55633 (Византия в конце VI в. Вторжения славян и авар)
Описание файла
Документ из архива "Византия в конце VI в. Вторжения славян и авар", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "история" из , которые можно найти в файловом архиве . Не смотря на прямую связь этого архива с , его также можно найти и в других разделах. Архив можно найти в разделе "рефераты, доклады и презентации", в предмете "история" в общих файлах.
Онлайн просмотр документа "55633"
Текст из документа "55633"
Византия в конце VI в. Вторжения славян и авар
Ко времени вступления на престол Юстиниана еще не закончился процесс Великого передвижения народов, северная и северо-западная границы Византийской империи продолжали еще внушать серьезные опасения ввиду появления новых варварских народов различного происхождения, которые, не поддаваясь никаким мерам византийской политики, неудержимо напирали на границу и делали постоянные вторжения в пределы империи. В самом начале VI в. Анастасий принужден был защитить ближайшие окрестности Константинополя, проведя громадное сооружение между Черным и Мраморным морями на расстоянии приблизительно 40 верст от Константинополя (линия Деркон — Силиврия). Но это сооружение, известное под названием Длинная стена и изумительное по применению к нему громадных сил и средств, не достигало цели и не всегда останавливало смелого и отважного врага, который прорывался через стены и нередко опустошал предместья столицы. Империя нуждалась для своей защиты и благополучия в живом и разумном инвентаре, которого недоставало при громадных по протяжению границах и при неимоверных притязаниях императора.
С течением времени найдено было возможным привлекать на военную службу или целые народы, уступая им земли для поселения, или отдельные дружины военных людей, платя жалованье предводителям их. Эта система, при всех ее хорошо сознаваемых правительством невыгодах и часто опасностях, господствовала в империи в занимающий нас период как наименьшее из зол и создавала на границах целую сеть чуждых народностей, которые стояли с ней в разнообразных отношениях и имели уже в границах Византийского государства своих сородичей или в качестве федератов, или колонистов, вступивших в подданство императора. Давно уже дознано, что Византийская империя бессознательно исполняла роль культурного посредника между новыми народами и против своего желания втягивала их не только в сферу культурных условий жизни, но и в культурные провинции императора.
Одним из более резких наблюдений, выведенных из фактов предыдущей главы, несомненно нужно признать поразительную слабость военных сил, какими располагали полководцы Юстиниана на западных окраинах империи. И при этом не следует упускать из внимания, что африканская война ведена была при участии наемных дружин, а в итальянской туземные византийские войска были в меньшинстве, главные же контингенты получались с северо-западной границы от франков, лангобардов, герулов и славян. Эта граница при Юстиниане представляла весьма серьезную опасность, которая и была им вполне оценена, если принимать в соображение громадные денежные средства, употребленные им на возобновление старых и постройку новых крепостей на северной границе, и в частности на Дунае. Но, имея в виду громадной важности события, которые подготовлялись в царствование Юстиниана и которые к концу VI в, несмотря на построенные им укрепления, стали бесповоротно совершившимся фактом, мы должны заключить, что его политика в этом отношении не соответствовала реальным потребностям того времени.
Нижнее и среднее течение Дуная приблизительно до устьев Тиссы или нынешнего Белграда продолжало служить номинальной северной границей империи, хотя фактически власть императора на Дунае была уже значительно поколеблена, и небольшие византийские гарнизоны держались лишь в немногих городах. Фактически на Дунае власть принадлежала тогда народам германского и славянского происхождения, можно даже сказать, что защита северной границы более зависела от варваров, чем от имперского войска. Принимая положение Белграда как конечный предел владений Византии на северо-западе, мы легко отметим западную границу, проведя линию до Котора или по раздельной линии нынешней Сербии и Черногории и Боснии. Вся Далмация потеряна была в конце V а и принадлежала тогда к Остготскому королевству, а северные земли выше Белграда принадлежали варварам. В конце V в. Феодорих на своем пути в Италию столкнулся здесь с герулами, которые после отступления готов остались в стране между Зальцбургом и Белградом, вполне подчинившись византийской политике и приняв участие в итальянской войне в качестве союзников Юстиниана. Но самым сильным племенем на севере от Дуная, занимавшим области по Тиссе и Марошу в нынешней Венгрии, были гепиды, которым могла бы предстоять большая политическая роль на Дунае, но которые почти без следа растворились между другими народами, когда сила их была сломлена в борьбе с лангобардами, привлеченными Юстинианом к союзу денежными выдачами и обещаниями лучших мест для поселения.
К востоку от гепидов, в областях нижнего течения Днестра и Днепра, с конца V в. и в начале VI в. сидели славянские племена, разделявшиеся на две ветви: на западе — славяне, на востоке — анты. Мы уже ранее высказывались в том смысле, что было бы ошибочно начинать историю славян с конца V или начала VI а, и что отдельные славянские дружины могли заходить в Византию гораздо раньше. Как определенный этнографический термин, начинающий обнаруживать влияние в истории Византии, славяне, однако, должны идти в счет именно с этой эпохи. Где была граница между гепидами и славянами, т. е. далеко ли на запад по Дунаю распространялись славянские поселения, об этом с уверенностью трудно высказаться, равно как и о Lacus Mursianus, который писатель Иорнанд полагает границей между германцами и славянами.
Нападения славян и антов на римско-византийские провинции на юг от Дуная, а следовательно, и непосредственное знакомство с ними писателей начинается с первой половины VI в. Почти каждый год в последовательном порядке отмечается переход славян за Дунай то небольшими легкими отрядами, то значительными массами с целью добычи и захвата пленников. Как русская летопись соединяет с началом царствования Михаила III (842) основание русского государства, так с царствованием Юстина (518— 527) южные славяне имеют основание начинать свою национальную историю. Как ни мало дают для характеристики славян краткие известия о нападениях их на Византию, но мы попытаемся разобраться в них с той внимательностью, какой заслуживают первые и подлинные факты славянской истории в связи с византийской.
Ради исторической точности здесь нужно заметать, что большинством исследователей считается возможным усматривать подлинные факты славянской истории и в некоторых отдельных и случайных упоминаниях о славянах, переходивших за Дунай в дружинах готов и гетов с конца V в. Таков, например, приверженец Аспара Острый (в 471 г.). Кроме того, принято считать вполне доказанным, что в имени гетов у Марцеллина нужно видеть, совокупность этнографических элементов — славянского и болгарского. Таким образом, и такие выражения, как «гетский нож» (culter geticus), упоминаемый Марцеллнном, могли бы приниматься за указание на славянский элемент.
Первое упоминание о славянах под их собственным именем стоит в связи с описанием деятельности Германа. «Когда Юстин, дядя Германа, получил царство, то анты, жившие очень близко к славянам, перешедши реку Истр, большим войском вторглись в ромэйскую землю. Незадолго перед тем царь назначил Германа стратегом всей Фракии. Схватившись с войском неприятелей и разбив его наголову, Герман почти всех их перебил, и этим делом он стяжал себе великую славу между всеми людьми и в особенности между упомянутыми варварами».
Упоминаемый здесь Герман — весьма известное лицо в истории времени Юстиниана, и, действительно, слава его не ограничивается победой над славянами. Принадлежа к императорской семье по своему рождению и как один из самых даровитых племянников Юстиниана по браку с Феодорой, Герман пользовался громадной популярностью в войске и среди столичного населения и считался прямым наследником бездетного императора. Его нравственные качества и гражданские доблести нашли себе красноречивую оценку у Прокопия, как известно, далеко не расточительного на похвалы. К сожалению, приведенное выше место о победе Германа над славянами само по себе не дает оснований для точных выводов к хронологии первого организованного нападения славян. Прежде всего это известие имеет у Прокопия характер вводного и изложено, между прочим, по поводу описания событий 551 г. и именно с целью объяснить, почему славяне так сильно боялись Германа. Кроме того, может возбуждать сомнения самое имя Юстиниана, употребленное Прокопием. Весьма вероятно, что дело происходило не в царствование Юстиниана, а при дяде его Юстине, т. е. около 519 г. Стратагом Фракии Герман мог быть назначен именно Юстином при вступлении его на престол с целью установления порядка в этой области, находившейся в состоянии анархии при Анастасии. Сравнительное спокойствие на дунайской границе при Юстине может быть объясняемо тем поражением, которое было нанесено славянам Германом; что же касается царствования Юстиниана, то оно не имело такого периода роздыха, который можно было бы противопоставить определенным указаниям Прокопия: гунны, славяне и анты своими почти ежегодными набегами со времени вступления на ромэйский престол Юстиниана причинили невыразимые бедствия населению.
При Юстиниане, в первые годы его царствования, фракийскими войсками командовал Хильвуд, или Хвилибуд, с именем которого связаны дунайские события. Хвилибуду поручена была защита дунайской границы; в течение трех лет он успешно следил за переправами через Дунай и не позволял новым славянским отрядам переходить в византийские области. Несколько раз он сам переходил за Дунай и тревожил славян в их собственных владениях, но в 534 г., когда он неосторожно предпринял движение против славян, на левой стороне Дуная был окружен врагами и пал в битве, окончившейся сильным поражением византийского войска. С тех пор, замечает Прокопий, эта река стала вполне доступна варварам, и ромэйские области обратились в легкую их добычу.
Успехам славянских вторжений содействовало и то, что в это время империя начала свою беспощадную войну в Италии, в которой варварам разного происхождения пришлось играть важную роль. Следует еще отметить, что по всем данным, приводимым у Прокопия, Хильвуд был славянин по происхождению. В пятидесятые годы VI в. известия о славянах становятся более определенными, и самые их движения в пределах империи получают ясно обозначенную цель и направление. Начиная с 547 — 548 гг., отмечаются первые набеги их в Иллирию и Далмацию до Драча, причем их не останавливали уже и укрепления, и они внушали такой страх византийскому отряду в 15 тыс. человек, что он не осмеливался вступить с ними в дело. При описании событии этого времени отмечен исключительный по своему значению факт о движении 6000 славян в Северную Италию на помощь готам, которые вели отчаянную борьбу с воеводами Юстиниана. В смысле оценки этих движений высоким интересом отличаются известия от 550 — 551 гг, которые находим уместным привести вполне.
Славяне в числе не больше 3000 человек перешли Истр, не встречая никакого сопротивления, и без малейшего труда переправились за Марицу и там разделились надвое. Тот отряд, который двинулся на восток, встретился с Асвадом. Это был оруженосец Юстиниана, носивший чин кандидата и командовавший гарнизоном в Чорлу что на дороге между Адрианополем и Константинополем. Одержав верх над Асвадом, славяне совершили над ним жестокую казнь, бросив его живым в огонь, а затем подвергли опустошению Фракию и Иллирию. По этому поводу наш историк делает замечание, что тогда славяне в первый раз стали осаждать крепости и что, имея свое пребывание на той стороне Дуная, начали переходить эту реку с недавнего времени. В этот же поход славяне впервые приблизились к морю и овладели городом Топером, лежавшим на р. Месте в Южной Македонии.
Напор славян чувствовался не только на востоке, но и в западных провинциях империи. В первый раз славянские отряды заявляют определенный план — движение на Солунь и захват приморских местностей. Это обнаружилось из расспросов пленных славян, захваченных близ Ниша, и поставило императора в такое положение, что он должен был отменить предполагавшееся движение войска в Италию и приказать полководцу Герману озаботиться защитой Южной Македонии и города Солуни. Один отряд, стоявший уже под Адрианополем, нанес поражение действовавшему против него евнуху Схоластику и без всякой помехи опустошил фракийскую равнину до Длинных стен, построенных Анастасием и возобновленных Юстинианом. Подводя итог сказанному, мы можем отметить для характеристики славян к половине VI в. следующие наблюдения. Отдельные лица из племенных старшин и из предводителей дружин знакомятся с византийскими нравами и усвояют греческий язык. Становясь полуобразованными греками, они вступают на византийскую службу и достигают известности, как военные люди (Хильвуд). Частые переходы славян за Дунай, сначала имевшие целью грабеж и добычу, становятся с половины VI в. более целесообразными и концентрированными, хотя не подлежит сомнению, что это не были движения народа, а лишь отдельных дружин небольших племен. Как ни низок культурный уровень славянских колен, находившихся на границе с Византией, но неоднократные походы во Фракию и Македонию, влияние местного населения, и особенно пленных греков и т. п., несомненно должны были способствовать образованию среди славян политического развития. Уже к этому времени славяне могли оценить сравнительные выгоды обладания приморскими местами и понять морское и военное значение Солуни.
Со своей стороны, правительство Юстиниана пользуется обыкновенными средствами византийской дипломатии, привлекая на свою сторону денежными выдачами и пожалованиями почетных званий племенных и коленных старшин славян. Никак нельзя сомневаться в том, что славяне тогда были еще далеки от образования княжеской власти. В значительной степени политической и военной организацией они обязаны были народу тюркского племени, с которым во второй половине VI в. пришлось им вступить в близкие сношения — разумеем аваров.