istoria_prof_prest (История развития профессиональной преступности), страница 2

Процесс возрождения воровских традиций начался с начала 70-х годов, пройдя несколько этапов развития, и достиг к настоящему времени пика своего расцвета.

Во многих регионах России профессиональная криминальная среда, воровская мораль все более находят своих поклонников среди различных социальных слоев, особенно среди молодежи.

Этому негативному процессу во многом способствует “уникальная” криминологическая ситуация, порождаемая социально-экономическими и нравственными условиями общественной жизни.

В чем же ее “уникальность”? В развитых странах на соответствующих уровнях социально-экономической и криминальной иерархий доходы примерно равны или ненамного отличаются друг от друга. То есть рядовой солдат в США, в Японии и т.д. имеет среднегодовой доход, ненамного превышающий доход квалифицированного рабочего этих стран. Такое же положение и на более высоких соответствующих уровнях указанных иерархий.

У нас же иная ситуация. Среднемесячные доходы по основным криминальным профессиям в 20-30 раз превышают сумму легального заработка законопослушных граждан.

В условиях массовой безработицы, когда молодому человеку со средними задатками крайне трудно найти работу с доходами, удовлетворяющими его бездуховно-материальные потребности, а преступная среда сулит “жизнь на широкую ногу”, приостановить процесс криминализации молодежи только уголовно-карательными мерами невозможно.

Преступный мир - не однородная социальная масса, а дифференцированная по уровню авторитета, устойчивости и организованности криминальная среда.

На вершине преступной иерархии находятся “воры в законе”. Это высшее криминальное звание присваивается на “воровской сходке” лицам, как правило, ранее судимым, глубоко усвоившим уголовно-воровские обычаи и традиции.

• Зачисление в касту “воров в законе” осуществляется, если кандидат обладает определенными личностными качествами (жесткий характер, криминальный опыт, знание норм воровской воровских сходок;

• судейство при разрешении конфликтов и др.

Воровской общаг (совет), как коллегиальный орган, осуществляет управление профессиональной криминальной средой (это не значит, что контролируется каждое преступление) на основе функционально-территориального принципа, т.е. имеется ответственный как за отдельное направление криминальной деятельности, так и за определенную территорию криминального влияния. За каждой из которых закреплено специальное лицо (из числа “авторитетов”), назначенное ворами в законе. Эти лица обеспечивают в зонах сбор “криминальных налогов” с объектов, находящихся под криминальной крышей (это, как правило, объекты теневой экономики).

Элита преступного мира находится зачастую вне уголовно правового пространства, ибо “воры в законе” сами преступлений практически не совершают. Существующее ныне уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в борьбе с ними явно неэффективно. Поэтому не случайно, что в большинстве случаев, если и приходится привлечь “вора в законе” к уголовной ответственности, то только за хранение оружия либо наркотиков.

На одного из “воров в законе” возложена обязанность организации воровской кассы, доходная часть которой формируется из следующих поступлений: части преступных доходов организованных преступных групп, отдельных преступников, занимающихся индивидуальной преступной деятельностью (сбытчики наркотиков, барыги, карманные воры, мошенники и т.д.), криминальных “налогов”, выплачиваемых коммерческими структурами за обеспечение “криминальной крыши”, разовых выплат части теневых доходов предпринимателями, не обеспеченными “криминальной крышей”, доходов от собственной предпринимательской деятельности, (осуществляемой либо путем долевого финансового участия в каких-либо проектах, либо путем создания своих фирм с привлечением профессионалов-бизнесменов), вознаграждения за оказание содействия различным категориям дельцов теневой экономики в отмывании “грязных денег” и др.

Расходная часть воровской кассы идет на: ежемесячное денежное содержание, выплачиваемое местным “ворам в законе”, направление определенных сумм денег “ворам в законе”, содержащимся в местах лишения свободы (в тюрьмах: Новочеркасской, Владимирской, Златоустовской; в Новосибирской исправительно-трудовой колонии для содержания осужденных “воров в законе” и “авторитетов”), оказание материальной помощи преступникам, содержащимся в следственном изоляторе и колонии строгого режима, установление и поддержание коррумпированных связей с представителями органов власти, в первую очередь, правоохранительных органов и др.

Немало средств из воровских капиталов в последнее время вкладывается в недвижимость не только в нашей стране, но и за ее пределами.

“Воры в законе” оказывают прямое влияние на преступную массу, находящуюся в местах лишения свободы. Для обеспечения криминального влияния на спец контингент, содержащийся в следственном изоляторе и исправительно-трудовой колонии, “ворами в законе” из числа “авторитетов” назначаются “смотрящие”. В колонии функционирует “общаковый совет” (коллегиальный орган) и ведется “общаковая касса”, которая имеет строго контролируемые доходную и расходную части.

В местах лишения свободы осужденные, как и в XIX веке, объединены в отдельные социальные группы согласно уровню авторитета и криминальной направленности.

Кроме преступной элиты - “воров в законе”, обладающих всей полнотой криминальной власти, в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах существуют и другие категории преступников.

“Авторитеты” - лица, приближенные к “ворам в законе”, их опора и резерв. В различных регионах России “авторитеты” именуются по-разному: “фраера”, “козырные фраера”, “шерстяные”, “путевые” и т.д. Они признают и строго подчиняются нормам воровской морали, но в отличие от “воров в законе” не могут распоряжаться средствами “общаковой кассы”, созывать воровские сходки и участвовать в них с правом решающего голоса. “Авторитеты” нередко бывают организаторами устойчивых преступных групп и активными исполнителями дерзких преступлений.

“Шестерки” - лица из числа уголовных элементов (как правило, профессиональных преступников), выполняющие по указаниям “воров в законе” и “авторитетов” различные поручения: поиск и изучение объектов преступных посягательств, источников криминального дохода; обеспечение связи между представителями криминальной элиты; их охрана и т.д.

“Мужики” - наиболее значительная часть осужденных, стремящихся “спокойно” отбыть срок наказания. Они занимают обособленное положение по отношению к “ворам в законе”, “авторитетам” и “шестеркам”. Но эта категория неоднородна и делится на ряд групп по уровню криминальной устойчивости и направленности.

“Бандиты” (их называют по-разному) - это, как правило, дерзкие преступники, совершившие тяжкие преступления, не признающие воровской морали и криминальной субординации. Они готовы вступить с криминальной элитой в смертельную борьбу. Например, в 1983 году из Владимирской тюрьмы освободился гражданин “Н”, избивший в камере известного “вора в законе”. В тюрьме воровской сходкой ему был вынесен “смертный приговор”, но там его не удалось привести в исполнение, так как приговоренный был изолирован от “авторитетов”. После освобождения за ним в г. Орджоникидзе прибыли “исполнители” приговора. И хотя гражданин “Н” за совершение нового преступления содержался в республиканской исправительно-трудовой колонии, “воровская ксива” была передана в колонию, где приговор и был приведен в исполнение.

“Обиженные” - эта еще одна категория осужденных, которая формируется в процессе внутренних противоречий спецконтингента. “Обиженными” становятся и лица, не уплатившие своевременно игровой и иной долг, и лица, заподозренные в измене, и лица, давшие свидетельские показания против “авторитетов”, и лица, осужденные за определенные виды уголовных преступлений (например, за мужеложство, или развратные действия в отношении малолетних и т.д.), и лица, склонные к мужеложству в пассивной форме, и др.

Позиция “Бандитов”, находящихся вне мест лишения свободы, значительно укрепляется, так что есть все основания предположить, что эта тенденция в ближайшее время будет все более углубляться.

Социальная база “бандитов” значительна. Это, прежде всего, лица, участвовавшие в военных конфликтах в различных “горячих точках” (в Южной Осетии, Абхазии, в Приднестровье и т.д.); лица, ранее состоявшие в республиканских гвардиях, ополчениях, казачьих воинских формированиях, а также бывшие сотрудники правоохранительных органов, подразделений специального назначения, ставшие на путь преступления.

Как правило, “бандиты” не включены в криминальную среду, действуют малыми группами, отличаются смелостью, хладнокровием и опытом ведения боевых действий. Они презрительно относятся к воровской элите и не желают подчиняться нормам воровской морали. И если оперативные службы хорошо осведомлены о деятельности криминальных авторитетов, то о “бандитах” информации недостаточно. Нередко они внешне ведут “порядочный” образ жизни, трудоустроены, не вызывают в семьях ни малейшего подозрения.

По имеющимся сведениям за последние два года по России убиты десятки “воров в законе” и “авторитетов”. Некоторые из них стали жертвами воровских разборок. Но большинство убийств, по всей вероятности, совершено “бандитами.

Не секрет, что многие богатые бизнесмены России находятся в тесной связи с криминальными “аристократами”, которые за крупную плату обеспечивают толстосумов “крышей”. Подобные бизнесмены рассчитывают на влияние “воров в законе” и “авторитетов” на криминальную среду. Но “бандиты”, не признающие никаких криминальных авторитетов, способны на самые невероятные действия против любых криминально-предпринимательских союзов.

Кроме перечисленных категорий преступников, в последнее время все чаще о себе заявляет так называемая “нелегальная криминальная масса”. Это лица, которые, во-первых, ранее не попадали в поле зрения оперативных служб МВД и не состоят на учете и, во-вторых, пока не интегрированы в известные устойчивые группировки профессиональных преступников. Как показывает практика, часть представителей этой категории вливается в дальнейшем в профессиональную преступную среду, другая часть становится “бандитами”, третьи же остаются “нелегалами” до их задержания органами внутренних дел.

Вывод: Профессиональная преступность не есть простая совокупность преступных формирований и совершаемых ими преступлений. Это - живой криминальный организм, жизнеспособность которого зависит не от уголовно-карательной практики, а от общественно-экономического, нравственно-духовного, политико-идеологического и судебно-правового состояния общества.