55636 (Византия после смерти Юстиниана I), страница 2

Теперь обратимся к другому важнейшему вопросу византийской политики: отношениям империи к ее восточному соседу. Этот вопрос по единовременности своего возникновения с рассмотренным и по своей существенной важности для судеб империи составляет характерный признак VI—VII вв.

На севере противниками Византийской империи являлись неорганизованные славянские племена, на юге и востоке приходилось вести борьбу с могущественной державой, с централизованной государственной властью, обладавшею обширными материальными средствами. Войны Византии с персами продолжались целые столетия; со времени Юстиниана, задававшегося мировластительными целями, прочного мира между двумя империями не могло установиться, несмотря на многократные договоры о «вечном мире». Можно думать, что и в этом отношении религиозная исключительность и ревность о чистоте православия греческого духовенства много способствовала взаимной вражде. Множество добрых христиан переходило под власть персов; Византия постепенно теряла симпатии среди населения пограничных областей, которое часто служило проводниками персам во время их походов в гористых византийских провинциях. История взаимных отношений между Персией и Византией в конце VI и в начале VII в. и потому еще останавливает на себе наше внимание, что в это время на Востоке совершается не менее важный, чем на Балканском полуострове, процесс выделения новых этнографических элементов: происходит брожение между арабами в аравийской пустыне, начинают доходить до культурных стран известия о турках. Это именно те народы, которым принадлежит ближайшее будущее на Востоке.

Хотя в 562 г. между Юстинианом и Хосроем был заключен 50-летний мир, но ни та, ни другая стороны не обманывались насчет прочности этого мира. Прежде всего нужно помнить, что условием мира была плата значительной дани со стороны Византийской империи; Юстиниан согласился на эту унизительную жертву в видах сохранения мира, которого он так желал в преклонном возрасте и который был так необходим при расстройстве армии и истощении государственной казны. Но при Юстине II, в 572 г., когда предстояло выплатить долю взноса на второе десятилетие, настроение правительства было другое, и оно отказало персам во взносе дани.

Разрывая мир с персами, Юстин II должен был понимать, что предстоит новая война. И, действительно, в течение следующих 20 лет идет ряд военных столкновений частью на границе, вокруг крепостей Нисиби и Дара, частью в областях империи. Т. к. почти во всех войнах двух соседних государств военные действия большей частью зависели от того или другого положения пограничных полунезависимых арабских племен и турецких кочевых орд, а также от того обстоятельства, на чьей стороне станет пограничная горная Армения, то нужно думать, что решение императора Юстина II разорвать мир с Персией основывалось на благоприятных сведениях, имевшихся в Константинополе по отношению к упомянутым племенам и кочевым ордам. Более любопытные данные представляют начавшиеся тогда сношения Византии с народом, впервые выступившим в то время в истории под именем турок.

Упоминаемые у китайских писателей с конца V в. турки составляли в это отдаленное время небольшое кочевое племя того же происхождения, что гунны, авары, болгаре, половцы и печенеги, венгры и монголы. Вследствие удачных наездов на своих соседей турки приобрели известность в V а и вступили в сношения с Китаем. В VI а, овладев Бухарой, они сделались соседями Персии и составили план принять на себя посредничество в сношениях Византийской империи с Китаем и открыть прямой путь для торговых караванов из Индии в Европу. Т. к. сношения с Хосроем не привели к желаемой цели, то турецкий хан задумал соединить свои интересы с политическими видами Византийской империи. С этой целью он отправил в Константинополь торжественное посольство, которое явилось в столицу греческой империи в конце 568 г. и заставило о себе говорить тогдашних писателей.

Послы принесли Юстину II письмо от своего хана по имени Мокан-хан или Дизабула и сообщили грекам новые и любопытные сведения о турецком народе. Между прочим, они говорили, что авары, с которыми византийский царь находится в непосредственных сношениях, суть не что иное, как взбунтовавшиеся против турок подданные и рабы. Цель посольства, во главе которого стоял Маниак, состояла в заключении с греками торгового договора для свободного провоза на запад шелка, в установлении вечного мира и союза против всех врагов Византии. Юстин II, понимая все значение раскрываемых этими предложениями торговых и политических выгод, не решился, однако, пуститься в авантюру, прежде чем не собраны будут более точные сведения о турецком народе. С этой целью в 569 г. снаряжено было торжественное посольство с Зимархом, комитом Востока, во главе, которое отправилось в турецкую землю в сопровождении упомянутого выше Маниака. Целью была Согдиана, или нынешняя Бухара.

Византийское посольство прибыло в стан великого хана, когда он готовился на войну с персами. Здесь Зимарху удалось заручиться подтверждением статей договора, заключенного в Константинополе, и затем с богатыми подарками хана предпринять обратное путешествие в Константинополь. С этого времени начинается ряд ежегодных сношений турок с Византией. Менандр насчитывает семь посольств до 576 г. Эти сношения не имели, однако, существенных выгод ни для той, ни другой стороны и ограничивались восточными любезностями и обещаниями, исполнение которых никто не считал обязательным. Раз, когда византийский посол предстал перед ханом Туркешем и, сообщив ему о возведении Тиверия в сан кесаря, просил сделать диверсию против персов, хан сказал: «У вас, у греков, десять языков и одно мошенничество. Вот мои десять пальцев я вложил в свой рот, так и вы своими разными языками обманываете то меня, то аваров, моих рабов! Мы, турки, — продолжал хан, — не лжем и никогда не обманываем, а император посылает ко мне послов с лестными обещаниями и в то же время ведет дружбу с аварами, и это рабы, взбунтовавшиеся против своих господ. Авары возвратятся ко мне, когда я захочу, мне стоит только поднять бич, чтобы заставить их провалиться под землю. Зачем вы всегда препровождаете моих послов, идущих к нам, через Кавказ? Не думаете ли вы таким образом держать от меня в тайне ваши границы из опасения, чтобы я не захватил их? Я знаю очень хорошо, где текут ваши реки Днепр, Дунай и Марица, я знаю пути, которыми шли авары, мои подданные, чтобы напасть на ваши владения. Ужели вы думаете, что я не знаю прекрасно ваши силы?»

Приведенные извлечения из современного историка очень хорошо рисуют взгляд на турецко-татарские народы, кольцом обхватившие Восточную империю с VI в. и поддерживавшие между собой деятельные сношения. Давно уже была высказана мысль, что Византия часто сама знакомила европейских и азиатских турок между собой на собственную пагубу (особенно печенеги и турки-сельджуки в XI в.), теперь мы убеждаемся, что и без посредства Византии турецко-татарские народы Запада и Востока имели между собой сношения, не забывали общность происхождения и языка и не чужды были идеи общего движения против лживых и клятвопреступных греков.

Как бы то ни было, хотя на этот раз продолжительные переговоры и сношения не имели желательных результатов, не следует терять из виду, что турецко-византийские переговоры направлены против естественной соперницы Византии, Персидской империи, и имели целью ослабление аварского могущества. Весьма вероятно, что византийское правительство, принимая свое решение относительно Персии, ставило на одну чашку весов возможный союз с турками, но не имело смелости и настойчивости дать более широкое место открываемым со стороны турок перспективам. Для византийской политики центр тяжести в конце VI в. переносится на Запад, славяно-аварские набеги имели более значения для правительства, чем судьбы сирийских и малоазийских провинций. Вялая политика на Востоке сопровождалась вялыми переговорами с разными полунезависимыми племенами и нерешительными действиями против персов.

Кроме турецкого посольства к войне с персами предрасполагали тогдашние события в Южной Аравии, где владетель Йемена, желая освободиться от власти христианского абиссинского царя, искал покровительства Персии и навлек на свою страну вместе с персидским влиянием гнет и вымогательства персидского наместника, против чего император считал необходимым реагировать. Точно в тех же условиях находилась персидская Армения, где угнетаемые персами христиане искали покровительства христианского царя. Когда Хосрой указывал, что он не допускает вмешательства в дела Армении, из Византии было получено в ответ, что не в обычае христианского царя оставлять без помощи своих единоверцев.

Персидская война может быть разделена на два периода, границей между которыми служит смерть Хосроя в 579 г. Со стороны Юстина главнокомандующим был назначен сенатор и патрикий Маркиан, имевший, впрочем, в своем распоряжении весьма незначительный отряд и ограничивший свои действия демонстрацией против пограничной крепости Нисиби. Между тем, как византийский полководец осаждал этот город, персы вторглись в Сирию и нанесли много вреда незащищенной стране, уведя толпы пленных и разорив города и селения, а сам Хосрой осадил византийскую крепость Дару и взял ее после шестимесячной осады.

Ввиду неудачного хода военных действий на Востоке и опасности на Западе от авар Юстин отозвал Маркиана и назначил на его место другого вождя. На некоторое время затем военные действия перенесены были в Армению, где персы разрушили два города, Севастию и Мелитину, но потом, в свою очередь, потерпели поражение от Юстиниана, племянника одноименного императора. Но до назначения Маврикия, будущего императора, на место главнокомандующего на Востоке (577—578) персидская война тянулась с переменным успехом. Маврикий, прошедший хорошую военную школу и любивший военное дело, теорией которого он занимался специально, подготовил из своих земляков каппадокийцев надежный военный отряд и воспользовался им для войны с персами. Не ограничиваясь защитой пограничных областей, Маврикий перенес поле сражения на персидскую территорию и стал опустошать несчастную персидскую Армению. Успехи его были так значительны, что совершенно изменили взаимное положение враждующих сторон. Уведя из Армении множество пленных, Маврикий поселил их на острове Кипре. На историю дальнейшей войны огромное влияние имели военные реформы Маврикия и смерть Хосроя в 579 г.

Преемник Хосроя Ормисда IV прервал переговоры о мире, начатые Тиверием, и решился продолжать войну. Но византийские войска продолжали иметь перевес благодаря, с одной стороны, купленному дорогой ценой миру с аварами, позволившему сосредоточить на Востоке больше военных сил, а также благоразумным военным мерам Маврикия. В 581 г. он одержал над персами большую победу при Констанции в Месопотамии, имея на своей стороне сарацинского князя Мондира, который оказал ему важную услугу. Когда в следующем 582 г. Маврикий вступил на престол, командование на Востоке перешло к стратигу Иоанну Мистаку, который не имел ни искусства, ни счастия своего предшественника и потерпел от персов несколько поражений. На смену ему послан был Филиппик, женатый на сестре царя Гордии. В 586 г. персидское и византийское войска встретились в Восточной Месопотамии в долине Солах, где произошло решительное сражение, окончившееся поражением персов. Достойно замечания, что здесь в первый раз упоминается знамя с изображением Нерукотворного образа, с которым Филиппик обходил византийские войска. В этом деле принимал участие в качестве подчиненного Филиппику лица Ираклий, отец будущего императора.

После успешного дела при Солахе высшее руководство военными делами на персидской границе перешло к Ираклию, который с успехом делал набеги на города и селения в Южной Армении, имея главный опорный пункт в Амиде, т. к. с утратой Дары граница на Востоке изменилась в ущерб Византии. Когда весной 586 г. послан был на Восток новый военачальник в лице Приска, положение сторон еще более изменилось не в пользу империи. В византийском войске начался мятеж, раздались жалобы на неправильную выдачу и уменьшение денежных выдач. Хотя Маврикий поспешил замените непопулярного военачальника любимым между восточными войсками Филиппиком, но и это мало содействовало успокоению войска. В 588 и 589 гг. последовали две битвы при Мартирополе и Нисиби, окончившиеся поражением персидского войска. Но как, в конце концов, успех войны мало зависел от случайной победы или поражения одного отряда, и как персы умели хорошо пользоваться близостью к своей территории и быстро пополняли запасы, видно из того, что вскоре после поражения, испытанного при Мартирополе, они осадили засевший в городе греческий гарнизон и снова овладели этим городом.

Затянувшаяся персидская война могла продолжаться и еще многие годы. Ни персы, ни греки не употребляли в дело больших военных сил, чтобы нанести решительное поражение противнику. Собственно говоря, военные действия сосредоточивались на пограничной полосе, и ни одна сторона не отваживалась проникать в собственные области противника. Решительное влияние на дальнейший ход действий оказали внешние события, частью вызванные сношениями Маврикия с соседними полунезависимыми арабскими и турецкими князьями. Как бы то ни было, Персия оказалась в весьма затруднительных обстоятельствах: арабы напали на Месопотамию, турки угрожали северным границам, хазары вторглись в Армению. Хотя персидский военачальник Варарам одержал победу над турками, но в Колхиде потерпел поражение в деле с византийским отрядом. Когда царь Ормисда, разгневанный за неудачу, хотел лишить его командования, Варарам поднял восстание и начал войну против непопулярного властителя. В 590 г. Ормисда был убит, и на его место провозглашен царем взбунтовавшийся военачальник. Но у Ормисды остался в живых сын Хосрой II, который обратился к Маврикию с просьбой о помощи и с большими обещаниями, если царь примет на себя задачу восстановить его на царстве.