DILOVE (Крещение Руси. Освещение его в древнерусских летописях)

«РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ЛЮБВИ В РУСЛЕ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ»

НАУКА СТРАСТИ НЕЖНОЙ, ИЛИ АВРАЛ НА ФАБРИКЕ АМФЕТИМИНОВ

Людмила Щекотова

[3/1996 «ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ» стр. 38-40]

«Страшиться любви – все равно, что испытывать страх перед жизнью, а кто боится жить – уже на три четверти покойник» (Бертран Рассел, английский философ, логик, математик и общественный деятель)

…Существует ли всеобъемлющая формула любви?

«Ах, это блаженство и муки, пьянящая свобода и тяжкое рабство!» - пылко воскликнет поэт. «Это генетика, физиология, психология, биохимия… В общем, плод эволюционного древа гоминидов», - пожмет плечами ученый. А между тем, еще двадцать лет назад чувство любви даже не рассматривалось наукой в качестве достойного объекта исследований! Психологи скрупулезно изучали простые эмоции типа гнева или страха, физиологические симптомы которых – изменение ритма пульса и дыхания, сокращения мышц и другие врожденные реакции – давно известны и прекрасно поддаются количественным изменениям в лабораторных условиях. Но как зарегистрировать и обсчитать манифестацию любви? Если судить лишь по симптомам, переменчивым и многообразным, самая могущественная эмоция человека может предстать в любом обличье – от несварения желудка, до маниакально-депрессивного психоза. Роль гнева и страха в выживании вида вполне понятна: первый бросает в битву за собственное существование, второй – вынуждает спасаться бегством… А что любовь? Чтобы зачать ребенка, нежное чувство вовсе не обязательно (так оно обыкновенно и бывает! – ухмыляются циники), а посему – по мнению прагматиков от науки – данная эмоция с эволюционной точки зрения совершенно бесполезна.

«Никто и ничто не убедит меня, что любовь представляет собой не феномен социального устройства, а природное свойство человеческой натуры» (Лоренс Кэслер, психолог, автор книги «А нужен ли брак ?»).

Талантливые исследователи, доктора наук в большинстве всерьез считали любовь аксиомой, что любовь - в особенности романтическая – есть продукт исключительно человеческого мозга и что зародилась она всего 5 или 6 столетий назад, когда в цивилизованных сообществах Европы возникли к тому определенные предпосылки, а именно: наличие свободного времени и достаточного бытового комфорта плюс довольно высокий уровень развития изящных искусств и светской литературы. (* - ошибка: а как же общества без развитого искусства?)

Ну а главные виновники, конечно, трубадуры! Это они, придумали на наши головы Искусство Куртуазной Любви в виде изящно-замысловатых ритуалов общения бравых рыцарей со скучающими благородными дамами (заметим, однако, что сей род романтических чувств исключал саму мысль о возможности сексуального контакта). Так или иначе, но дело было сделано: Любовь с большой буквы прочно укоренилась в фундаменте европейской цивилизации, а плоды сего добровольного заблуждения мы теперь пожинаем в виде бесконечных слезливых телесериалов и душещипательных сентиментальных романов…

Правда, с позиций психологии в данной точке зрения просматривается неувязочка. Дело в том, что все известные эпидемии так называемых массовых помешательств (типичным примером может служить тюльпаномания, охватившая Голландию в XVII в.) изживали себя, в общем, довольно быстро, причем очухавшиеся больные полностью обретали здравый смысл, а заодно и стойкий иммунитет, искренне недоумевая, чего ради они совершил явные глупости – если не сказать безумства. С любовью все не так: мало того, что она упорно не желает себя изживать, ни один переболевший – пусть он даже прошел сквозь муки мученические не получает никакой гарантии, что сие не повторится! Ну хорошо, если для выполнения репродуктивной функции вполне достаточно того, что мы называем сексом, то тогда, а главное, почему и зачем к нему присоединилась любовь? И представьте, недавно ученые нашли-таки ответ на этот непростой вопрос… А с мертвой точки дело сдвинулось в 1980-х, когда на первый взгляд, совершенно неожиданно проблемой любви заинтересовались ряд не мало высококлассных специалистов; по мнению социологов, это случилось не в последнюю очередь потому, что к тому времени в науку уже пришла масса женщин, а они всегда относились к любви намного серьезнее мужчин.

«Едва я приступила к работе в Станфордском университете, мне тут же дали понять, что начинать научную карьеру с изучения любви и человеческих отношений означает навсегда загубить собственное будущее. И не лучше ли выбрать более солидную тему, скажем, определение максимальной скорости передвижения крыс?» (Илейн Хэтфильд, психолог, автор книги «Любовь, секс, интимные отношения: психология, биология, история»).

Новейшие исследования антропологов пробили изрядную брешь в твердокаменном убеждении, что любовь скорее порождение западной цивилизации, чем природный биологический факт.

В 1992 г. Вильям Янковяк из University of Nevada и Эдвард Фишер из Tulane University объявили, что нашли убедительные свидетельства существования романтической любви по крайней мере в 147 из 166 обследованных ими культур. «Это универсальный феномен, если хотите, пангуманоидная характеристика, объединяющая самые различные культуры, - комментирует Янковяк. – И если в цивилизованных обществах с достаточными ресурсами индивид выражает свои чувства такими подарками, как букет цветов или коробка дорогих конфет, а в «примитивных» обществах ничего подобного не наблюдается, сие отнюдь не означает, что эти общества не ведают чувства любви». С ним полностью солидарна Хелен Фишер – сотрудник Американского музея естественной истории в Нью-Йорке и автор нашумевшей книги «Анатомия любви: естественная история моногамии, адюльтера и развода». «Я всегда считала любовь столь же первобытной, базисной человеческой эмоцией, как страх, гнев или радость… Это же совершенно очевидно! – говорит она. – Полагаю, что антропологи не заметили этого раньше лишь потому, что интересовались совершенно иными проблемами».

В самом деле, полевые исследователи прошлого в непременном порядке выяснили вопросы о традиционных процедурах ухаживания и брачных ритуалах той или иной культуры; однако во многих из них супружество никоим образом не соотносится с любовью – и свадебные торжества окутаны романтикой не более чем заключение финансового договора между крупными корпорациями. «Но любовь существует и там, только в скрытом виде, требующем специального исследования», - замечает Янковяк.

Весьма любопытны данные Хелен Фишер. В своей «Анатомии любви…» она доказывает, что с самых ранних времен существования человечества наиболее распространенной формой брачных уз являлась моногамия, дополненная тайными изменами (сегодня лишь около 5% супружеских пар сохраняет верность друг другу); причем – вопреки распространенному мнению – женщины в этом отношении ничуть не уступали мужчинам. «Доисторическая леди, успешно скрывающая от своего супруга внебрачные похождения, дарила своим биологическим потомкам большее генетическое разнообразие и повышенную жизнестойкость, - пишет Хелен Фишер. – И той стороной женской натуры, что исподволь соблазняет современных дам пуститься во все тяжкие, мы обязаны первобытным прабабкам, шмыгавшим пару миллионов лет назад в кусты со своими тайными любовниками».

Хотя в развитых цивилизованных странах критическим периодом супружества справедливо считается 7-летний рубеж, у 62 «примитивных» культур, изученных Фишер, пик разводов приходится преимущественно на четвертый год брака. На этом рубеже пары, имеющие одного ребенка, обычно распадаются, бывшие супруги находят новых партнеров – и начинают все с начала. Если через 3 года после первенца появляется второй ребенок – их союз, скорее всего продлиться еще 4 года. Итак, четыре и семь? Запомним эти цифры.

«Любовь – это голос предков, шепчущий в нашем мозгу» (Майкл Миллс, профессор психологии из Loyla Marymount University).

Так где и когда родилась любовь? Все началось в африканской саванне примерно 4 млн. лет назад, когда обитавшие там древнейшие представители рода человеческого Homo, разогнув наконец спину и твердо встав на ноги вдруг увидели друг друга во всей красе и индивидуальности – от цвета глаз до формы и размеров половых органов… (* - ошибка: еще не решен окончательно вопрос о месте, откуда было расселение человека по всему миру; и описано в вольной манере о том, о чем следовало бы говорить всерьез: - как это началось!)

И судя по всему, именно тогда человеческий мозг выбросил в кровь первые каскады биологически активных веществ, вызвавших у первобытных мужчин и женщин те физиологические реакции, которые мы нынче соотносим с любовью: учащенное дыхание, головокружение ил слабость в коленях, сладкая дрожь или мурашки по всему телу… и так далее и тому подобное!

Прямохождение породило новый способ заниматься сексом – лицом к лицу, отделивший гоминидов от прочих млекопитающих, вследствие чего внешность и личное обаяние партнера становятся весомыми компонентами уравнения любви. Все эти чувства, которыми мы смело можем назвать романтическими, возможно, и не имели бы особого значения, когда бы не послужили великой цели эволюции – успешному продолжению рода.

Новорожденный человеческий детеныш, как известно мал и слаб, без материнской заботы не имеет ровно никаких шансов на выживание, и если судить по меркам природы, требуется просто огромное время, чтобы он приобрел известную самостоятельность (кстати, это именно 4 года!). А теперь рассудим – долго ли проживет мать-одиночка, добывающая пропитание на кишащих опасными животными равнинах Африки? Ответ, думается, вполне понятен…

«Если женщина одной рукой прижимает к себе 9-и килограммового ребенка, а другой – связку съедобных трав и корешков, с эволюционной точки зрения ей совершенно необходимо иметь такого сексуального партнера, который будет и защищать ее, и их общее дитя», - замечает Хелен Фишер. А что может удерживать мужчину рядом с женщиной, если данное положение вещей гарантирует ему избыток хлопот и неприятностей? Ответ, думается, вполне понятен: только любовь! (* - ошибка: непоследовательность, и возвращение к началу рассуждений: «…только любовь!» А что такое любовь? По ее линии это получается доступность секса в любое время?!)

«Влюбленный любит своего партнера за те же чувства, которые сам же к нему испытывает» (Марк Гоулстон, психиатр из University of California).

Павшие жертвой любви часто утверждают, что чувствуют себя так, словно их подхватил и несет могучий поток… Новейшие открытия подтвердили обоснованность сей поэтической метафоры: улыбка, взгляд, знакомый запах духов, прикосновение руки любимого существа провоцируют в человеческом организме подлинное наводнение химических веществ. Зародившись в мозгу, они стремительно распространяются по нервам и кровеносным сосудам, вызывая столь знакомые симптомы, как густой румянец, потные ладони и учащенное дыхание. Вы говорите, любовь подозрительно смахивает на стресс? Что ж, ничего удивительного – ведь их химические пути совершенно идентичны. Влюбившись человек впадает в эйфорию, что тоже не удивительно, ибо его мозг начинает вырабатывать сильнодействующие вещества, химически являющиеся ближайшими родственниками амфетаминов; в том числе допамин, норепинефин и в особенности фенилэтиламин (РЕА).

«Любовное чувство – естественный наркотик, подаренный нам природой – утверждает Энтони Уэлш, автор книги «Наука любви и ее воздействие на разум и тело». – Именно РЕА следует винить за глупую улыбку, которую мы вдруг посылаем совершенно незнакомому человеку: стоит лишь отметить в нем нечто привлекательное – и на фабрике РЕА раздается авральный гудок!»

Однако опьянение фенилэтиламином, увы, не вечно: человеческий организм постепенно к нему привыкает (как впрочем, как впрочем и ко всем амфетаминам), так что для достижения нужного эффекта требуется все большая и большая доза, а производительность химической фабрики мозга отнюдь не безгранична. Примерно через 3 года приходит час, когда порог чувствительности к наркотику переваливает за ее возможности – и тут наступает отрезвление…

Жуй шоколад, не жуй, толку мало: в нем, конечно, много РЕА, но пополнить ресурсы организма подобным способом не удастся. Вот он, рубеж четвертого года – любви конец… конец и браку?

Поправочка: не любви, а РОМАНТИЧЕСКОЙ любви, иначе говоря – влюбленности! Многие пары распадаются, но другие… Впрочем, об этом после, а сейчас – несколько слов о так называемом синдроме Дон-Жуана. Майкл Лейбовиц из Нью-Йоркского государственного психиатрического института наградил индивидов подобного типа метким словцом «любовники кайфа»: пьянея от амфетаминового коктейля в крови, эти – если так можно выразиться аутонаркоманы продляют химическое счастье, меняя партнера за партнером, едва лишь первое очарование влюбленности слегка поблекнет.

«Зрелая любовь характеризуется тем, что человек любит в своем партнере личность, которой он – ил она – является» (Энтони Уэлш, психобиолог из Boise State University).

Продлить амфетаминовый период любви до 6 –7 лет иногда удается своевременным рождением ребенка (порог чувствительности к наркотику понижается). А потом? Можно и дальше рожать детей, не сей процесс уже не дает желаемого биологического эффекта. Зато супружеские пары, стойко пережившие нелегкие времена и периоды взаимного охлаждения, природа в конце концов вознаграждает эндорфинами. Это, само собой тоже наркотики – но обладающие совсем иным спектром действия: работая подобно болеутоляющим средствам, они даруют любящим сердцам мир, покой и уверенность в своем союзе. Стимулирует их выработку на химической фабрике мозга постоянное общение с партнером по браку, в разлуке же производство эндорфинов резко сворачивается… «Вот почему мы так страдаем, когда любимый человек умирает или уходит к другому партнеру, - объясняет Хелен Фишер. – Суть в том, что мы лишаемся привычной дозы наркотика».