griboedov (Житие А.С. Грибоедова), страница 2

Возьмет он руку, к сердцу жмет,

Из глубины души вздохнет,

Ни слова вольного, и так вся ночь проходит…

В соответствии с законами комедийного жанра тут бы и начаться интриге: влюбленные с помощью горничной Лизы должны как-нибудь обмануть отца и устроить свое счастье. Но интрига не начинается. О планах Софьи читатель ничего не знает. Молчалин же, как выясняется в конце пьесы, вовсе и не хотел жениться. А тут вдруг из трехлетнего путешествия возвращается Чацкий – друг детства Софьи. То, что Чацкий в Софью влюблен, добавляет, конечно, хлопот и ей (как бы отвязаться от ненужного поклонника), и Фамусову (не перейдет ли дорогу Скалозубу?). Но это не главное в комедии. Дело прежде всего в том, что Чацкий приносит с собой взгляд на привычную московскую жизнь со стороны. Все остальные полностью довольны своим положением, Чацкий же способен московскую жизнь критиковать. Оказывается, есть ценности, которые в привычный уклад вписать нельзя.

Тем самым герой подрывает основу существования этого общества – всего в целом и каждого персонажа в отдельности. Смысл жизни Софьи – в любви к Молчалину, а Чацкий смеется над его бессловесностью и угодливостью. Потому-то у нее и срывается с языка: «Он не в своем уме». Сама Софья, конечно, не понимает свои слова буквально, но рада, что собеседник понял их в прямом, а не в переносном смысле.

Готов он верить!

А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить,

Угодно ль на себе примерить?

Другие персонажи доказывают безумие Чацкого всерьез.

Хлестова:

Туда же из смешливых;

Сказала что-то я, он начал хохотать.

Молчалин:

Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах.

Графиня внучка:

Меня модисткою изволил величать!

Наталья Дмитриевна:

А мужу моему совет дал жить в деревне.

Для Хлестовой главное- почтение окружающих, для Молчалина – карьера, для Натальи Дмитриевны – светские развлечения. И раз Чацкий своими словами и действиями все это задевает – он «безумный по всему», как подводит итог сказанному доносчик и плут Загорецкий.

Понимание, что жизнь несовершенна, что и все в ней определяется стремлением к спокойному обеспеченному существованию, Грибоедов и называет «умом». Вот почему он писал, что в его пьесе «25 глупцов на одного здравомыслящего человека», хотя, безусловно, глупых людей там почти и нет. Но в обществе ум Чацкого бесполезен. «Да этакий ли ум семейство осчастливит?» - говорит Софья, и она по-своему права.

Чацкий неприкаян везде – не только в Москве. В Петербурге ему «не дались нины» - хотел быть полезен государству и не смог: «прислуживаться тошно». При первом же появлении на вопрос Софьи: «Где ж лучше?» - Чацкий отвечает: «Где нас нет». Недаром в начале действия он неизвестно откуда появляется, а в финале неизвестно куда исчезает.

Герой комедии, отвергающий общество и им отверженный – это типичный герой романтизма. На угрюмого и уверенного в себе героя Чацкий похож очень мало. В нем больше родства с будущими героями русского классического романа. Как ни различны Печорин у Лермонтова, князь Андрей у Л. Толстого, Версилов в «Подростке» Достоевского – все они странники, которые «ищут по свету» истину или страдают от невозможности ее найти. В этом отношении Чацкий – их несомненный предок.

Характерна для русского романа и открытая концовка «Горя от ума». Первоначальное спокойствие жизни в финале пьесы разрушено. Софья потеряла Молчалина, тот, вероятно, будет вынужден покинуть дом Фамусова, да и сам Фамусов уже не сможет жить как прежде. Произошел скандал и теперь этот столп московского общества боится.

Ах, Боже мой! Что станет говорить

Княгиня Марья Алексеевна!

Но что будет с героями дальше – неизвестно, да и не важно: «повесть» завершена. «Повесть», а не роман – только потому, что для романа «Горя от ума» маловато по объему. Замысел «Горя от ума» требовал, чтобы жизнь общества, с которым сталкивается Чацкий, была показана во всех будничных подробностях. Отсюда самая приметная черта пьесы – ее язык и стих.

Грибоедову впервые в русской литературе удалось действительно писать так, как говорят, а не так, как люди должны были бы говорить, по мнению автора.

Каждая реплика персонажей совершенно естественна, вплоть до явных неправильностей речи: «к парикмахеру», «опрометью» и т.п. Чацкий – воспитанник той же «фамусовской» Москвы – знает ее язык. Иногда и не отличишь, где говорит Чацкий, а где Фамусов:

Умеют же себя принарядить

Тафтицой, бархатцем и дымкой,

Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой -

это Фамусов.

Что иные, так же, как издревле,

Хлопочут набирать учителей полки,

Числом поболее, ценою подешевле? –

это смеется над московским воспитанием Чацкий. Но его слова могут звучать и совсем по-другому. Некоторые его монологи – торжественные речи:

Где? Укажите нам, отечества отцы,

Которых мы должны принять за образцы?

Не эти ли, грабительством богаты?

Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,

Великолепные соорудя палаты…

Другие – красивые грустные лирические стихотворения:

В повозке так-то на пути

Необразимою равниной, сидя праздно,

Все что-то видно впереди

Светло, сине, разнообразно…

Уже это множество интонаций, недоступное другим персонажам (исключение отчасти – Софья), говорит о том, что Чацкий человечнее их…

Как ни покажется странным, добиться такой естественности Грибоедову было бы труднее в прозе, чем в стихах. Русская проза тогда еще была недостаточно разработана. В стихах же автор имел примеры Державина, Крылова, драматурга Н. Хмельницкого, да и литературных противников своих – арзамасцев. Но не годился для «Горя от ума» и традиционный стих «высокой комедии» - шестистопный ямб, слишком однообразно размеренный. Грибоедов написал пьесу ямбом с разным числом стоп (вольным). В русской драматургии он до нешл применялся лишь в нескольких забытых опытах. Позднейшие попытки подражать Грибоедову успеха не имела: культура вольного ямба утратилась. В Грибоедовское же время это был самый гибкий размер. Им издавна писали басни: например, Крылов еще до Грибоедова мастерски имитировал в них разговорную речь. Тот же размер применяли в жанре элегии, где Батюшков и другие поэты научились прекрасно передавать меланхолические чувства. Может вольный ямб напоминать и оду, как в обличительных монологах Чацкого.

Размер идеально подошел к замыслу. Получился блестящий, легкий, а когда надо – глубокий сценический диалог, с одного прочтения врезающийся в память. Не менее сотни грибоедовских стихов стали пословицами. А многообразие разговорных интонаций текста представляет поистине безграничные возможности для актерсикх и режиссерских трактовок. Вечно волнует и столкновение одинокого героя с миром. Вот почему «Горе от ума» будет ставиться на сцене, пока существует русский театр.

1823 и 1824 годах Грибоедов провел в отпуске – в Москве, в деревне Бегичевых, в Петербурге. Его новое сочинение – комедия «Горе от ума» - произвело фурор. Задумана она была еще в Персии, начата в Тифлисе, а закончена в деревне у Бегичевых. Автор читал пьесу во многих литературных салонах. Но ни напечатать, ни поставить «Горе от ума» ему не удалось. Едва ли комедию не пропускали из-за политической остроты.

«Он уже понимал, что литература – его настоящее призвание. Задумал новые произведения. Писать комедии он больше не хотел. В голове было нечто более грандиозное – трагедия из древней армянской истории - драма о 1812 годе. От всего этого остались только планы» ⁶, - пишет П.М. Володин.

В январе 1826 года, после восстания декабристов, Грибоедова арестовали по подозрению в причастности к заговору. Через несколько месяцев он был не только освобожден, но и получил очередной чин, а также пособие в размере годового жалованья. Серьезных улик против него действительно не имелось, да и сейчас нет документальных подтверждений, что писатель как-то участвовал в деятельности тайных обществ. Наоборот, ему приписывают пренебрежительную характеристику заговора: «Сто прапорщиков хотят перевернуть Россию!» Но, возможно, столь полным оправданием Грибоедов обязан заступничеству родственника – генералу И.Ф. Паскевичу, любимцу Николая I.

Паскевич оказался новым начальником Грибоедова на Кавказе. Он искренне любил и ценил писателя. Тот находился при генерале во время войны с Персией, участвовал и в мирных переговорах в селении Туркменчай. Грибоедов составил окончательный вариант мирного договора, чрезвычайно выгодного для России. Весной 1828 г. Александр Сергеевич был послан в Петербург с текстом договора. Привез он с собой и рукопись трагедии в стихах «Грузинская ночь». От нее сохранились две сцены, но закончил ли автор трагедию – неизвестно.

В июне того же года Грибоедов получил назначение полномочным посланником в Персию. По дороге, в Тифлисе, он страстно влюбился в княжну Нину Чавчавадзе – дочь своего старого приятеля, грузинского поэта Александра Чавчавадзе, - и обвенчался с нею. Супружеское счастье было безмерно, но скоро оборвалось. Через месяц после свадьбы молодые супруги выехали в Персию. Нина остановилась в пограничном Тавризе, а Грибоедов двинулся дальше – в столицу Персии Тегеран. Всего месяц спустя там разыгралась трагедия.

В Персии, по свидетельству одного современника (вообще-то не любившего писателя), Грибоедов «заменял… единым своим лицом двадцатитысячную армию». Но миссия его была чрезвычайно неблагодарна. Он должен был добиваться, кроме прочего, чтобы Персия отпустила уроженцев России, желающих вернуться на Родину. Среди них оказался шахский евнух Мирза Якуб, родом армянин. Как российский представитель Грибоедов не мог его не принять, но в глазах иранцев это выглядело величайшим оскорблением, нанесенным их стране. Особенно возмутило их, что Мирза Якуб – христианин по рождению, принявший ислам, - собрался отречься от мусульманства. Духовные вожди тегеранских мусульман приказали народу пойти в русское представительство и убить отступника. Все обернулось еще страшнее.

Похоронили Грибоедова в его любимом Тифлисе, в монастыре Святого Давида на горе Мтамцыинда. На могиле вдова поставила ему памятник с надписью: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?».

А вот строки из воспоминаний Пушкина: «Два вола, впряженные в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» - спросил я их. «Из Тегерана». – «Что вы везете?» - «Грибоеда». Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис…

«Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя о себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны» ⁷, - утверждает Н.М. Дружинин.

Грибоедов - поэт

Осенью в Москве Грибоедов с головой окунается в литературно-театральную жизнь. Он близко сходится со многими литераторами и актерами, особенно с В.Ф. Одоевским и П.А. Вяземским. Первый из них вспоминал, повествуя о себе в третьем лице: «Музыка могла быть одним из поводов к дружескому общению между кн. Одоевским и Грибоедовым. Сестра Грибоедова Мария Сергеевна… превосходно играла на фортепьяно, и в особенности на арфе. Часто в доме Грибоедова (под Новинским) устраивались музыкльные кружки. Сам Грибоедов был отличный фортепьянист, - но свх того они с кн. Одоевским занимались и теориею музыки как науки, что в то время было большой редкостью; над ними общие приятели тогда подсмеивались; даже в этом кружке было присловье «Уж как Грибоедов с Одоевским заговорят о музыке, то пиши пропало; ничего не поймешь». В.Ф. Одоевский вместе с Кюхельбекером в Москве издавал альманах «Мнемозина», ставший наряду с петербургским альманахом «Полярная звезда» проводником декабристских идей. Здесь опубликовано программное стихотворение Грибоедова «Давид». Стихотворение это выделяется на фоне поэтической продукции 1820-х годов своей нарочитой архамечностью. Грибоедов применяет лексику, которую использовали разве что во время Тредисковского, и… создает типично «декабристское произведение». Можно сравнить произведение Пушкина и Грибоедова. Оба поэта обращаются к теме пророка, но как по-разному они ее воплощают.

У Пушкина встречается всего одно архаическое слово «бразды». Все остальное вполне совершенно, интонация стиха плавна и отчетлива, каждое слово сцеплено с другим, последующее вытекает из предыдущего. Иное у Грибоедова. Лексические единицы словно изолированы друг от друга, во всяком случае между отдельными предложениями чувствуются смысловые «пробелы».

Неславен в братии измиада,

Юнсйший у отца и был,