Духовная культура Москвы конца XV—XVI в.

Содержание

Литература и летописание. 1

Общественная мысль. 3

Нумизматика. 4

Научные знания. 6

Архитектура. 7

Книжная культура. 11

Московская живопись. 14

Литература: 16

Литература и летописание.

К концу XV века «собирание земель» вокруг Москвы завершилось образованием единого Русского государства. Теперь управлять всем стал великий князь Московский и всея Руси. Все князья крупных и мелких княжеств и «слуги вольные» из вассалов переходили в разряд поданных. Перед государем они называли себя его холопами. А горожане и крестьяне для всех стали сиротами. Так сложилась на Руси простая, но своеобразная государственная структура, представляемая двумя основными категориями: государь и его холопы. В едином государстве власть великого князя сильно возросла. По своему характеру она стала самодержавной и уже практически ничем и никем не ограниченной.

В Москве заработали летописцы: надо писать новую историю Руси. Летописание все больше становилось официальным. Для летописей отбирали то, что нужно или выгодно великому князю и митрополиту. Правда, мнения в оценке некоторых событий у них порой расходились и митрополичий летописец мог отойти от официальной версии. Поэтому великий князь не всегда уже полагался на митрополита. При Иване III составление летописей и целых летописных сводов стало заботой и светской власти.

В 70-х годах XV в. была составлена великокняжеская летопись, в которой главное место отводилось феодальной войне при Василии II. Тогда-то галицкие князья и обрели все свои отрицательные качества. Затем эта летопись была переработана, и на ее основе великокняжеские летописцы создали большой летописный свод (Московский свод 1479 г.). В нем военное лихолетье было дополнено событиями, ставшими прологом создания единого государства. Флорентийскому собору 1437 года была посвящена пространная повесть, которой оправдывалось свержение Василием II митрополита Исидора. Это событие послужило началом так называемой автокефалии русской церкви: избрание митрополитов независимо от Константинополя церковными иерархами под наблюдением светской власти.

Особенно постарались летописцы великого князя при обосновании и описании покорения Новгорода. Именно в 1479 г. в свод вошел рассказ о роковом противопоставлении титулов «государь» и «господин», объясняющий причины новгородского похода. Дело заключалось в том, что на одном из этапов переговоров послы Великого Новгорода назвали Ивана III государем, а не господином как прежде. Новгородцы хотели было поправить своих послов, но было уже поздно. Иван III, задав новгородским боярам вопрос «какого хотите государства», решил сам на него ответить вооруженной силой. Завершался свод описанием строительства Успенского собора в 1479 г., которое велось уже под наблюдением самого великого князя. Московский свод 1479 г., созданный при великом князе, стал основой для последующего летописания.

В конце правления Ивана III московские книжники занялись еще одной проблемой. Правящей династии нужна была хорошая родословная легенда. Для возвеличивания престижа правителя огромной державы вести происхождение от находника, захватившего когда-то княжеский стол в Киеве, было уже явно недостаточно. В1498 г. Иван III венчает на великое княжение своего внука Дмитрия. Подобное в Успенском соборе случалось и ранее, но на этот раз коронация представляла собой торжественное и хорошо подготовленное публичное зрелище. Вскоре появляется идеологически подтверждающее это событие «Сказание о князьях владимирских». Оно окончательно оформило и утвердило концепцию о византийском происхождении коронационных регалий, в частности Мономахова венца или шапки Мономаха. Согласно легенде, византийский император Константин Мономах, правивший в середине XI века, передал по наследству императорские регалии своему внуку великому князю Владимиру Всеволодовичу, также прозванному Мономахом. А затем их унаследовали великие князья Московские. В начале XVI века к «мономаховым дарам» была добавлена и новая княжеская родословная – происхождение правящей династии России от римского императора Августа. Эта легенда о происхождении московской великокняжеской, а потом и царской, власти утвердилась и стала господствующей на всем протяжении XVI века и даже отодвинула на второй план концепцию «Москва – третий Рим», авторство которой приписывалось старцу Псково-Печерского монастыря Филофею.

Тем не менее, новая родословная легенда и концепция о византийских корнях великокняжеской власти прижилась в общественном сознании не сразу. Так, сообщение о происхождении династии от императора Августа отсутствовало в Никоновском своде ( в XVII веке летопись принадлежала патриарху Никону), составленном в конце 20-х гг. XVI века при митрополичьей кафедре. У некоторых книжников, знакомых с византийской хронографией, могла вызывать сомнения хронологическая несовместимость при оценке достоверности «даров» византийского императора. Ведь Константин Мономах правил в середине XI века, Владимир Мономах сал великим князем Киевским лишь в 1113 г. Но к середине столетия недоверие к легендам преодолевается. Как достоверные их принимают составители Воскресенской летописи 40-х гг.(названа по месту хранения в Воскресенском монастыре), «Летописца начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича» сер. 50-х гг.(официальная летопись, в составлении которой принимал участие А.Ф. Адашев), «Степенной книги» (летопись, где правители России располагались по степеням) и известного Лицевого летописного свода 60—70-х гг.

Свое происхождение от Августа-кесаря подчеркивал в своих знаменитых посланиях и Иван Грозный: «А мы как есть государь кристьянский, положа упование на всемогущего бога, держим извечную свою прародительскую честь и старину, почен от Августа-кесаря и до великого князя Владимира, крестившего Русскую землю, и царьство Русское добре съдержавшего, и от великого Владимирь до царство великого Владимира Манамаха, высоко и достойнейшую от грек честь приимшего, и от Владимира Манамаха по коленству до мстителя неправдам, деда нашего, великого князя Ивана, и до блаженние памяти отца нашего, великого государя Василья, закосненным прародительствия землям обретателя, даже и посе время и до нас»».

Общественная мысль.

Общественно-политическая и культурная жизнь России в XVI веке характеризовалась еще одной особенностью. При усилении самодержавной власти в стране шло поступательное развитие вольномыслия. В речах великого князя оно звучало как «высокоумничество». Сам Иван III столкнулся с критикой своих личных взаимоотношений с членами великокняжеской семьи. Преподобный Иосиф Волоцкий как-то назвал его Каином, намекая на братоубийство.

На рубеже XV—XVI вв. в стране развернулась борьба с ересью. Еретические учения зародились в Новгороде, но затем при поддержки ряда церковных и светских иерархов и самого великого князя стали развиваться и в Москве. Новгородско-московских еретиков подозревали в иудаизме, а потому в полемических перепалках называли их жидовствующими. Самые крайние из них отрицали церковную организацию и обряды. Отрицали монашество и критиковали монахов за пьянство, обжорство, стяжание, не признавали учение о Троице, а Христа считали простым человеком, а не Богом , как официальная церковь. Критикой стяжательства еретики сближались с так называемыми нестяжателями (Нил Сорский), противниками крупного монастырского землевладения. В связи с этим к ним сочувственно относился и Иван III. С московским еретическим кругом были связана и невестка великого князя Елена Стефановна и митрополит Зосима, и дьяки братья Курицыны. Но затем все переменилось. В 1502 г. против еретиков встал великий князь. При помощи еретиков и нестяжателей Иван III мог значительно урезать земли у монастырей. Но независимость в суждениях и элементы социальной критики, присущие еретикам и нестяжателям , сделали этот союз невозможным. В итоге верх одержали иосифляне (последователи Иосифа Волоцкого) – сторонники сильной великокняжеской власти, жестких монастырских уставов и крупного землевладения. Кроме того, именно с их стороны был выдвинут почин обожествления великокняжеской власти. Церковные соборы 1503 и 1504 гг. осудили еретиков на сожжение. Борьба с еретиками и нестяжателями продолжалась и далее. В 1525 г. за ересь и нестяжательские взгляды был осужден церковным судом философ, писатель и переводчик Максим Грек (Михаил Триволис), долгие годы работавший в Москве. Он был приглашен Василием III в 1516 г. для работы над книгами греческих и латинских авторов, хранящимися в библиотеки московских государей (она известна еще под названием как «Библиотека Ивана Грозного»). Связи его с нестяжателями вскоре были замечены. Более того, правительству стали известны его речи с боярином Берсенем Беклемишевым, которые носили политический характер. Отношения великого князя к отдельным представителям боярства вызывали негативные отзывы. Попавший в немилость Беклемишев, так отметил гнев на него государя: «Поиде смерд вон, не надобен мне еси». И это было сказано отпрыску знатного московского боярского рода.

В середине XVI в. до России докатилась волна европейской реформации. Вольномыслие и элементы еретических учений проникают в глубь общества, охватывая средние и низшие слои населения. В 1553 г. был осужден и сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь московский дворянин Матвей Семенович Башкин. Он отрицал церковные обряды, иконы и тайну исповеди. Холопство, по его мнению, противоречило христианским идеалам. Этот дворянин сам «изодрал» кабальные грамоты на своих холопов. Беглый холоп Феодосий Косой, укрывшийся в Литве, шел еще дальше. В систему его взглядов входили отрицания светской и духовной власти, упразднение налоговой системы, проповеди равенства всех народов.

Середина XVI столетия – период составления и подачи проектов государственного переустройства. Авторы этих проектов действовали как бы в рамках законности, но и они не обошлись без критического отношения к прошлому и настоящему страны. Литовский выходец Иван Семенович Пересветов появился в России в 1539 г. А в 1549 г. подал царю свои знаменитые челобитные. Личность прожектера была до того загадочна, а идеи так схожи с представлениями и планами Ивана Грозного, что впоследствии даже предполагали, что под именем скромного «воинника» скрывался сам царь. О чем писал и что предлагал И.С.Пересветов царю? Начиная от воспоминаний о боярском произволе в годы малолетства Ивана Грозного, автор переходит к настоящему и пишет о ленивых вельможах, о судейских взятках, о засилье «сильных» людей и, главное, об отсутствии «правды», т.е. справедливого закона. Одна лишь надежда у Пересветова – на царя, причем на грозного и мудрого. «Не мочно царю без грозы быти; как конь под царем без узды, тако и царство без грозы». Царь сам должен издавать законы, выдавать жалование воинам, назначать судей и сборщиков налогов. Царь действует не один, а в окружении мудрых советников. Главный упор челобитчик делал на реформы, проводимые в интересах простых «воинников», т.е. дворян.

Совсем о другой, более многочисленной категории населения заговорил в то же время Ермолай Еразм, псковский монах, переехал в Москву, где стал священником кремлевской церкви Спаса на Бору. «В начале же всего потребни сут ратаев (заботься о крестьянах); от их бо трудов ест хлеб, от сего же всех благих главизна». Говоря о крестьянах, как о создателях материальных благ, автор предлагает сократить налоги, уменьшить оброк, замечая при этом, что это один из путей преодоления социальных потрясений и народных восстаний. Развитие свободной общественной мысли середины XVI века, как и начала этого столетия, было остановлено силой. В 1504 г. в Москве пылали костры, на которых сжигали еретиков, а в 1565 г. в стране водворилась опричнина. Государство избрало другой путь реформ.

Нумизматика.

XVI век – время унификации (и даже стандартизации) многих сфер общественной жизни. Она начинала проникать в искусство, литературу, архитектуру, летописание. Иконописцы должны были пользоваться специальными трафаретами, чтобы писать лики на иконах. Архитекторы строить одинаковые храмы, без излишеств. Даже проект создания школ и учреждение книгопечатания носили утилитарный характер – придать всему единый образец. Всему этому было объяснение. В конце XV века Москва объединила Русь. Теперь наступил черед централизации, когда все и вся стало подчиняться центру.

Объединительные тенденции и процесс образования единого Русского государства наиболее наглядно отразились на памятниках нумизматики того времени. Начало средневековой удельной чеканки, точнее ее возрождение, относится ко второй половине XIV века. Почти одновременно монеты стали выпускать в Москве и Нижнем Новгороде от имени двух великих князей – Дмитрия Московского и Дмитрия Суздальско-Нижегородского. Постепенно к чеканке монет перешли в Рязани, Твери, Ярославле, Ростове, Новгороде Великом и Пскове. Вместе с великими князьями чеканить монеты стали и удельные князья, тем самым подчеркивая свой внутренний суверенитет.

На удельных монетах чеканились самые разнообразные сюжеты и изображения. На них присутствовали мифические кентавры, крылатые грифоны, барсы, птицы, медведи. Были и охотничьи сцены, и изображение головы человека, и воина с мечом, копьем и щитом. Несмотря на малый размер монеты на ней помещались и такие сцены как лучник стреляющий в птицу, которая сидит на дереве.

На рубеже XIV—XV вв. на монетах великого князя Василия Дмитриевича появляется всадник в разных вариантах: с копьем, с мечом, в плаще и даже в короне. Московский всадник или «ездец», символизирующий верховную власть, постепенно расходится по другим московским уделам и принимается местными князьями как знак подчинения верховному сюзерену - великому князю Московскому. Всадник появляется на монетах Дмитрова, Можайска, Малоярославца, Углича, Серпухова, а в отдельных случаях и на денгах нижегородских и тверских уделов.