56052 (Россия в 1917 году. Становление Советской власти), страница 2

...Заповедуем Брату Нашему править делами государст­венными в полном и нерушимом единении с представителями народа... на тех началах, кои будут ими установлены, прине­ся в том присягу горячо любимой Родине... Да поможет Гос­подь Бог России”.'

Однако и передача престола Михаилу Александровичу оказалась столь же запоздалой, сколь и готовность царя ид­ти на уступки. 4 марта новый претендент на престол, после короткой беседы с главой Временного правительства Г. Льво­вым и М. Родзянко, объявил, что примет трон только по про­сьбе Учредительного собрания². Так и была поставлена по­следняя точка в 300-летней истории династии Романовых³.

Известие о свержении монархии очень быстро распро­странилось 'по всей стране. Провинция вполне спокойно отре­агировала на все то, что свершилось в столице. Очагов орга­низованного сопротивления новым властям не существовало. Исполнительная власть на местах переходила к назначав­шимся Временным правительством Комиссарам. Комиссары существовали и в армии.

По примеру столицы Советы стали создаваться и на ме­стах. Только в марте 1917 года по стране их возникло около 600. Подавляющее большинство из них находилось под конт­ролем эсеров и меньшевиков. И лишь в нескольких Советах (Ивано-Вознесенск, Екатеринбург и др.) большинство при­надлежало большевикам.

' Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев. Втюрое издание, дополненное. Л., 1987, с. 223.

2 Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993, с. 191.

³ Николаи II и его семья были заключены под стражу в Царском Селе, а в августе 1917 года под охраной перевезены в Тобольск. В апре­ле 1918 года царская семья была переправлена в Екатеринбург, где и наступила кровавая развязка в ночь на 17 июля 1918 года.

1146

В стране, наряду с рабочими и солдатскими Советами, создавалась и централизованная система крестьянских Сове­тов, ставших прочной опорой партии эсеров.

Представители буржуазных партий в противовес Сове­там создавали свои политические центры в виде различных комитетов и комиссий. Нередко на местах власть переходила к создавшимся явочным порядком комитетам общественной безопасности, куда входили представители всех партий, Со­ветов, профсоюзных и национальных организаций.

2. Политические партии в условиях двоевластия.

В политическом спектре страны, оформившемся еще в предреволюционные годы, после победы февральской револю­ции произошли некоторые изменения. Правые партии как са­мостоятельные политические величины практически сошли со сцены и стали выступать в составе мелких групп под нацио­нально-патриотическими лозунгами. В значительной степени утратила свою самостоятельную политическую роль и партия октябристов. Основная масса ее членов сомкнулась с кадета­ми, а остальные разошлись по другим малозаметным поли­тическим формированиям.

Наиболее влиятельной политической силой среди буржу­азных партий стала партия конституционных демократов (ка­детов), партия “народной свободы”. В условиях послефевра-лъской митинговой демократии она сумела быстро сооргани-зоваться, консолидировать своих сторонников. В состав ее руководства входили популярные в то время люди: П. Ми­люков — многолетний лидер и идеолог партии, В. Вернад-кий — крупнейши-й ученый, профессор права, В. Набоков— управляющий делами Временного правительства, Ф. Кокош-ки,н — известный специалист по государственному праву, председатель юридического совещания при правительстве.

Как и во времена первой русской революции, кадеты заметно “порозовели”. 10—13 марта их ЦК высказался за создание блока республиканских элементов страны, а немно­го позднее они стали заявлять и о своих симпатиях к уме-

147

ренньш социалистам. И, разумеется, не случайно именно представители этой партии составили ядро Временного пра­вительства.

Став правительственной, правящей партией, партия ка­детов стала определять политический курс правительства, стратегию развития страны в целом. В это время перед Рос­сией открывались возможности буржуазно-демократического, западно-европейского пути развития. Но для их реализации требовалась конкретная, учитывающая специфику страны, ясная и понятная массам программа экономических и соци­ально-политических преобразований, политическая воля, сме­лость и решительность, нестандартность мышления и дейст­вия. Всего этого как раз и недоставало тем, кто оказался у руля управления страной. Так, в декларации Временного правительства, обнародованной 3 марта, торжественно объ­являлись амнистия по политическим и .религиозным делам, свобода слова, печати, собраний и союзов, отмена всех сосло­вий и всякого рода ограничений, замена полиции народней милицией, выборы в органы местного самоуправления. Одна­ко решение коренных социально-политических вопросов — аграрного и национального, о мире и политическом строе — откладывалось до созыва Учредительного собрания, а сама подготовка к созыву этого собрания под разными предлогами стала всячески затягиваться. В результате политика прави­тельства объективно провоцировала рост народного недово­льства, что привело к катастрофически быстрому сокраще­нию социальной базы правящего блока и к резкому усилению позиций леворадикальных политических сил.

Таким образом, объективная противоречивость ситуации была такова, что Временное правительство, имея ширвкую общественную поддержку в своих действиях по осуществле­нию общедемократических принципов, своим бездействием в

решении коренных вопросов революции стало подрывать ус­тои собственного существования.

Революция вознесла на гребень революционной волны и представителей правого, умеренного крыла социалистичес­кого движения — эсеров и меньшевиков.

1,48

^ Пережив свой звездный час в период первой русской революции, эсеры и в 1917 году в глазах крестьянства, сред­них слоев городского населения и части люмпенизированных элементов по-прежнему выступали как “истинные революци­онеры” и защитники народа. Постоянно декларируемая вер­ность народовольческим традициям, привлекательность неко­торых программных установок, в частности, . по аграрному вопросу, яркость и авторитет их лидеров — В. Чернова, Н. Аксентьева, А. Керенского — являлись важными условиями успеха этой партии, в первые месяцы после победы февраль­ской революции. Партия социалистов-революционеров была самой авторитетной и влиятельной политической силой в сре­де революционной демократии. Ее численность весной 1917 года составляла более 500 тысяч человек. Способствовало росту авторитета и влияния партии и то, что до начала мая она выступала как единая сплоченная организация.

Другой влиятельной силой в революционно-демократи­ческой среде были меньшевики. И в этом не 'было ничего не­обычного: они были широко известны по работе социал-демо­кратической фракции Государственной Думы и “рабочих групп” военно-промышленных комитетов в годы мировой войны.

Несмотря на то, что меньшевизма, как четко выражен­ного организационного целого, и не существовало, меньше­вики пользовались особым авторитетом в верхнем эшелоне революционной демократии, за ними оставалось и своеобраз­ное идейное лидерство. Это в немалой степени объяснялось тем, что в их среде были яркие, признанные в мировом соци­алистическом движении теоретики — Г. Плеханов, Ю. Мар­тов. Эсеры же, за редким исключением (В. Чернов), по на­роднической традиции недооценивали роль теории, предпочи­тая заниматься конкретными вопросами политики.

Меньшевистская организация к началу революции на­ходилась в состоянии кризиса. Только 7 мая организацион­ному комитету удалось провести Всероссийскую конферен­цию меньшевиков и объединенных организаций РСДРП, на

которой было представлено около 45 тыс. членов. Но добить­ся единства своих рядов меньшевикам не удалось из-за раз-

14&

ногласий по отношению к войне и к коалиции с буржуазны­ми партиями. Так, группа Г. Плеханова “Единство”, держав­шаяся особняком, занимала откровенно социал-патриотичес­кую, шовинистическую позицию по вопросу о воине. И. Це­ретели, Н. Чхеидзе, Ф. Дан, занимая позицию “революцион­ного оборончества”, настойчиво отстаивали также и линию на безоговорочное сохранение коалиции с кадетами в прави­тельстве. А меньшевики-интернационалисты во главе с Ю. Мартовым, напротив, решительно возражали против уча­стия социалистов в правительстве и отстаивали лозунг мира без аннексий и контрибуций, без победителей и побежденных.

Эсеры и меньшевики (за редким исключением) с пер­вых дней революции проводили политику соглашательства с буржуазными партиями. С каждым днем она становилась все более ярко выраженной и стала принимать вполне опре­деленные организационные очертания, адекватные быстро меняющейся политической обстановке.

В первое время конкретным выражением соглашатель­ской политики являлась позиция исполкома Петроградского Совета по отношению к Временному правительству, выра­женная в весьма .расплывчатой формуле “поскольку-постоль-ку”. Это означало, что Совет обещал условную поддержку правительству в том случае, если оно не будет действовать вразрез с интересами революционной демократии. Причем в этих целях создавалась даже особая контактная (контроль­ная) комиссия. И это все при том, что у эсеров и меньшеви­ков не было четкого и ясного обозначения понятия “интере­сы революционной демократии”.

Какой же была позиция большевиков — представителей леворадикального крыла социалистического движения?

Годы войны были тяжелым временем для большевиков:

многие местные организации неоднократно подвергались по­лицейским разгромам, значительная часть их лидеров оказа­лись в эмиграции, а еще больше — в тюрьмах и ссылке. Именно поэтому они не могли оказать большого влияния на ход п исход событий в февральские дни.

Оставшиеся на свободе петроградские большевики отре­агировали на события выпуском от имени ЦК РСДРП мани­феста “Ко всем гражданам России”. Содержание этого весь-

150

ма расплывчатого документа свидетельствовало в том, что по многим вопросам они еще не определились, и мыслили в основном категориями времен революции 1905 года. В Мани­фесте, например, было записано: “Задача рабочего класса и революционной партии — создание временного революцион­ного правительства, которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского строя”.' И ничего не бы­ло сказано о создании Советов и их роли, об отношении к другим партиям, об Учредительном Собрании, о конкретных задачах в социально-экономической сфере, кроме ссылок на основные программные требования.

В результате победы февральской революции большеви­ки вышли из подполья и получили возможность свободной, легальной работы. Численность большевистской организации в то время была небольшой — в пределах 24—25 тысяч членов.

Руководящим органом большевистской организации не­посредственно в России являлось Русское бюро ЦК, сущест­вовавшее с 1912 года.² В февральские дни в его состав вхо­дили А. Шляияиков, П. Залуцкий, В. Молотов. Состав Бюро ЦК в то время не был 'постоянным, он менялся и пополнялся за счет прибывших из ссылки и тюрем руководящих работни­ков. К концу марта в него входило уже 18 человек, среди них — Л. Каменев, И. Сталин, М. Муранов. Своеобразным “руководящим органом” была и редакция газеты “Правда”.³

' КПСС в резолюциях... Изд. 8-е. М„ 970, т. 1, с. 427—428.

² За границей существовала Заграничная коллегия ЦК — В. Ле­нин,, Г. Зиновьев, Н. Крупская. С 1903 годя большевики и меньшевики, фактически действуя как разные партии, использовали, однако, общее название — РСДРП. Только с конца апреля 1917 года большевики, что­бы отмежеваться от меньшевиков, сделали к этому названию добавление, в скобках, — большевиков.

³ Несмотря на постоянные репрессией и аресты болышевикам уда­лось все же в основном сохранить структуру своих региональных и пер­вичных организаций. Причем, на местном уровне существовало и немало объединенных содиал-демодсратических комитетов, включавших также и меньшевиков, а иногда даже и эсеров. Еще в конце июля, когда Ленин и большевики уже осуществляли курс на полный разрыв с меньшевиками, в таких неоднородных организациях состояло более 10% общего количе­ства членов большевистской партии. Это и подпитывало довольно силь­ные объединительные настроения в сраде рядовых социал-демократов. (См.: Октябрьская революция. Вопросы и ответы. М,, 1987, с, 46).

151

Обстановка в стране после победы революции была ис­ключительно сложной и противоречивой ввиду существова­ния двоевластия. И далеко не все, в том числе и среди руко­водящих работников, могли правильно понять и тем более объяснить своеобразие этой обстановки. В частности, боль­шие затруднения испытывало и Русское Бюро ЦК. Правиль­но определив классовое содержание февральских событий, оно по ряду коренных вопросов не имело четкой, ясной и по­нятной массам позиций —о путях выхода из империалисти­ческой войны, о взаимоотношениях двух властей, о роли и значении Советов, о перспективах развития революции.

У членов Русского бюро ЦК не было единства ни в об­щей оценке обстановки, ни тем более в вопросах тактики. Уже в то время в большевистском руководстве стало склады­ваться умеренное, правое крыло во главе с Л. Каменевым. Его позиция по вопросу @ войне, об отношении к Временно­му правительству во многом была схожей с позицией мень­шевиков. Сначала он выступал за продолжение войны, за условную поддержку Временного правительства при контро­ле со стороны Советов. Чуть позднее, сняв вопрос о поддерж­ке, Каменев стал отстаивать тактику давления на правитель­ство, прежде всего в интересах заключения демократическо­го мира. И в этом его поддерживал какое-то время (до при­езда В. И. Ленина в Петроград) И. Сталин. Не отвергали они и идею объединения с меньшевиками, которая после ре­волюции получила широкое распространение в среде социал-демократов разной ориентации. Более того, в конце марта— начале апреля намечалось провести совместное совещание по этому вопросу. Однако наметившийся процесс сближения большевиков и меньшевиков не получил логического завер­шения, поскольку приехавший из эмиграции В. Ленин занял крайне непримиримую позицию в отношении так называемо­го “оборончества” меньшевиков. В письме к Я. Ганецкому он писал: “...я предпочту даже немедленный раскол с кем бы то ни было из нашей партии, чем уступки социал^патриотиз-му Керенского и К”.' Такая жесткая позиция оправдывалась ссылками на интересы дальнейшего развития революции.