60300 (Военные походы Александра Македонского)

Реферат на тему:

«Александр Великий - Македонский»

Выполнил ученик 6 класса

Пискун Алексей

СОДЕРЖАНИЕ

ДЕТСКИЕ ГОДЫ И ЮНОСТЬ

ШКОЛА МУДРОСТИ

ПРОТИВ ОТЦА

СРАЖЕНИЯ В ГРЕЦИИ И ФРАКИИ

ПОХОД В АЗИЮ

ДЕТСКИЕ ГОДЫ И ЮНОСТЬ

Личность Александра Македонского и его деятельность привлекали внимание историков и философов на протяжении более двадцати трех столетий; интерес к Александру не иссяк и поныне. Огромная литература, созданная об Александре Македонском в разные эпохи авторами различных направлений, имеет существенный недочет – субъективистский подход к рассмотрению его деятельности, отрыв личных качеств македонского завоевателя от социально-экономических условий его времени.

Александр Македонский родился в столице Македонии Пеле в 356 г. дон. н.э. Согласно греческой версии, он появился на свет летом, в гекатомбеоне – первом месяце аттического года (конец июня – июль). Его отец, Филипп ІІ, потомок древнемакедонского царя Карана, выводил свое происхождение от мифического героя Геракла, его мать, Олимпиада, была дочерью молосского царя Эпира, ведущего род от другого героя эллинской мифологии – Ахилла. Вера в сверхъестественные силы, поклонение легендарным героям и олимпийским богам – круг мировоззрения человека античного мира. Чудесному и фантастическому в то время придавалось большее значение. Так, по Плутарху, происхождение Александра – царское и одновременно героическое – уходит корнями в седую старину, эпоху полубогов и героев.

Двух женщин знал царевич в младенчестве. Властную и строгую Олимпиаду, оказавшуюся очень нежной матерь, и кормилицу Ланику, женщину знатного происхождения, ставшую подругой его детских игр. Она приводила с собой малолетнего сына Протея или молодого и красивого брата Клита, служившего командиром всадников в войске Филиппа. Отца Александр видел редко: войны и походы постоянно удерживали царя вдали от дома. Это привело к тому, что мальчик привык смотреть на мир глазами матери.

Наступило время, когда Александр, подобно всем царским детям, должен был получить воспитание по всем правилам тогдашнего педагогического искусства. Движимая своей ревнивой любовью, Олимпиада настояла на том, чтобы руководил воспитанием мальчика непременно эпирец, и это поручили Леониду – одному из эпирских родственников Олимпиады. Этот грубоватый человек вполне оправдывал свое имя и пытался воспитать царевича в духе древних спартанцев, без всякой мягкости и нежности. Он был далек от наук, и наукам обучали мальчика другие. Леонид не был ни учителем, ни гувернером, а взял на себя только руководство воспитанием. Он решил в первую очередь отучить ребенка от изнеженности, привитой ему матерью. Лучшим завтраком Леонид считал ночной поход, а ужином – скудный завтрак. Так как мать и кормилица постоянно старались подсунуть своему любимцу что-нибудь вкусное, то Леонид самолично обыскивал постель и ларцы своего воспитанника и отбирал спрятанные лакомства.

Леониду подчинялся гувернер Александра, некий Лисимах, грек незнатного происхождения. Он был родом из Аркании. Леонид, вероятно, привез его из Эпира. Лисимах считал Александра Ахиллом, а себя Фениксом. Здесь мы снова наблюдаем влияние Эпира: если предком Александра по отцу считался Геракл, то род матери велся от Ахилла. Во всем этом обнаруживается честолюбие Олимпиады. Лисимах оказался истинным другом своего воспитанника: к нему, матери и кормилице Александр сохранил любовь на всю жизнь.

Леонид считал, что наследник должен воспитываться вместе с другими мальчиками, родственниками царя и сыновьями придворной знати. Один, из них, Леоннат, происходил из семьи дикой Евридики, горянки, отличавшейся гордой заносчивостью. Другой, Марсий, впоследствии ставший историком, был братом Диадоха Антигона. Уже мальчиком он проявлял завидное прилежание. Упомянем также симпатичного Протея, который стал затем самым стойким выпивохой в войске Александра. Наконец, Гефестион, которого Александр уже тогда любил больше других и называл своим Патроклом мальчики вместе посещали школу и играли, конечно, в войну. Между ними иногда происходили драки, и здесь Александр одерживал свои первые победы. Именно в этих сражениях завоевывал он, вероятно, Олинф и Трою, возможно, превосходил победы при Иссе.

Учителями Александра в большинстве случаев были, конечно, греки. Стоит упомянуть Филикса, предостерегавшего учеников от войн и насилия и восхвалявшего мирное служение на благо народа. Он излагал теорию о государстве благоденствия, соответствующую учению киников. Именно он впервые познакомил Александра с этим направлением философской мысли.

Слишком рано, к преподаванию был привлечен платоник Менехм: Александру в то время было не более десяти – двенадцати лет. Менехм должен был обучать мальчика геометрии, но, несомненно, преподавал также и числовую метафизику Платона, которая, по тогдашним понятиям, была высшей и последней ступеней мудрости.

Во время мусических празднеств мальчик часто восседал рядом со своим отцом. Иногда ему разрешалось исполнить какое-нибудь произведение. На этих праздниках Александр знакомился с приближенными отца – гетайрами и ксенами. Юноша больше всех любил ксена Демарата из Коринфа, происходившего, по-видимому, из рода Бакхиадов. Именно Демарат подарил ему впоследствии любимого коня – Буцефала. Не было для македонского юноши лучшего подарка, чем прекрасный конь. В это время Александр познакомился с персом Артабазом, который был изгнан из своей родины и жил в Пеле. От него юноша получил первое представление о рыцарских обычаях древнего Ирана.

Мать, воспитатели, соученики, ученые, редкие встречи с отцом, придворные – все это составляло окружающий Александра мир. Но каким был сам мальчик? Чувствительный, легко возбудимый, он напоминал жеребенка благородных кровей, упрямо вырывающегося из-под узды.

Воспитателем было с ним и легко, и трудно. Тот, кто пытался приказывать Александру, считал его непокорным, упрямым, злым, тот же, кто воздействовал на него добром, вызывал в нем интерес, добивался послушания, а иногда и обретал его любовь, ибо Александр был страстным человеком, склонным к любви и восхищению, так же как и к презрению, и протесту. Его легко можно было склонить как и согласию, так и к отказу, вызвать в нем радость или гнев. Часто страсти так потрясали его, что переживания становились для него невыносимы, но в эти моменты в нем проявлялся великий, царский и поистине гордый дух. При всей его мягкости была у Александра железная воля, даже непреклонность и неумолимость. Вероятно, эти качества он унаследовал от матери.

У учителей он перенимал их знания, опыт, но по своим качествам был гораздо выше их. К тому же у него бала своеобразная манера выражать свои претензии к учителям и задавать им вопросы. Преподавателям требовалось немало ума и сообразительности, чтобы тактично ответить ему, не теряя при это чувства собственного достоинства.

Так у Александра еще в детстве проявлялся характер будущего, великого человека. Его романтические настроения уживались с трезвым рационализмом, потребность любви – с неумолимостью, воинственностью и склонностью к насилию.

ШКОЛА МУДРОСТИ

Чем старше становился Александр, тем сильнее чувствовал Филипп отсутствие у сына обычной сыновней любви. Что-то непостижимое и непонятное было в этом мальчике; он был скрытен, особенно с отцом. В значительной степени это объяснялось все более холодными отношениями между родителями. И в детстве, и в юности Александр видел Филиппа глазами любимой матери. Поэтому он перенял от Олимпиады ее ревность и то ожесточение, с которым мать относилась к своему неверному супругу. Это произвело на Александра столь отталкивающее впечатление, что в юности он не признавал женской любви.

Но наследник Филиппа испытывал еще и муки иной ревности. Он не радовался блестящим успехам отца, но следил за ними с плохо скрываемой завистью. Он мечтал, что в будущем он одержит победы, которые дадут ему возможность помериться с отцом славой. Филипп делал все, чтобы завоевать доверие, привязанность и любовь строптивого сына. Он пытался воздействовать на него словами, советом, а иногда и иронией, но великому ловцу человеческих сердец не удалось покорить сердце собственного ребенка.

Царь видел, как велико влияние Олимпиады на сына, и знал что Леонид и Лисимах стоят на ее стороне. Так как такого рода обучение сына не соответствовало его желаниям, он решил направить его по совершенно иному пути. Ему казалось, что мальчик достаточно подрос и вполне может жить без присмотра матери. Он думал также, что Александр не будет столь строптивым, если на его пути встретится по настоящему крупный человек. Не колеблясь царь выбрал самого лучшего из известных ему учителей. Он послал приглашение Аристотелю на остров Лесбос и получил согласие философа.

Для философа это приглашение было очень важным. Его отец, принадлежавший к роду Асклепия, при царе Аминте был придворным врачом в Пелле. Кроме того, семья Аристотеля происходила из греческого города Стагира, который, хотя и был разрушен войной, находился теперь на территории Македонского царства. Но главное – Аристотель видел в Александре будущего гегемона эллинов, и более того, самого могущественного властителя Европы. Поэтому Аристотель отнесся к приглашению Филиппа с большой ответственностью. Философ сумел наилучшим образом справиться со своей задачей. Его интересовали не двор и власть, а доверенный ему драгоценный человеческий материал – царственный юноша.

Аристотель был человеком, снедаемым той же жаждой, которая терзала и Александра, жаждой познания неизвестного в бесконечном мире. Неудивительно, что оба эти искатели нового, стали друзьями.

Их дружбе способствовала и окружающая обстановка. Жили они не в столице Пелле, а вдали от суеты двора, вблизи небольшого селения Миеза, в посвященной нимфам роще с уединенными тропинками и укромными уголками. Здесь находилась царская вилла, где поселился Аристотель со своими воспитанниками и помощниками – Феофрастом и племянником Каллисфеном. Он привез также из родного Стагира тринадцатилетнего мальчика Никанора, сверстника Александра. Кроме того, здесь жили знатные македонские юноши, и их присутствие придавало совместному обучению живость; вместе с тем их было не так много, чтобы это могло препятствовать тесному общению Аристотеля с Александром.

Аристотель передал мальчику некоторый запас фактических знаний. Но гораздо важнее было то, что он сам служил ему примером. Глядя на философа, мальчик учился ценить все возвышенное и благородное, постигал греческую культуру. Они изучали не произвольно вырванные фрагменты различных наук, а гармонию духовного существования в целом. Узнавание и понимание красоты, трудолюбие, добро и его воплощение в лучших произведениях — все это теперь предстало перед духовным взором Александра. Во всем надо было стремиться к постижению наивысшего: «Да не убоится человек создавать бессмертное и божественное». Впервые Александр, самой природой предназначенный к великим делам, приблизился к тому, что впоследствии определило его жизнь,— к безграничному и бесконечному. Единственный раз Александр увидел эти качества в другом человеке, причем в самой благородной и чистой форме. Гармония, возникшая в отношениях между учеником и учителем, оправдала не только ожидания отца, но и мечты сына. Аристотель вывел Александра из полуварварского состояния, приобщил к духовной элите Греции и дал представление об истинном духовном величии.

Мы не знаем, что именно преподавали в Миезе, да это и не важно. Вероятно, Аристотель знакомил его с философией, а Александр внимал ему. Это не прошло даром: Александр продолжал интересоваться вопросами философии и впоследствии, для чего брал с собой в походы ученых. Правда, его сопровождали главным образом киники и ученики Демокрита, чьи взгляды разделял сам царь.

Преподавалась, конечно, и этика. Специально для Александра читались лекции о добрых делах властителей. Но и здесь пример учителя был важнее всяких теорий. Достаточно напомнить, как сильно потрясла Аристотеля горькая весть о пленении Гермия, его гордом нежелании отвечать персидским инквизиторам и его героической смерти. Александр из первых уст услышал поэму Аристотеля, посвященную аретэ, т. е. добродетели и доблести. Философ излил в ней всю свою боль от потери друга. Для Александра благодаря этой поэме аретэ стала бессмертным достоянием, более важным, чем богатство и высокое происхождение. Геракл, Диоскуры, Ахилл и Аякс рисковали жизнью, чтобы достичь аретэ, а Гермий отдал за это жизнь. Следует обратить внимание на предпочтение, которое Аристотель оказывает в этой поэме Гераклу. Он называет его первым, уделяя больше внимания предку царевича по отцовской линии, чем Ахиллу. Это соответствовало не только желанию Филиппа, но и склонности Аристотеля. Философ и сам во всем, что касалось его собственного творчества, был подобен Гераклу и нисколько не походил на Ахилла.

Еще одно слово в этой поэме обращает на себя внимание. Это слово потос, т. е. побуждение, влечение. Именно потос приводил героев к аретэ. Может быть, некоторые предки Александра считали, что ими руководит потос, например дикая Евридика, о чем есть свидетельство в источниках. Этому заимствованному у Еврипида понятию Аристотель придал более возвышенный смысл. Александр запомнил это выражение на всю жизнь и, когда впоследствии его охватывал творческий порыв, называл его потосом; по сути дела, это было то же самое свойственное и Аристотелю побуждение, а именно стремление к аретэ.

Аристотель надеялся, что несчастье, обрушившееся на Гермия, послужит Александру примером и поможет ему выработать твердость духа, которую философ считал главной целью воспитания. Александр, происходивший из рода Аргеадов, представлялся Аристотелю одичавшим греком. Поэтому он старался показать ему, что такое нравственное достоинство и чем зрелая душа подлинного грека отличается от варварской. Нет сомнения в том, что уроки Аристотеля должны были привести ученика к пониманию и любви к Элладе: ведь его идеалом был панэллинский дух, стоящий выше полисного. Получалось так, что Аристотель противопоставлял греческое государство персидскому, где царило насилие. Если бы Аристотель был последовательным платоником, он пробудил бы в ученике господствовавшее тогда в Академии восхищение Заратуштрой. Но философ был искренне озабочен национальными интересами греков и не хотел, чтобы на Александра оказало влияние учение этого мага, которого он, впрочем, весьма ценил. Поэтому, когда Александр впоследствии отправился в поход в Азию, то он сделал это для завоевания ее, а не для того, чтобы ознакомиться там с мудростью Заратуштры. Обучение в Миезе не дало также ничего и для идей терпимости, которые Александр исповедовал позднее.

Учителю казалось, что ничто так не способствует воспитанию Александра в греческом духе, как знакомство с эллинским искусством. Гомера Александр, конечно, знал еще раньше, но Аристотель пробудил в юноше понимание и истинное восхищение красотой гомеровского эпоса. Философ придавал этому столь важное значение, что составил для своего ученика собственное издание гомеровских поэм, то самое, которое впоследствии сопровождало царя во всех походах.

Глубокому знакомству с Еврипидом Александр был обязан не только урокам Аристотеля, но в не меньшей степени и торжественным театральным представлениям в Пелле и Дионе. Известное значение при этом имела врожденная склонность Александра к театру. Еще будучи наследником, он подружился со многими выдающимися актерами. Юноша оценил Пиндара, стал читать Ксенофонта. Наряду со столь актуальным для него «Анабасисом» он, конечно, читал также и «Киропедию». В последней впервые перед ним предстал идеал властелина. Ктесий открыл ему сказочный мир Востока. По-видимому, Аристотель не очень ценил Геродота, однако именно благодаря ему (возможно, у Александра было сокращенное издание, составленное Феопомпом?) царевич получил представление о персидских войнах.

Не меньшее значение имело для Александра изучение естественных наук — ознакомление с новой для него областью фактов. По-видимому, на юношу произвело сильное впечатление то обстоятельство, что его учитель, будучи уже зрелым человеком, открыл для себя в этих науках новое, необозримое поле деятельности, за освоение которого и бесстрашно взялся. Александра поразило, что Аристотель придавал большое значение тем проблемам, которыми в его время никто не занимался. Удивляло и то, что исследование чудес мира приходится начинать с исследования мельчайших форм, в которых проявляется жизнь. Строение растений и животных, устройство человеческого тела, наблюдение за явлениями природы — все это должно было способствовать решению загадок мироздания. Александр как бы присутствовал при выделении из философии отдельных естественных наук. Радость при сборе материала, терпение при его анализе, а затем взгляд вперед, иными словами, взгляд на великое вообще — все это покоряло царского сына. Особенно заинтересовала Александра медицина, и Аристотель, сам происходивший из семьи врачей, сумел так преподать царевичу теорию и практику медицины, что Александр, став царем, мог лечить больных друзей диетой и лекарствами.