142792 (Формирование и развитие сексуальной культуры молодежи в подростковом и юношеском возрасте), страница 2

• Стремление к повышению уровня сексуальной культуры индивидов, общественных групп или выравниванию ее уровней в паре.

Число и тип сексуальных партнеров и конкретные сексуальные техники постепенно становятся исключительно делом личного выбора. Расширяются возрастные рамки сексуальной активности благодаря достижениям медицины, особенно сексофармакологии.

Сексуально-эротическое поведение и мотивация эмансипируются от репродуктивной биологии, связанной с продолжением рода, которой они обязаны своим происхождением в филогенезе.

На индивидуально-психологическом, мотивационном уровне так было всегда. Люди, как и животные, спариваются не для размножения, а для удовольствия. Однако в прошлом эта сторона дела всячески вуалировалась и приглушалась. Биологически и культурно «нормальной» считалась только такая сексуальная активность, которая способствовала или могла привести к зачатию. В ХХ в. положение изменилось. Общественное сознание (нормативная культура) приняло тот факт, что сексуальность не направлена на деторождение, не нуждается в оправдании и является самоценной.

Сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями гендерного порядка, характера взаимоотношений мужчин и женщин. Главными субъектами и агентами этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика. Дело здесь не столько в более широкой адаптивности женщин, сколько в общей логике социально-классовых отношений. Любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, в данном случае - женщины, которые шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности и фемининности неравномерны в разных странах, социально-экономических слоях, социально-возрастных группах и среди разных категорий мужчин и женщин. При этом происходит не «феминизация» мужчин и / или «маскулинизация» женщин и образование некоего «унисекса», а ослабление поляризации половых различий и связанной с ними социальной стратификации. Многие традиционные различия мужского и женского, которые привычно ассоциируются с половым диморфизмом, не столько исчезают, сколько трансформируются и перестают быть обязательной социальной нормой. Это открывает дорогу проявлению множества индивидуальных вариаций, которые могут быть вообще не связаны с полом и гендером.

Установка на возможную временность сексуального партнерства производна от высокой социальной мобильности, которая делает любые социальные идентичности и принадлежности (профессиональные, территориально-этнические, конфессиональные и т.д.) более изменчивыми и сменными. Высокая мобильность создает ситуацию ненадежности и неопределенности, но одновременно увеличивает степень индивидуальной свободы и связанной с нею ответственности.

Типичная форма сексуального партнерства у современных молодых людей - так называемая серийная моногамия, когда человек живет одновременно только с одним партнером /партнершей, но эти отношения продолжаются не всю жизнь, а только какой-то более или менее длительный отрезок времени. Эта установка противоречит, с одной стороны, идее пожизненного брачного союза, а с другой - леворадикальным идеям о ненужности института брака и супружеской верности вообще. Отношение серьезных социологов к серийной моногамии сначала было ироническим, казалось, что она может существовать только в молодежной среде и при отсутствии детей.

Важные сдвиги происходят в сфере сексуальной морали. Хотя моральное регулирование и оценка сексуальных отношений не исчезают, они становятся более гибкими и реалистическими. В результате, во-первых, уменьшается разрыв между повседневной, бытовой и официальной моралью и, следовательно, становится меньше лицемерия. Во-вторых, суживается круг морально оцениваемых явлений. Число и тип сексуальных партнеров и конкретные сексуальные техники постепенно становятся исключительно делом личного усмотрения. По словам знаменитого немецкого социолога Теодора Адорно, «главное и единственное правило сексуальной морали - обвинитель всегда неправ» [74]. Однако сужение сферы морального регулирования компенсируется более высокими требованиями к характеру отношений. Важнейшим критерием моральной оценки сексуальных действий и отношений становится их добровольность.

Самая трудная проблема, которую ХХ в. оставил в наследство ХХI в. - отношение к детской сексуальности. В этом вопросе существуют две противоположные и одинаково важные тенденции. С одной стороны, в противоположность средневековой идее имманентной чистоты и асексуальности ребенка (хотя она сосуществовала с идеей имманентной детской греховности, от которой ребенка может уберечь только строгость и родительский контроль), современная наука признает факт существования детской сексуальности, которую должны учитывать родители и воспитатели и из которой вытекает также право детей и особенно подростков на получение сексуальной информации.

С другой стороны, современное общество, в отличие от ряда древних цивилизаций, остро осознает необходимость защиты детей от сексуальных посягательств и эксплуатации со стороны взрослых. Прежде всего, это делается путем установления легального возраста согласия - минимальный возраст, начиная с которого закон допускает добровольные сексуальные отношения между взрослым (старше 18 лет) и подростком.

Во всех цивилизованных странах существуют также строгие наказания за вовлечение несовершеннолетних в проституцию и использование их в производстве и распространении детской порнографии. В подпольной сексиндустрии эти нормы не соблюдаются, это делает борьбу с детской порнографией трудным международным делом. Поскольку дети - естественные жертвы всех, включая сексуальные, злоупотреблений взрослых, а покушения на детей вызывают сильную эмоциональную реакцию общества, консервативные силы часто используют их для разжигания массовой истерии в средствах массовой информации. Зачастую непонятно, идет ли речь о защите детей от сексуальной эксплуатации со стороны взрослых, или от их собственной пробуждающейся сексуальности. Однако криминологическая статистика свидетельствует, что количество сексуальных преступлений против детей зависит не от возраста согласия, а от эффективности правоохранительной системы данного государства. Как писал В.И. Ленин, эффективность закона зависит не от строгости наказания, а от его неотвратимости.

Особенно большие сдвиги происходят в характере сексуального поведения и ценностей подростков. Во второй половине ХХ в. практически во всем мире произошло снижение возраста сексуального дебюта и уменьшение разницы в этом отношении между мужчинами и женщинами.

Снижение возраста сексуального дебюта и автономизация подростковой и юношеской сексуальности от «внешних» форм социального контроля (со стороны родителей, школы, церкви и государства) создает ряд потенциально опасных ситуаций, прежде всего - нежелательных беременностей, абортов и заражения инфекциями, передаваемыми половым путем (ИППП), последнюю угрозу сделал особенно серьезной СПИД [74].

Массовые сексологические опросы позволяют поставить конкретные проблемы профилактики СПИДа и ЗППП, планирования семьи и воспитания молодежи не узко, а в широкой социально-психологической перспективе, учитывающей эволюцию брачно-семейных отношений, изменения в характере сексуальной культуры, межпоколенных отношениях, процессах и механизмах социализации юношества и т.п. [75].

Кроме того, в 1970-х годах раннее начало сексуальной жизни на Западе повсеместно коррелировало с различными антинормативными и девиантными поступками (плохая школьная успеваемость, пьянство, хулиганство, конфликты с учителями и родителями и т.д.).

Хотя раннее начало сексуальной жизни и сегодня часто сочетается у подростков с проблемным поведением и стремлением скорее повзрослеть, последствия этого зависят как от социальных условий, так и от индивидуальных, личных особенностей подростка. В тех странах, где существует эффективное сексуальное просвещение, сексуальная активность подростков значительно реже сопровождается эпидемиологическими и другими социальными издержками.

Характер сексуального поведения подростка зависит не только от его субкультуры, но и от его собственных глубинных личностных свойств. Возраст сексуального дебюта и индивидуальный стиль сексуальной активности старшеклассников коррелируют со степенью их индивидуальной физической зрелости (точнее - с тем, как они ее воспринимают) и со стремлением скорее добиться взрослого статуса. Психологи выяснили, что важнейшая психологическая черта молодых 18-20-летних мужчин, ведущих интенсивную сексуальную жизнь и имеющих связи с большим количеством женщин, - любовь к новизне и риску, с которой коррелируют гипермаскулинность, физическая привлекательность, эмоциональная раскованность и повышенный уровень секреции тестостерона. Иными словами, эти юноши сексуальнее своих сверстников и полнее персонифицируют в себе традиционные ценности маскулинности - предприимчивость, смелость, раскованность, любовь к риску и т.д.

Отсюда вытекает, что те же самые, предположительно природные, черты, которые дают этим мальчикам определенные социосексуальные преимущества (в средних классах школы они пользуются авторитетом у мальчиков, а в старших классах приобретают успех у девочек) одновременно являются факторами риска, способствующими девиантному поведению, склонности к наркотикам, алкоголизму и сексуальному насилию. Знание этого весьма существенно для выработки дифференцированной стратегии как сексуального, так и всякого прочего воспитания и образования молодежи.

В европейском регионе ученые, занимающиеся изучением сексуальных культур, различают три типа сексуальных культур.

В странах Северной Европы, где отношение к сексуальности традиционно терпимое, подростки максимально автономны от старших, половые/гендерные различия резко уменьшаются и существует систематическое сексуальное просвещение, демографическая и эпидемиологическая статистика наиболее благоприятна.

В странах Южной Европы (Италия, Испания, Греция и др.) традиционные стереотипы, влияние родительской семьи и религии сильнее, сексуальное просвещение здесь менее откровенно, сохраняется двойной стандарт и т.д. Однако главные тенденции развития здесь те же самые.

Третья группа стран (условно - Центральной Европы), включающая Англию, Францию и Германию, стоит посредине, причем одни больше тяготеют к первому, а другие - ко второму полюсу. Кроме различий между странами, существуют большие социально-классовые и региональные различия.

Убедившись в неэффективности внешнего контроля за подростковой сексуальностью, педагоги и психологи возложили надежды на сексуальное просвещение. Вначале некоторые думали, что с этим справится родительская семья, но надежды не оправдались.

Родительская семья - важный фактор нравственного и эмоционального воспитания детей, но сексуального образования она не дает и дать не может. Это делают другие социальные институты - общество сверстников, средства массовой информации, а прежде всего - школа, причем акцент делается не на запретах, а на убеждении и просвещении [74].

Общеизвестно, что за последние годы в сексуальном поведении и установках молодежи, прежде всего подростков и юношей, произошли большие изменения, вызывающие растущую социальную озабоченность [75].

Как показывают медико-статистические исследования, половое созревание подростков в большинстве развитых стран происходит сейчас значительно раньше, чем в прошлом столетии, в среднем на два-три года. При этом в городе половое созревание наступает раньше, чем в деревне. На темпах полового созревания сказывается общее ускорение физического развития детей.

В то же время социальная зрелость, личная самостоятельность наступают в большинстве случаев позже (больше времени требуется для получения необходимого образования и т. п.). Факт увеличивающегося разрыва между временем полового созревания и наступлением социальной зрелости является, по-видимому, общим для всех индустриально развитых стран. Значение этого разрыва очень велико [76].

Знаменитый педагог советского периода нашей истории А. С. Макаренко подчеркивал, что половое чувство нельзя рассматривать изолированно от всего процесса развития и формирования личности. «Любовь не может быть выращена просто из недр простого зоологического полового влечения Силы «любовной» любви могут быть найдены только в опыте неполовой человеческой симпатии. Молодой человек никогда не будет любить свою невесту и жену, если он не любил своих родителей, товарищей, друзей. И чем шире область этой неполовой любви, тем благороднее будет и любовь половая» [27, с.257].

И, само собой разумеется, что физическая красота, дружеские отношения, одинаковые склонности и т. п. пробуждали у людей различного пола стремление к половой связи, что как для мужчин, так и для женщин не было совершенно безразлично, с кем они вступали в интимные отношения. Но от этого до современной половой любви еще бесконечно далеко [28, с.79].

В процессе полового созревания у подростка возникают (и постепенно осознаются как таковые) определенные эротические потребности. Но чувства подростка как бы раздвоены. Его эротическая потребность и потребность в интимности, в духовной близости с другим человеком, еще не слиты в одно: первая направлена на существо другого пола, вторая фиксируется обычно на сверстнике собственного пола, с которым подростка сближают общие переживания (в том числе и сексуальные); недаром юношеская дружба отличается такой высокой степенью интимности, интенсивности и эмоциональности. Представления подростка о любви, предвосхищающие действительный опыт, тоже противоречивы. С одной стороны, он мечтает о возвышенной, чистой любви, с которой не ассоциируется ничто низменное, мелкое. С другой стороны, телесная, физическая сторона любви, «секс», представления о которой почерпнуты большей частью из окружения своих сверстников. Недостаточно квалифицированные лекции и беседы на моральные темы, которые не показывают процесса очеловечения полового чувства, а ограничиваются констатацией того, что «с одной стороны» есть половое влечение, а «с другой стороны» — романтическая любовь, только закрепляют этот «дуализм», в свете которого любовь оказывается лишь красивой иллюзией, морально-психологической надстройкой над низменным по сути своей биологическим влечением. Эти рассуждения, в сущности, представляют собой всего лишь вариацию на старую тему о «божественной любви» и «плотском грехе». Между тем главная суть (и основная трудность) сексуального созревания личности состоит именно в преодолении (психологическом и практическом) этого дуализма.

Таким образом, верно не только то, что социальная зрелость личности предполагает зрелость половую и соответствующую сексуальную адаптацию, но и обратное: зрелая сексуальность предполагает зрелость социально-психологическую, к которой человек приходит не сразу, а в итоге длительного развития и взаимодействия с другими людьми [76].

Ж. Пиаже и Л. Колберг на основе тщательного исследования отмечали, что подростки тяготеют к мышлению конкретными понятиями в сфере настоящего. Это означает, что они часто не придают значения последствиям.