64332 (История города Владимира), страница 5

скучиваются около древних соборов, и город приобретает вид чего-то восточного. Красота древних соборов выступает особенно рельефно из-за Клязьмы, со стороны поймы и песков».

Таким представал Владимир на исходе XIX века, спустя сто лет после утверждения Екатериной II регулярного плана. Средневековье, понеся ощутимые утраты, вошло в орбиту нового времени и слилось с ним, оставив по себе долгую память.

Послереволюционные планы.

Николай Николаевич Воронин, наш современник, уроженец Владимира и самый большой его знаток, оценил екатерининский план города следующим образом: «Проект новой регулярной планировки проникнут уважением к памятникам. В нем сохранены древние валы Владимира, сквозь геометрическую сетку кварталов ясно просвечивает древнее трехчленное строение русской столицы XII века и древняя ось городской планировки — Большая улица». Как историк архитектуры, он уловил самое важное — единство старого с новым. Образ города продолжал сохранять глубину своей исторической памяти.

Первый послереволюционный план Владимира, разработанный в 1926-1927 годах, разделил город на две части — историческую и современную. Новое промышленное и жилое строительство предусматривалось главным образом за чертой древних валов в северо-восточном и восточном направлениях на площади свыше 300 га. Сохранялись все особенности планировки и даже функциональное разделение отдельных частей старого города. Больше того, в долинах рек Лыбеди и Клязьмы намечалось проложить основные автотранспортные магистрали. Они кольцом прошли бы по подошве древних холмов. Такое смелое и рациональное решение сохраняло целостность древнего ядра города и разрешало извечно трудную проблему с дорогами. Это был возврат к хорошо забытому старому. Подобная идея была заложена и осуществлена еще в XII веке. Тогда во внешних рвах пролегали дороги вокруг города. Они объединяли собою все выезды из него. Через них легко попадали в любое место.

Генеральные планы Владимира 1947 и 1967 годов, рассчитанные соответственно на 160 и 300 тысяч жителей, наметили дальнейшее развитие восточного и юго-западного районов города и определили формирование нового общегородского центра к северу-западу от исторической части, за рекой Лыбедью (ныне Октябрьский проспект).

В 1981 году московским институтом «Гипрогор» для Владимира был разработан новый генеральный план развития города с увеличением его численности до 400 тысяч жителей. Им предусматривается расширение городской территории в пределах северной объездной дороги Москва — Нижний Новгород и освоение в целом еще около 1400 га селитебных территорий. С 2647 га жилая территория города увеличивается до 3990 га. Вновь (в который раз!) намечается создание крупных транспортных магистралей в пойме рек Лыбеди и Клязьмы. Это, конечно,

25

исключит интенсивное движение в старом городе. Есть огромное желание сделать его зоной активного пешеходного туризма.

Предприняты попытки и более детально решить проблемы центра. Владимирские реставраторы разработали специальный «Проект реконструкции исторического ядра города Владимира» (1982). В основу его заложен метод комплексного сохранения и восстановления всего архитектурного и градостроительного наследия старого города. Средствами же достижения этой цели стало в основном бюджетное финансирование. Реконструкция кварталов предполагалась силами крупных промышленных предприятий и строительных организаций. Ветхий же жилой фонд планировалось заменить на новые благоустроенные жилые дома, построенные по индивидуальным проектам с учетом исторического своеобразия владимирской архитектуры.

Но романтический максимализм, которым овеян проект, к сожалению, не выдерживает испытания сурового времени. Рассчитанный на жесткую централизацию усилий административной власти и строительного комплекса, он, конечно, стал несбыточной утопией в условиях децентрализации экономики и наступившей рыночной свободы. К тому же на новой ступени социальной жизни города многие проектные решения утрачивали свою актуальность. Действительность диктовала новые требования. Этим было положено начало процессу «вымывания» из проекта основных его положений. А вместе с этим он перестал выполнять роль градостроительного документа. Старый город оказался между несбыточной мечтой о святости каждого его камня и сегодняшней действительностью, трезво оценивающей ситуацию. А между тем и другим — широкая палитра всевозможных действий. Сегодняшняя реальность — на его улицах.

Чтобы лучше увидеть старый город, охватить его взглядом сразу, полюбоваться его холмами, надо спуститься вниз к набережной реки и пройти по мосту через Клязьму на другую сторону. И отсюда проникнуться красотой древнего Владимира.

Он лежит как на ладони. В центре вздымается Кремль. Подъем рельефа очень крут. Поэтому так энергичен взлет белокаменных храмов, блистающих золотом глав и шпилей. Левее, на соседнем холме, чуть ниже, где расположен так называемый Новый город, еще целый ряд церквей, уютно разместившихся на краю впадины, амфитеатром опускающейся к реке. А вокруг — сплошные сады. Особенно изумительны они весной, когда буйно покрываются нежным цветом. Правее от Кремля — Ветшаный город. Здесь рельеф холма более спокоен, он плавно понижается к востоку. А далее, уже за пределами древних валов, поднимается новая гряда холмов, уходящая к древнему Боголюбову.

Правда, в XX веке силуэт города стал ощутимо беднее. С улиц «смахнули» целый ряд церквей — Николо-Златовратскую, Пятницкую, Борисоглебскую, Сергиевскую,

26

Рождественскую, Ильинскую, Богословскую. И сказочное многоглавие панорамы, о котором так восторженно писал В. Георгиевский, сразу поблекло. На месте храмов появились массивные жилые дома. Их унылые горизонтали еще более придавили и выровняли силуэт. А фасады, как занавес, закрыли обзор холмов. Особенно пострадал вид юго-восточной части города.

Но зато из-за Клязьмы еще и сегодня четко прорисовывается сетка старых улиц с двух-трехэтажными домами. Эти дома составляют большую часть исторической застройки и являются хорошим фоном для памятников архитектуры. Имея небольшую высоту, они не мешают их восприятию. В этом вы не раз убедитесь, когда будете внутри города.

Таков вид на старый Владимир с юга. Напротив, с севера панорама его просматривается лишь фрагментарно. И нет уже того восторга, который только что испытали. Левобережные склоны Лыбеди, обращенные к центру, интенсивно застраиваются. Новостройки отсекают последние видовые точки с улиц Мира и Луначарского, создавая сплошную завесу.

Да и внутри города много нового. Те же северные склоны его, застроенные некогда небольшими «образцовыми» домами, почти уже не просматриваются. Появившиеся здесь еще в 1970-1980-е годы безликие новостройки зримо перерастали своих предшественников на две-три головы.

На исходе XX века это было подхвачено и жилым строительством. Теперешние массивные кубы домов-особняков, имеющих со двора до пяти этажей, теснят и погребают под собою хрупкие прозрачные кварталы с их просторными внутренними дворами. Они буквально подавляют своей массой рядом стоящие дома, принципиально меняя пропорции, масштабы и структуру квартальной застройки.

Это имеет уже свои последствия. Небольшой мемориальный дом-музей братьев Н. Г. и А. Г. Столетовых придавлен к земле грузным массивом строящегося рядом жилого дома, имеющего со двора целых пять этажей (ул. Столетовых). Решительно «перешагнули» высотную отметку близлежащих домов и новостройки на улицах Подбельского, Кремлевской, Златовратского, Воровского. Пример заразителен. Полукаменный жилой дом «образцовой» постройки на пересечении улиц 1-я Никольская и Никитская совсем по-московски заметно «разбух» пристройками и «подрос» надстройками до четырех этажей и уже «подпирает» стоящие рядом Золотые ворота XII века. Так строить, конечно, экономичнее. Дома очень вместительны. Но это явный диссонанс тому, что сохранилось.

По современным меркам старый Владимир, расположенный в границах валов, невелик. Его территория составляет 122 га, то есть всего 2% современной городской площади. Она разбита на 34 небольших квартала и имеет 41 улицу с переулками и проездами. Длина всех улиц — всего около 15 км. В этой части находится 725 построек. Одни из них являются памятниками

27

разных эпох, другие интересны своим обликом, третьи мало чем примечательны, но «держат» периметр квартала. А в целом они удивительным образом скрепляют планировочную ткань города, выстраивая неповторимую картину его многовекового развития. Они создают среду, которая и придает ему полноценное историческое звучание. Здесь сомасштабность фона с памятником, пропорциональность отдельной постройки со всем кварталом, одного квартала с другим и так далее выведены в одну градостроительную цепь. Жилая регулярная застройка, пришедшая в конце XVIII века на смену средневековой, была близка последней. Сохранялись небольшие размеры зданий, их типы (каменные, полукаменные, деревянные), их масштаб и пропорции, спокойный силуэт двух-четырехскатных кровель, бревенчатые или обшитые фасады, прежние строительные материалы (дерево, кирпич) и знакомые архитектурные элементы и формы (домовые трубы, водостоки, козырьки, ограды), свободные внутриквартальные пространства, занимаемые хоз. постройками и огородами.

Конечно, в сегодняшней рядовой застройке много ветхого, требующего замены. Да и сама эта застройка подчас настолько неинтересна, что вызывает естественное желание ее обновить.

По сравнению с соседними губернскими центрами, Владимир долгое время оставался тихим мещанским городом.

И если, например, Ярославль отстраивался в XVIII-XIX веках с широким купеческим размахом, а на улицах Костромы возводились роскошные дворянские особняки в стиле классицизма, то историческая застройка Владимира намного беднее и в массе своей не претендует на лидирующее место. Естественно, что и обращение с ней сегодня более вольное. Подсчитано, что к памятникам и к основной опорной застройке, составляющей костяк города, отнесено всего 295 зданий, остальные 430 — сохраняются временно или подлежат сносу.

Поэтому вопрос о характере нового строительства в старом центре самый, пожалуй, острый.

И это при том, что каждая архитектурная эпоха, прожитая городом, тоже решала эту проблему и оставила на его улицах свои приметы. Древняя Русь, барокко, классицизм, русский стиль, модерн — все эти стили мягко «входили» один в другой, сохраняя целостность среды. Так было до начала XX века, до революции. А в XX столетии — эпоха стилизаций «под старину».

Вначале несколько десятилетий сталинского классицизма. Помпезное здание Управления внутренних дел с мощной колоннадой античного портика на улице Московской — наглядный тому пример. И совсем не случайно, что стоит оно совсем рядом, на той же стороне улицы, что и самые красивые во Владимире сооружения николаевского ампира — дом дворянского собрания и мужская гимназия (1830-1840-е годы). Здесь явное желание подстроиться под классицизм и превзойти его.

Последовавшая хрущевская «оттепель» позволила ненадолго вернуть владимирскую

28

архитектуру в лоно местной традиции. Смешение элементов классицизма с разного рода башенками, арками, полуколонками с резными капителями, с декоративными вставками, белым цветом в отделке деталей — все должно было, хоть и намеком, напомнить о великом белокаменном зодчестве (гостиница «Владимир», жилые дома — центральная улица Б. Московская; Б. Нижегородская). Но и здесь осознание собственного превосходства привело к подавлению исторического окружения. Дома встали массивной стеной на гребне холмов. Они впервые серьезно исказили силуэт города и ввели в его границы совершенно новую точку отсчета объемных и высотных показателей строительства.

Эпоха брежневского космополитизма, похоронив стилизацию, решительно перевела архитектуру в разряд унифицированного железобетонного строительства. Глазу уже не за что было зацепиться — все гладко и ровно. Практицизм полностью восторжествовал. В старом городе у него свои «памятники». Архитектурное безродство имело болезненную слабость занимать самые видные «родовые» места. Таковыми оказались валы. Как будто и не было поучительных уроков прошлого. На Ивановском валу вознесся ресторан «Нерль»; чуть пониже, на месте Поганого вала — здание облпотребсоюза и кооперативного техникума; чуть подальше к северо-востоку, на месте Зачатьевского вала — общеобразовательная и спортивная школы.

Бесстилье, как это всегда и бывает, породило на исходе XX века новую волну архитектурных стилизаций. Сложилось твердое убеждение, особенно в среде реставраторов, что в старом городе строить надо с непременной оглядкой на прошлое. А поскольку сегодня речь идет о сносе ветхой застройки, родившейся в эпоху «образцового» классицизма, то дом с мезонином, как самый яркий показатель этого стиля, стал своеобразным эталоном нового строительства.

Уже построенные и вновь строящиеся образцы «компенсационных» домов (ул. Воровского, Подбельского, Осьмова, Златовратского) — в русле этого ретроспективизма. Только почему-то «дом с мезонином» далек от своего прототипа по тому человеческому масштабу и уюту, которые и стали залогом его долгожительства. Правда, первые новоделы на улице Воровского были скромнее — всего лишь два этажа по лицу и мезонин сверху. Но уже тогда дворовая часть подрастала на один-два этажа. Сегодня эти дома на один-два этажа подрастают уже с улицы, не говоря о дворовых фасадах. Надо было как-то удешевить строительство и удержать сам тип дома.

Правда, когда есть возможность, строят и по-другому — в духе неомодерна, прямо противоположном классике, хотя и не чуждающемся последней. Таков дом на углу улиц Комсомольской и Воровского. Это тоже обобщенная имитация. Здесь есть все, кроме собранности и чистоты архитектурного образа. И такта. Вряд ли авторы дома добавили теплоты

29