Новосибирский Государственный Педагогический Университет

Zемфира

Факультет начальных классов

Приняла: Большунова

Лариса Николаевна

2000

Оглавление

Введение 4

Земфира 4

Группа "Zемфира" 9

Заключение 12

Введение

Кассету с несколькими песнями Земфиры передали Илье Лагутенко (из группы "Мумий Тролль") на последнем "Максидроме". Бурлаков сразу перезвонил в Уфу, откуда она родом, и попросил прислать еще, потом еще. Благо у Земфиры оказалось песен не на один альбом. Затем потрясенный Бурлаков сказал: "Приезжай с группой, через неделю начинаем писать альбом". Его писали в студии Мосфильма, сводили в Лондоне на излюбленной "троллями" Beethoven Street Studio с Ильей и Крисом Бенди, продюсером всех альбомов "МТ". Пока я слушаю его на CD–R и понимаю, что талант такой безусловной силы может прийти только из провинции, из глубины нашей страны. В альбоме есть все: настоящий голос, умение петь, своя интонация, пронзительные искренние тексты и мелодии – из 14 песен практически любая способна стать хитом. Когда Земфиру называют певицей, я чувствую в этом какую–то филологическую некорректность. Подумайте, какие ассоциации вызовет у вас словосочетание "подающая надежды певица"? Земфира все пишет сама, может играть на гитаре, клавишах, программировать барабаны, знает азы звукорежиссуры, является абсолютным лидером в своей, состоящей из мужчин, группе. Признайтесь, нестандартная ситуация.

Земфира поразительно настоящая. Уверен пустующее много лет место Жанны Агузаровой будет занято. В отдельные моменты голос Земфиры даже напоминает Агузарову, единственную женщину русской сцены, которую она слушала и любила.

Земфира – пожар и ветер, земля и эфир. Земля – потому что в отличие от образа "женщины на грани нервного срыва", складывающегося из ее песен, и слухов о ее скандальности, при встрече она оказалась вменяемым, собранным и целеустремленным человеком. А эфир – потому что на одной адекватности, образованности таких песен не напишешь. Судите сами… вот, что Земфира говорит о себе.

Земфира

Расскажи мне про свой город.

З.: Крупный промышленный город, 1,5 миллиона населения, своего рода столица.

Сильная разница с Москвой?

З.: Сейчас нет, у нас открыли те же магазины, что и в Москве. Можно купить The Face и Q. Должна сказать, что в Москве меня почему–то больше любят, чем в Уфе. Там приношу знакомому на радиостанцию свою запись, причем ему нравится то, что я делаю, а он говорит, что лучше 10 раз поставить Blondie. Такое снисходительное отношение: человек рядом жил, рос – и на тебе.

Понятно. Когда по ОРТ клип покажут, сразу другое отношение будет.

З.: Но я не хотела бы обидеть свой город. Если я долго отсутствую, сразу же скучать начинаю. Не будь этого города, людей в нем, я бы, наверное, ничего написать не смогла. Да и насчет отношения ко мне – это нормально, не знаю, как бы я вела себя на их месте.

У тебя там много друзей?

З.: Нет. Зато такие, что сама себе завидую.

А как со свежей музыкой в Уфе?

З.: Все мои знакомые, зависшие по радиостанциям, а их у нас штук восемь, пользуются нахаляву Интернетом. Оттуда и музыку качаем – очень удобно. Обмениваешься с дружественными радиостанциями тем, что скачал этой ночью. Еще в городе есть музыкальные магазины, своя "горбушка", знатоки – меломаны. А теперь и я вожу новинки – из Москвы, из Лондона; те же Black Box Recorder, Black Star Liner – не думаю, что они и в Москве–то хорошо известны.

Музыкой 22–летняя Земфира занималась всегда. Как и полагается в интеллигентной семье (отец – учитель, мама – врач), маленькую Земфиру Рамазанову отдали в музыкальную школу, причем очень рано, в 5 лет. Там ее сразу же взяли в хор и поставили солисткой. "Оказалось, – оглядывается назад Земфира, – у меня уже тогда была интонация. Поясняю: талант, он либо есть, либо нет, а интонация приходит позже, когда учишься уверенно попадать в ноты". Свою первую песню она написала в 7 лет. Была она, разумеется, про дружбу народов, которая за последние годы столь невероятно укрепилась.

Но дети очень не любят ходить в музыкальную школу. К тому же Земфира увлеклась баскетболом, объездила с командой всю страну и даже стала капитаном юниорской сборной России. Ей вообще всегда все удавалось, она везде выходила в лидеры. Как в песне: "Кто мне сказал – не получится/Если мне хочется – сбудется".

Разрываясь между спортом и музыкой, последнюю хотела забросить, но мама настояла, чтобы она все же музшколу закончила. Так что Земфира продолжала долбить Листа, думая о том, чтоб завтра накидать как можно больше мячей в корзину. Доучившись до конца, она захлопнула пианино и заявила родителям, что никогда к нему больше не притронется. Но никогда не говори "никогда". В 11 классе соревнования стали очень мешать учебе, и она резко ушла из баскетбола. Собиралась на филфак, но мудрая классная руководительница отговорила, сказав, что в этом нет ничего хорошего, и если она хочет писать книжки, то сможет это делать это без филфака. И что ей с ее данными лучше продолжить музыкальное образование.

Случайно проходя мимо училища искусств, Земфира узнала, что экзамен состоится на следующий день. Она пришла, и ее приняли на эстрадное отделение сразу на второй курс.

З.: На моем отделении было два барабанщика, два пианиста, басист, гитарист и я, вокалистка, – вот и весь курс. А одним из самых веселых предметов у нас была композиция – музыку учили сочинять. Так, пожалуйста, к следующему уроку – 32 такта, в начале до минор, на 16–м такте модуляцию в си мажор и в конце коденцию, как полагается. Это же ужас!

А что композиторов так и учат.

З.: Еще в училище я начала работать в ночных ресторанах. Это отличная школа. Там играть гораздо сложнее, чем когда люди специально пришли тебя послушать. Сначала страдает самолюбие, люди кушают, и ты не можешь их отвлечь. Ведь нам с напарником по 18 лет было, понтовые были. Я училась делать так, чтобы люди поднимать головы от тарелок. Стало получаться, а потом наскучило. За первый год работы в ресторанах можно многое приобрести, а вот уже дальше начинаешь деградировать.

А что играли? Репертуар?

З.: Играли джаз, которому нас учили в училище, из отечественного – типа "Квартала", приятные приджазованные вещи.

Привыкаешь, что вокруг все самоучки, а ты, получается, профессионал.

З.: Считаю, что все–таки меня не доучили. Если ты сам не захочешь чему–то научиться, никто тебя не научит. Надо ходить и клевать преподавателей в затылок. А так – халтуркой несет.

Тогда вопрос насчет профессионализма. Панки–то нигде не учились, а какие вещи после них остались. Образование джазовое не мешает?

З.: Вообще–то я, скорее сама училась. Пела соул, черных "снимала". Меня так переклинило, что в ресторане я даже "Машину Времени" пела со всеми соуловскими примочками. Представляешь, как ужасно это звучало. Возвращаясь к вопросу – нет, не мешает. Было бы странно, если бы мешало.

Почему же странно? Примеры тому можно найти сплошь и рядом. Если ты поешь по правилам, это мешает высвобождать какие–то эмоции, на которых в роке все и держится.

З.: Это не правила мешают, не образование. Вопрос в том, понимаешь ли настроение или нет. Зато мне легче объяснить своим музыкантам, у которых нет образования, что надо делать, написать партии, которые нужно играть. Мне преподавали азы классического вокала, – вот там все строится на канонах, импровизация наказуема. А поп – музыка – это вовсе и не музыка. Поэтому я себя не могу и музыкантом назвать. Про тексты то же самое можно сказать. Мне никогда не придет в голову считать свои соринки стихами. Мне вообще кажется, что чем проще к своему творчеству относишься, тем больше толка выйдет.

Расскажи про свою группу.

З.: Это Сергей Созинов – барабаны, Ринат Ахмадеев – бас, Сергей Миролюбов – клавиши, Вадим Соловьев – гитара.

Ты управляешь ими железной рукой?

З.: Просто я – единственная девушка в коллективе. Они меня обидеть бояться. И я этим пользуюсь. Опоздал кто–нибудь на репетицию – могу неделю игнорировать. Это называется шантаж. Вообще, пацаны очень хорошие, главное, им нравится то, что они делают. Мне ведь предлагали взять московских музыкантов, мол, – это же уровень. Я нервничала, долго думала, и окончательное решение приняла 24 марта, в день первой пресс – конференции – остаться с ребятами. Все, выбор я сделала.

Вот видишь, об этом речь и шла. Альбом с ними писала?

З.: Да, на Мосфильме. В Лондон сводить поехала одна.

Тебе музыканты из "Мумий Тролля" помогали?

З.: Юрий Цалер сыграл половину гитарных партий, барабанщик Олег Пунгин – в 3 песнях. Для меня в записи в столичной студии многое оказалось новостью. К примеру, у барабанщика на полдня истерика была: он никогда до этого не работал с метрономом в наушниках. Но все равно – я считаю, что основное сделали мы сами.

Кто занимался сведением в Лондоне?

З.: Коллективно: я, Леня, Илья, Крис Бенди (звукорежиссер). Я у себя на радиостанции научилась с пультами работать, так что я понимала, в отличие от Ильи, что делает Крис. Но по принципиальным вопросам общего звучания я знала: если Илья что сказал, это он сделал не просто так.

Как тебе Лондон показался? Первый раз за границей – и сразу Лондон.

З.(с неожиданной нежностью): Вот ты любишь, допустим, собаку, я люблю кошку, ты любишь жену, я – мужа, а еще можно любить Лондон. Причем я не могу сказать, что он меня поразил с точки зрения архитектуры, я к таким вещам безразлична. Спокойно там. Это трудно объяснить. Вообще я трудно акклиматизируюсь, а тут встаю, выхожу в туман и чувствую себя как дома.

Как ты услышала "Мумий Тролль"?

З.: Мне друзья принесли "Икру". В тот период я тяжело болела. Есть у меня любимая больница, в которую я ложусь, когда устаю. Можно даже без диагноза, просто ухожу и отдыхаю. Там есть для меня отдельная палата, мне разрешают брать с собой инструменты.

Тут из–за песни–то слухи про СПИД пойдут, а ты еще по больницам лежишь.

З.: Да еще без диагноза. Какая у вас болезнь, девочка?

Долго ты там лежала?

З.: С перерывами. Месяц полежала, на неделю вышла, месяц полежала, на неделю вышла, – мне на ухе серьезную операцию делали. Но на работу я все равно ездила.

А как?

З.: Вот так. Есть такое понятие "дневной стационар", правда у меня он был не дневной – часов в 7 вечера я уезжаю на работу в ресторан или на "Европу", а часов в 12 приезжаю на такси обратно. Лежу дальше, все как полагается: уколы, капельницы, зарядка, завтрак. Просто у меня там друзья работают, и я не ощущаю, что это больница. К тому же мне нравится вид из окна, я к нему уже привыкла. Окошко напротив здания, а перед ним дерево. Я даже могу ветки нарисовать по памяти. Вот так. За несколько месяцев, проведенных в больнице, пока твои сверстники со всем пылом юности тусуются, можно стать "старше на жизнь", как поется в одной из ее песен.

Про ОМ–то расскажи. Я был приятно удивлен, что в одной из песен ты нас упоминаешь.

З.: Я лежала в больнице и пела про то, что было вокруг. Представь: палата, тумбочка, в ней – ОМ. Так и было спето. Потом ОМ – это не просто журнал, на нем выросло целое поколение. Я даже помню ваш первый номер с молодым человеком с лисой на руках. Я его нечаянно в Москве купила, просто название понравилось.

Здорово, а то иногда начинает казаться, что зря работаешь. Особенно читая идиотские письма.

З.: Да брось, ты же на радиостанции не звонишь. Я много из Ома тырю. Особенно внимательно читаю рубрики "Сиди и слушай", "Иди и смотри"… Еще мне нравится эти ваши приколы: в этом месяце Андрей Бухарин слушал то–то, смотрел то–то… Интересно сравнивать, что нравится вам, с тем, что нравится тебе. Вы умудряетесь делать читабельный журнал, руководствуясь при этом собственным вкусом.

Про радио Земфира говорит со знанием дела, поскольку работала на местном отделении "Европы плюс": записывала джинглы, рекламки. Одновременно научилась работать на компьютере в различных музыкальных программах.

З.: Ночью я делала то, что нужно мне, а днем шлепала рекламу. Кстати, на роликах офигительно учишься. Самое важное – я научилась слушать звук, и более или менее его писать. Мне очень интересно заниматься звукорежиссурой, но я как музыкант понимаю, что это самостоятельная профессия.

А на местных праздниках "Европы плюс" ты выступала с группой?

З.: Нет, одна, потому что тогда группы не было. Мини – диск, фонограмма "минус один", а сверху поешь.

Сама все сыграла?

З.: А что – берешь готовые барабанные петли, играешь на клавишах бас и все остальное…

А ты говорила, что тебе близка Аланис Мориссет, а у меня она почему–то прочно ассоциируется с феминизмом. Что ты о нем думаешь?

З.: Мне до сих пор кажется, что наделять полом человека на сцене неправильно.

А как же сексуальность?