60320 (Военный коммунизм)

«Военный коммунизм»

Не менее глубокий след, чем события на фронтах гражданской войны, оставило в народной памяти положение внутри самой Советской республики, которое постепенно складывается в систему «военного» или «осадного» коммунизма.

Раньше в советской литературе говорилось, что политика военного коммунизма была вынужденной. Однако факты свидетельствуют, что военно-мобилизационная и реквизиционная система в Советской республике в годы гражданской войны выросла на сплетении множества обстоятельств. Революционные преобразования и импровизации большевиков, создание и расширение новой армии, милитаризация экономики, наложенные на состояние российского общества, сошлись в одном временном пространстве, взаимообусловились и сложились в невиданную в истории систему, получившую название «военный коммунизм».

Распад товарно-денежных отношений, рынка, натурализация хозяйства, постоянная угроза голода в столицах и промышленных центрах, вели к постоянному ухудшению жизни в стране, нарастанию социального противоборства, разочарованию в идеалах и ценностях революции. Факторами, которые способствовали нагнетанию обстановки, стали разгон Учредительного собрания и заключение унизительного Брестского мира, больно ударившего по национальным чувствам российского обывателя.

Обстановка военного коммунизма нашла отражение в состоянии общественного мнения, в письмах и откликах людей, принадлежавших к разным общественным группам. Письма шли в различные органы и организации, созданные большевиками, на имя вождей революции, с кем олицетворялась новая власть. Реальные проблемы жизни страны так или иначе проникали в деловую и частную переписку. На протяжении многих лет утверждалось, что в письмах трудящихся к Ленину (о других лидерах обычно не говорилось) проявлялись лишь искренняя любовь и безграничное доверие народа к вождю и созданной им партии. Очевидно, что это было далеко не так. Прежде всего, необходимо учесть сложный и пестрый состав российского социума, который по разному реагировал на приход к власти большевиков и их революционные преобразования. В архивах Российской Федерации хранится немало документов, свидетельствующих о резком обострении ситуации в 1918 г., которое люди напрямую связывали с революцией и вменяли в вину большевистскому режиму. В бывшем Центральном партийном архиве, ныне РЦХИДНИ, имеется довольно большой комплекс «антисоветских» писем, в которых нашло отражение как неприятие советского режима и негативное отношение к Ленину и другим большевистским вождям, так и сомнения, колебания, разочарование в революции. Эти письма были отфильтрованы, хранились отдельно в особых папках, оставаясь практически недоступными для исследователей. Специфической чертой этих писем была анонимность. Чаще всего они приходили без подписи или под вымышленными именами. Наше внимание привлекло письмо на имя Ленина одного молодого человека от 25 ноября 1918 г., которое приводится с небольшими сокращениями.

Я не умудрен житейским опытом. Мне всего двадцать три года, но мне кажется, что я способен здраво воспринимать и логически разбираться во всем происходящем. И вот, иногда, глядя на унылые или искаженные злобой окружающие лица, кажется, что или всех охватила какая-то эпидемия безумия, или же я сам с ума сошел. Пройдите по улицам и Вы не увидите ни одного улыбающегося лица. Все ходят угрюмыми, подавленными. Это тогда-то, когда яркое солнце социализма, казалось, должно вернуть всех к радости бытия. Где же кроется причина этой злой иронии судьбы? Не думайте, что это Вас я считаю корнем зла. Наоборот, я преклоняюсь перед Вами, как перед человеком, пламенно верящим в свою идею, а там, где есть искренность, я готов простить все; я считаю Вас человеком громадной эрудиции, но человек всегда остается человеком, существом слабым и легко заблуждающимся. Меня все время удивляет одно: Вы от нас, простых рядовых граждан, точно ограждены какой-то ширмой. Вы недосягаемы для нас на своем Парнасе - в Кремле. Даже в печати Вы не выступаете, и редко-редко появится заметка, что Вы выступили на каком-нибудь митинге для рабочих. Только для рабочих, ну а что же делать другим гражданам? А ведь, насколько мне известно еще из уроков в средней школе, рабочие в общей массе населения России составляют не такой уж большой процент. Если бы Вы только видели всю бездну горя, отчаяния, людской злобы и слез, которые сейчас затопили нашу несчастную Россию, Вы бы отказались от социализма. Мне кажется, что как раз этот кошмар и закрыт от Ваших глаз толстыми кремлевскими стенами. В тиши кабинета за работой и среди шума собраний Вы далеки от этого серого ужаса.

Все в мире происходит путем эволюции, и природа жестоко мстит за несвоевременные дерзания. Таким дерзанием, правда смелым и гордым дерзанием, кажется мне Ваша попытка насаждения социализма у нас, именно у нас, в России. Несчастный русский народ десятками лет при царизме только дурачили и спаивали водкой, а под влиянием этого еще не выветрившегося хмельного угара, даже светлые идеи социализма принимают форму пьяных бредней... Грубость, бездарный произвол являются теперь у нас господствующими элементами. Русский человек представлен сейчас с самой неприглядной своей стороны. Дана широкая возможность для разгула самых низких страстей и сведения личных счетов и, взгляните, разве не использована эта возможность. Те, что раньше с пеной у рта кричали «Бей жидов», теперь с неменьшим энтузиазмом кричат «Бей буржуев» и смеют уверять, что они убежденные коммунисты. Их взгляд на мораль слишком примитивен, и потому посягнуть на любое право человека и даже на самое святое - право на жизнь не представляет затруднений. Ведь право на жизнь под солнцем имеет всякий человек, а со страниц «Известий» и из уст ораторов-коммунистов все время раздается вопль: «Смерть буржуазии! Да здравствует пролетариат!» Все время пестрят слова «стереть с лица земли, раздавить, уничтожить» и т.п. Но укажите мне, Бога ради, ту границу, где кончается буржуй и начинается пролетарий. Границы этой нет, и ее немыслимо провести. В таком случае, что же делать с той, промежуточной, группой, которую не отнесешь ни к буржуазии, так как у людей этой группы нет ни капитала, ни недвижимости и, что зарабатывают, то и проживают, ни к пролетариату, так как внешне жизнь его имеет довольно сносный вид. Эти люди невольно занимают положение между молотом и наковальней. [...] Вы можете заметить мне, что, мол, все это одни рассуждения, а в действительности козлом отпущения служит лишь крупная буржуазия, но, увы, есть налицо уже факты, говорящие о том, что промежуточная группа страдает наравне с буржуями. [...] Я считаю безумием передавать почти неограниченные полномочия в руки людей, у которых слабо работают задерживающие [сдерживающие] центры и у которых к тому же разжигают классовую ненависть, понимаемую ими довольно своеобразно. Я не противник диктатуры пролетариата, но пролетариата сознательного, организованного... А власть в руках людей бессознательных, или даже малосознательных, тоже, что оружие в руках сумасшедших. [... ]

В заключение должен сказать несколько слов о себе лично, дабы Вы имели некоторое представление об авторе этого письма. Я не принадлежу к классу буржуазии; родился и вырос в такой семье, где постоянно приходилось думать о завтрашнем дне и где личный труд был единственным источником существования. Являюсь убежденным противником всякой партийности и равно не сочувствую как монархистам, так и анархистам; считаю, что партийность порождает раздоры и препятствует главной задаче человечества - мирному строительству жизни. [... ]

РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.1. Д.1501. Л.34-38(об). Подлинник. Рукопись.

Содержание письма интересно с точки зрения восприятия революции глазами представителя интеллигенции, причисляемой к средним слоям, той интеллигенции, которая не находилась в гуще политической борьбы, но в результате проводимой большевиками «политики ликвидации эксплуататорских классов» действительно оказалась «между молотом и наковальней». Ее положение, незавидное и до революции, в Советской России еще более осложнилось. Хотелось бы надеяться, что молодому, несомненно, образованному и склонному к анализу человеку нашлось место в жизни и при новом строе, хотя эксцессы революционного времени, безусловно, навсегда запечатлелись в его памяти.

Примерно о том же говорит короткое письмо Ленину, от женщины, проработавшей 15 лет в ведомстве народного образования и считавшей себя «пролетарием умственного труда», написанное 19 декабря 1918 г.: «Никогда еще не было в России такого произвола, гнета и бесправия... Едва ли надо тащить людей в то светлое царство, от которого они отказываются. Рай под угрозой расстрела».

Вместе с тем, как представляется, большинство рядовой российской интеллигенции и полуинтеллигенции (инженеры, врачи, учителя и т.д.), все же сумело приспособиться к новому режиму, а многие даже были воодушевлены теми грандиозными целями, которые выдвигали большевики. На огромных просторах России, особенно «в глубинке» продолжали работать тысячи и тысячи таких людей, видевших своей задачей служение своему народу. Это призвание, конкретное дело, спасло интеллигенцию от моральной гибели и в общем-то спасло большевистский режим. Эта «старая интеллигенция», переживая и далее нелегкую свою судьбу, стала переходным «мостиком» к формированию новой интеллигенции из рабочих и крестьян.

Однако мы далеки от идеализации «средних слоев» российского общества. Их состав был достаточно аморфным, включая довольно пестрый конгломерат городских обывателей, мелких служащих, священнослужителей, монахов и монахинь и т.п. Люди в целом грамотные, нередко образованные, они, по большей части, враждебно относились к новой власти. Большинство писем антисоветского содержания, видимо, исходило из этой среды.

Многие из них практически полностью состоят из грубых обвинений Ленина и большевиков в «шпионстве» в пользу Германии, где за обращениями типа «герр Ленин» и «прислужник Вильгельма» следует поток порой просто площадной брани или послания типа: «Сердечное спасибо за мир, хлеб и волю, а все-таки ты б... порядочная...» Чаще всего письма представляли собой реакцию на те или иные мероприятия властей, выраставшую до полного неприятия писавшими личности революционного вождя, ненависти к созданному им режиму. Кстати, получать оскорбительные и злые письма - удел практически каждого известного деятеля. Поскольку они представляют определенный подспудный пласт общественного сознания, было бы, наверное, не совсем правильно полностью их игнорировать: они все-таки добавляют кое-что нетрадиционное в понимание эпохи, во взаимоотношения «вождей» и «масс», придают истории многоцветность.

Большое число писем на имя Ленина представляют собой доносы. Феномен «доносительства» лежал в традициях массового сознания еще с дореволюционных времен. Лихолетье революции и гражданской войны добавило к нему новые стимулы: выжить любой ценой, выжить, даже сдав приятеля, соседа, родственника, выжить, оказавшись поближе к власти, неважно какой, авось, повезет и окажешься «пригретым солнцем». Такие письма, как правило, - способ сведения личных счетов, где политическая подоплека служит лишь средством: «Т.Ленин. В доме 53 Дубовицким кв.3 по Шаболовке живет гражданка Мария Филипповна Клюева. Очень много распространяет печальные вести, она говорит, что у нас Ленин такой негодяй, только мучит народ и говорит - кого убивают, а его должно быть и не убьют. Его надо уничтожить. Она еще много чего говорит. Обратите внимание на эту женщину.» Тут же продолжение доноса: «Т.Ленин. Хотя сделали обыск у Клюевой и у ней ничего не нашли, но эта женщина вам грозит, оружия у нее нету, но таких женщин надо арестовывать... Она вас очень критикует».

Отдельные послания такого рода позволяют усомниться в умственной полноценности их авторов. Письма к «вождям» вообще часто пишут люди, чьи эмоции выходят за пределы некой обычной нормы. К тому же массовые психические отклонения - обычный спутник бурного и неустойчивого времени. Из широкого круга писем подобного содержания мы выбрали одно, подписанное якобы неким товарищем председателя Орловского Совета Алхимовым. Под «товарищем председателя» в те годы обычно имелся в виду его заместитель. Но, скорее всего, письмо было написано монахиней упоминаемого в нем монастыря. На документе имеются отметки: направить копии в ЧК, Комиссариаты внутренних дел и юстиции.

Председателю Верховного Совета Народных Комиссаров

Владимиру Ленину