55494 (Войны Юрия Долгорукого: 1146 - 1149 годы), страница 7

Из Смоленска же они отправили к Юрию посольство с предложением решить дело миром. Очевидно, Юрий должен был признать права на Киев Изяслава и его потомства, отказаться от всяких претензий на южнорусские земли, дать обещание не вмешиваться более в новгородские дела и возвратить "новгородскую дань" с Нового Торга и Помостья. На его суздальские владения никто не покушался. Но принятие этих условий означало полную капитуляцию, на что Юрий пойти, конечно, не мог. Он не дал никакого ответа на мирные предложения племянников и, более того, задержал у себя их посольство.

Еще в феврале Изяслав прибыл в Новгород. Новгородцы встретили его с великими почестями за три дня пути от Новгорода и сопровождали до самого города. "И тако в Новъгород приде с великою честью и в день недельныи (воскресенье. — А. К.), и ту усрете сын его Ярослав с бояръ новгородьцкыми, и ехаста к Святои Софьи на обеднюю". В своей резиденции на Городище Изяслав с сыном выставили богатое угощение для всего города: "посласта подвоискеи и бириче по улицам кликати, зовуче к князю на обед от мала и до велика, и тако обедавше, веселишася радостью великою [и] честью [и] разидошася в своя домы".

Киевский князь, несомненно, умел найти подход к людям и внушить к себе искреннюю любовь. Новгородцы очень ценили внешние проявления уважения к своему городу. Щедрое угощение еще больше расположило их к князю. И на утро, когда Изяслав созвал новгородцев и прибывших в город псковичей на Ярославль двор на вече, они готовы были поддержать его.

Изяслав и здесь избрал верный тон, лестный для новгородцев. Летописец приводит речь, с которой он обратился к ним: "Се, братие, сын мои [и] вы прислалися есте ко мне, оже вы обидить стрыи мои Гюрги… Есмь пришел семо, оставя Рускую землю, вас деля и ваших деля обид. А гадаите на нь, братие, како на нь поити: а любо с ним мир възмем, пакы ли с ним ратью кончаимы". Ответные возгласы новгородцев звучали как гимн Изяславу — новому Мономаху и новому Мстиславу Великому: "Ты наш князь, ты наш Володимир, ты наш Мьстислав!"

Решено было, что в поход на Суздаль "своих деля обид" выступит вся Новгородская земля до последнего человека, не исключая даже лиц духовного звания: "аче и дьяк, а гуменце ему прострижено, а не поставлен будет, [и тъи поидет, а кто поставлен], а тъ Бога молить (то есть останется, не пойдет. — А. К.)". К новгородцам присоединились псковичи и "корела".

Огромное войско двинулось к Волге. Шли, скорее всего, по руслам замерзших рек Мсты и Медведицы. В устье Медведицы остановились и, как и было задумано, стали поджидать Ростислава Мстиславича.

Спустя четыре дня подошел и Ростислав с киевскими и смоленскими полками. От Юрия по-прежнему не было никаких известий, и братья двинулись дальше по Волге, в глубь Суздальской земли. Их путь подробно очерчивает киевский летописец, рисуя картину жестокого разорения Юрьевых владений по Волге. От устья Медведицы войска прошли к городу Кснятину в устье Нерли Волжской, "и начаста городы его жечи и села и всю землю воевати обаполы [Волгы] (то есть по обеим сторонам Волги. — А. К.), и поидоста оттоле на Углече поле, и оттуда идоста на устье Мологы".

Между тем по договоренности, достигнутой осенью на Городецком съезде, к устью Медведицы должны были подойти и полки черниговских князей. Однако их не было, и Мстиславичам пришлось действовать одним. Оказалось, что Владимир Давыдович и Святослав Ольгович, стоявшие во главе черниговской рати, задержались в "Вятичах", "ожидаюча и зряча" исхода противостояния на Волге — "что ся тамо учинить межю Гюргем и Изяславом". В итоге в суздальские владения Юрия черниговское войско так и не вступит.

Так план одновременного удара по Юрию Долгорукому всеми имеющимися в наличии силами оказался сорван. Тем не менее Изяслав и Ростислав Мстиславичи решили продолжать военные действия — "абы с нама Бог был", как выразился Изяслав. Сами они остановились в Угличе или Городке на Мологе, а свои войска пустили к Ярославлю — одному из главных городов Суздальской земли и своего рода "речным воротам" Ростова. Новгородцы разорили и сам Ярославль, и земли вокруг него: "и полон мног принесоша, и много зла земли тои створиша".

Однако время, отведенное для активных военных действий, было уже на исходе. Заканчивался март, снег начал таять, и вот-вот должны были вскрыться реки. "Уже бысть тепло бяшеть, и бысть вода по Волзе и по Молозе по чреву коневи на леду", — свидетельствует киевский летописец. Автор Суздальской летописи называет еще одну неприятность, случившуюся с киевским войском: "похромоша кони у них".

В Вербное воскресенье (27 марта) князья приняли решение возвращаться: "сдумавша, оже… рекы ся рушають (то есть рушится лед на реках. — А. К.), и угодаша (договорились. — А. К.) поити розно. И тако Ростислав поиде [с] полкы своими Смоленьску, а Изяслав, брат его, иде к Новугороду Великому, а дружина руская они с Ростиславом идоша, а друзии кому куды годно, и тако розидошася во свояси". Оба войска — и новгородское, и то, что было с Ростиславом, — везли за собой огромные обозы с захваченным в походе добром, в том числе множество пленных. В один только Новгород, по свидетельству летописца, было приведено 7 тысяч "голов". Из Новгорода Изяслав отправился в Смоленск, где и "весновал", то есть пережидал распутицу, и лишь "егда бысть на просусе", то есть когда просохли дороги, вернулся в Киев.

Результаты похода летописи оценивают по-разному. Новгородский летописец пишет о большой победе союзной рати: "И мъного воеваша людье Гюргево, и по Волзе възяша 6 городък, оли до Ярославля попустиша, а голов възяшя 7000, и воротишася роспутия деля". Автор же Лаврентьевской летописи изображает ход событий иначе: по его словам, Изяслав с новгородцами, "дошед Волгы, и повоевав ю, и не успе ничтоже Гюргеви". Но это, по-видимому, не вполне верно отражает истинные масштабы разорения северо-западных областей Суздальской земли. Показательно, что в Лаврентьевской летописи ничего не говорится о судьбе Ярославля и конечным пунктом похода вражеской рати назван Углич ("и дошед Углеча поля, поворотися Новугороду").

О действиях самого Юрия во время этой войны летописи умалчивают. Очевидно, он вместе со своими полками защищал главные города княжества — Суздаль и Ростов, ожидая возможного нападения как с Волги, где действовали основные силы Мстиславичей, так и со стороны Вятичской земли, где находились в готовности войска черниговских князей. Если бы Юрий потерпел поражение, те, конечно же, вторглись бы в пределы его земли, чтобы добить его и поживиться за его счет. Но суздальский князь сумел сохранить свое войско. И это можно расценивать как его несомненный успех. Изяслав Мстиславич не достиг ни одной из поставленных им целей. Толпы пленников, обозы с награбленным добром создавали лишь видимость победы. Ни экономический, ни военный потенциал Суздальской земли по-настоящему не был подорван — "вся жизнь", то есть главные житницы, суздальских князей находились отнюдь не на Волге, но в центральных районах княжества. Юрий не признал себя побежденным, не смирился с Изяславом, не умерил своих амбиций. Даже "новгородская дань", захваченная им двумя годами ранее, осталась в его руках. И черниговские князья, бывшие союзники Юрия, не могли не понимать это. Они готовы были примкнуть к победителю. Изяслав не победил — и следовательно, его союз с черниговскими князьями оказался под угрозой.

Примечания

1. Настоящая статья представляет собой фрагмент из книги: Карпов А. Ю. Юрий Долгорукий. М., 2006 (серия ЖЗЛ).

2. В Никоновской летописи путь князя описывается совершенно по-другому: Святослав "иде к Козелску, и из Козелска иде к Дедославлю, и тамо разболеся у него князь Иванко, сын княжь Юрьев Владимерича Маномашь. Князь же Святослав Олговичь иде в Рязань, и быв во Мченске, и в Туле, и в Дубке на Дону, и в Елце, и в Пронске, и прииде в Резань на Оку, и поиде вверх по Оке, и пребыв в граде Осетре, и… иде вверх по Оке реце, и пришед ста на усть Поротвы реки в Любинце Омосове, и пребыв ту мысляше ити к Полотску (Колотску? — А. К.)". Именно здесь, "на усть Поротвы реки в Любинце Амосове", по версии летописи, и умер князь Иван Юрьевич (см. далее), причем его кончина датирована 29 марта (вместо 24 февраля). Ниже, говоря о взятии Святославом "града Голеди", автор Никоновской летописи вновь сообщает о том, что князь затем ушел в Рязань. В Москву по приглашению Юрия Святослав явился "с Резани из Тешилова". Эти сведения Никоновской летописи были подробно рассмотрены А. Н. Насоновым, который показал их полную недостоверность. Названные города принадлежали Рязани или являлись объектом притязаний со стороны рязанских князей в XV в.; ко времени описываемых событий большинство из них либо не существовали, либо не входили в состав Рязанской земли.

3. Обративший внимание на этот факт историк О. М. Рапов отметил также, что древнейшая московская церковь, по преданию, была посвящена святому Иоанну Предтечи, небесному покровителю князя Ивана Юрьевича. Не исключено, что она была возведена в память об умершем князе.

4. Некоторые явно апокрифические подробности сообщает В. Н. Татищев. По его словам, "Игорь, видя, что его хотят убить, просил, чтоб дали ему свясченника изповедоваться. Но народ кричал на Игоря: "Когда вы с братом Всеволодом жен и дочерей наших брали на постели и домы грабили, тогда попа не спрашивали, и ныне поп не надобен"". Здесь же дана портретная характеристика князя, причем составленная будто бы человеком, лично хорошо знавшим Игоря: "Сей Игорь Ольгович был муж храбрый и великий охотник к ловле зверей и птиц, читатель книг и в пении церковном учен. Часто мне с ним случалось в церкви петь, когда был он во Владимире (о пребывании Игоря во Владимире-Волынском, если не считать его участия в походе на князя Владимирка Володаревича в 1144 году, ничего не известно. — А. К.). Чин свясченнический мало почитал и постов не хранил, того ради у народа мало любим был. Ростом был средний и сух, смугл лицем, власы над обычай, как поп, носил долги, брада же уска и мала. Егда же в монастыри был под стражею, тогда прилежно уставы иноческие хранил, но притворно ли себя показуя или совершенно в покаяние пришед, сего не вем…"

5. Никоновская летопись содержит рассказ о трех подряд нападениях Глеба Юрьевича на Переяславль. Во всех трех случаях решающую роль в победе переяславцев сыграл некий "человек Божий" богатырь Демьян Куденевич (по-видимому, персонаж какой-то исторической песни или былины, записанной в XVI веке), который каждый раз едва ли не в одиночку или со своим верным слугой Тарасом и пятью отроками, "зело младыми", одолевал ратных: "…Демьян же Куденевич скоро тече с своим слугою на конех, и сретаеть князя Глеба Юрьевича на поле близь посада, и нападает яро на воинство его, и убивает многих нещадно. Князь же Глеб Юрьевич ужасеся зело и скоро побеже назад, а к Демьяну Куденевичю посла, глаголя: "На любовь и на мир приидох, а не на рать". Демьян же Куденевич с слугою своим Тарасом возвратися в Переаславль и многу честь приа от господина своего великого князя Мстислава Изяславичя". Или в другой раз: "Демьян же Куденевич един выеде из града, не имеа ничтоже одеаниа доспешняго на себе, паче же помощи Божиа, и много бив ратных, настрелен быв от половець, и изнемог возвратися во град; ратнии же вси страхом обдержими бежаша спешно, кождо въсвоаси. Демьян же до конца изнеможе от ран, и… усну вечным сном, и бысть по нем от всех плачь велий во граде".

6. В письме черниговским князьям, о котором пишет В. Н. Татищев в своей "Истории", Юрий будто бы сообщал о полученном им известии, "что болгоры со многим войском готовятся к войне". Татищев приводит также подробный рассказ о встрече Юрия с послами черниговских князей, которые прямо признали права Юрия на Киев, а также о совещании Юрия со своими "вельможами" и воеводами, "как бы ему великое княжение получить". На этом совещании выступил некий советник князя Громила, "весьма искусный и мудрейший паче других", служивший еще его отцу Владимиру Мономаху. Речь Громилы, убеждавшего князя заботиться более о своей земле, а не о Киеве, давно уже утратившем то значение, которое он имел при Ярославе Мудром или Владимире Мономахе, приведена полностью, но она представляет собой не что иное как изложение позднейшего (очевидно, принадлежащего самому Татищеву) взгляда на историю Руси; вряд ли исторична и личность "доброго советника" Громила. Именно под влиянием этой речи, по версии Татищева, и было решено "самому Юрию остаться в доме, а для исполнения обесчания послать Ольговичам в помочь сына или дву с приличным войском, выбрав людей молодых, чтоб оные тамо войне обучались".

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru