, несмотря на наличие уголовно-правовых запретов.¹¹² “Промежуточную” группу составляют граждане, которые не совершают преступлений именно потому, что опасаются уголовного наказания. Так вот, что же мы имеем сейчас? Первая, изначально правопослушная группа граждан за последние годы подверглась значительному уменьшению за счет того, что их личные нравственные убеждения были поколеблены. “Промежуточная” группа правопослушных граждан тоже уменьшилась по причине снижения страха наказания и уменьшения потенциала неотвратимости ответственности.

В этой ситуации действие “эффекта возвышенной цели” направлено на воспитание, увеличение, поддержание тех детей, которые не будут совершать преступлений именно из-за своих нравственных-правовых убеждений. Став взрослыми, они смогут сохранять этот позитивный ценностный потенциал при продолжающихся кризисных условиях жизни в России.

В самом обществе существуют некоторые механизмы “инстинктов” самосохранения. Абульханова К.А. пишет, что сегодня актуализируются самые значимые ценности – вера в Россию и ценность своей идентичности с ней, укорененности в ней (как говорят, “здесь мои корни”), потребность любви, близких, семьи¹¹³. По данным Лапина Н.И., каждые три-четыре года, начиная с девяностых, в России возрастает ценность семьи, общения, любви¹¹⁴. Еще пять лет назад некоторые опросы¹¹⁵ (неизвестно, правда, по какой методике они проводились) выявляли согласие россиян с установкой на интеграцию общества на основе признания приоритета некоей макросиоциальной “сверхзадачи” по отношению к любым личностным смыслам жизнедеятельности. “Это определенно свидетельствует о потребности реидеологизации повседневности и неприятия принципа автономии частной жизни”¹¹⁶, - пишет группа авторов статьи, опубликованной в журнале “Полис”. Лунеев В.В. указывает о том же самом: о заметной антикриминогенной роли сплоченности нации вокруг общей цели и сохранении исторической памяти жизни прежних поколений. Общество потребления, живущее одним днем, сиюминутной перспективой и озабоченное одним заработком, общество со слабым социально-правовым контролем обречено на высокую и интенсивно растущую преступность, пишет он¹¹⁷.

Поэтому задачей РППН при использовании данного принципа является объединение потенциала общества, совмещенного с государственными усилиями в организованную систему воспитания и образования детей с устойчивым ценностно-вооруженным правосознанием. Эффективность профилактики при реализации данного принципа создается тем, что завышенные социальные ожидания создают потенциал для личностного роста ребенка и подростка, посредством повышения эталонов социально-значимого поведения.