30

Введение

Всякое литературное произведение далекого прошлого способно привлечь и увлечь человека нового времени изображением исчезнувшей жизни во многом поразительно не схожей с нашей жизнью сегодня. Исторический интерес, свойственный любому человеку, естественное желание узнать, «что было раньше», - начало нашего пути к Гомеру, точнее одного из путей. Мы спрашиваем: кто он был, этот Гомер? И когда жил? И «сочинил» ли своих героев или в их образах и подвигах отображены подлинные события? И насколько верно они отражены и к какому времени они относятся? Мы задаем вопрос за вопросом и имеем ответы в статьях и книгах о Гомере, а к нашим услугам не сотни и не тысячи, а десятки тысяч книг и статей, целая библиотека, которая продолжает расти и сейчас.

Ученые не только обнаруживают все новые факты, имеющие отношение к гомеровским поэмам, но и открывают новые точки зрения на поэзию Гомера в целом, новые способы ее оценки. Была пора, когда каждое слово «Илиады» и «Одиссеи» считали непререкаемой истиной – древние греки видели в Гомере не только великого поэта, но и философа, педагога, одним словом – верховного судью на все случаи жизни. Была и другая пора, когда все в «Илиаде» и «Одиссеи» считали вымыслом, или безнравственным анекдотом, оскорбляющим «хороший вкус».

Потом пришла пора, когда Гомеровы «Басни» одна за другой стали подкрепляться находками археологов: в 1870 году немец Генрих Шлиман нашел Трою, у стен которой сражались и умирали герои «Илиады»; спустя четыре года тот же Шлиман раскопал «обильные златом» Микены – город Агамемнома, вождя греческого воинства под Троей.

Список «Гомеровских открытий» черезвычайно обширен и до сегодня не закрыт – и едва ли закроется в ближайшем будущем. И все же необходимо назвать еще одно из них – самое важное и самое сенсационное в нашем веке. В ходе раскопок на острове Крите, а также в Микенах, в Гилосе и в некоторых других местах в южной части Балканского полуострова археологи нашли несколько тысяч глиняных табличек, исписанных неведанными письменами. Чтобы их прочитать потребовалось почти полвека, потому что не был известен даже язык этих надписей. Лишь в 1953 году тридцатилетний англичанин Майкл Вентрис решил задачу дешифровки так называемого линейного письма «Б». Этот человек погибщий в катастрофе три с половиной года спустя не был историком античности, ни специалистом по древним языкам – он был архитектор. И тем не менее ему удалось сделать самое крупное и самое поразительное открытие в науке об античности. Его открытие дало в руки исследователей подлинные греческие документы того же примерно времени, что события «Илиады» и «Одиссеи». Документы, расширившие, уточнившие, а кое в чем и перевернувшие прежние представления о прообразе того общества и государства, которые изображены у Гомера.

«Одиссея» и «Илиада» относятся к важнейшим и некоторое время единственным источникам информации о периоде, который последовал в греческой истории за микенской эпохой. Однако кроме самого содержания этих произведений, ученых уже продолжительный период волнует вопрос о происхождении поэм, о личности их автора или авторов, о времени создания. Не смотря на отсутствие какой-либо достоверной информации о Гомере как реальной личности, его существование не ставилось под сомнение. Шли лишь споры о месте его рождения, о годах жизни. По наиболее распространенной версии он был жителем острова Хиос. Однако уже в древности шли ожесточенные споры между греческими городами за право называться родиной великого поэта. Биографические сведенья о нем, дошедшие до нас от позднейших античных авторов, противоречивы, не всегда правдоподобны, зачастую представляют собой очевидные домыслы.

Вызывает сомнение античная традиция о слепоте Гомера: автор «Илиады» и «Одиссеи», во всяком случае, прожил зрячим большую часть жизни, впитал в себя яркие картины природы и бытия человека на ее фоне, побывал в гуще сражения, лично соприкоснулся едва ли не со всеми сторонами тогдашней жизни.

Видел он своими глазами и троянскую равнину, как это явствует из описания деталей в описаниях «Илиады».

Имя «Гомер», скорее всего, подлинное хотя многие исследователи высказывали сомнения на этот счет. Оно не принадлежит к числу греческих имен, бывших в употреблении, греки его не понимали и всячески пытались объяснить, толкуя его как «заложник», то как «слепец». Едва ли кто мог придумать такое имя для автора «Илиады» и «Одиссеи». Судя по имени гениальный поэт мог быть даже не греком по происхождению: в становлении и развитии эллинской культуры сыграли важную роль многие «варвары» или «полуварвары», усвоившие с детства греческий язык и греческую культурную традицию, - философ Фолес Милетский, отец истории Геродот, писатель-сатирик Лупиан.

Поэмы такой длины и такой сложной структуры, как «Илиада» и «Одиссея», не могли сохраниться в устной эпической традиции, в которой важнейшую роль играла импровизация.

Устное эпическое творчество не знает авторского права; и аэды, которые попытались бы воспроизводить «Илиаду» или «Одиссею» по памяти на слух, неизбежно разрушили бы стройную композицию поэмы, пытаясь каждый на свой лад сделать поэму лучше.

Судя по ряду признаков, обе поэмы были созданы в VIII в. до н. э. «Илиада» примерно на полвека раньше «Одиссеи».

Время жизни Гомера датировалось по-разному - от XI до начала VIII в. до н. э. Древние историки все же предполагали, что Гомер жил приблизительно в середине IX в. до н.э., и был уроженцем одного из греческих городов Эгейского побережья Малой Азии.

Используя Гомера, мы всегда должны помнить, что перед нами не исторический документ в строгом значении этого слова, а художественное произведение.

Тема войны и военного дела в поэме Гомера «Илиада» очень актуальна. Особенно меня заинтриговало то, по какой причине началась кровопролитная война? Какую роль играли различные божества в войне того времени? На каком уровне находилось военное дело греков? Как были вооружены войны «Гомеровской эпохи»? На эти и многие другие вопросы я постараюсь ответить в данной курсовой работе.

1. Укрепления у греков «гомеровской эпохи»

Героями эпических песен в микенское время делаются цари тогдашних государств, известных нам, как, например, Микенское и Пилосское царства, столицы которых предстали перед нашими глазами в результате археологических раскопок, и других, которые нам известны хуже или совсем неизвестны.

«Но эпос избирателен в использовании исторических событий; из множества военных столкновений эпохи экспедиция под Трою, видимо, уже вскоре после самого события заняла важное место в эпической традиции, в репертуаре певцов-аэдов. Занявшие в конце концов второе место песни о походах на город Фивы в Средней Греции и об ужасной судьбе царя Эдипа, по-видимому, также восходят в своих истоках к Микенской эпохе.

Вскоре после гибели Трои страшная катастрофа постигла микенский мир. Дворцы Пилоса и Микен и Пелопоннесе были сожжены, уцелевший дворец в Тиринфе был покинут его обитателями. Египетские и хеттские источники говорят о нашествии доселе неведомых народов, потрясшем все восточное Средиземноморье. В микенскую Грецию вторгаются с севера снявшиеся с места под натиском соседей греческие племена эолийцев и дорийцев, жившие до сих пор родоплеменным строем где-то к северу от Балканского полуострова. Наступает эпоха послемикенского упадка. Изделия художественного ремесла становятся грубыми, примитивными. Сложная слоговая письменность микенских дворцов, так называемое линейное письмо Б, была забыта. Греки снова сделались бесписьменным народом – наступает эпоха, которую принято называть «темными веками». Жизнь греков приобретает формы, характерные для народов, живших родоплеменным строем и разрушивших более высокую культуру, как это сделали германцы во время великого переселения народов или предки индийцев арьи, разрушившие в XIV – XIII вв. до н. э. протоиндийскую цивилизацию. В центре интересов такого племени – военные экспедиции предводителей с их дружинами, захват и дележ добычи, героическая смерть в поединке с неприятелем, слава подвигов – при жизни и после смерти. Идеальной формой выражения идеологии такого общества является героический эпос: ею проникнуты песни древнеисландской «Старшей Эдды», индийская «Махабхарата», героический эпос тюркских народов.» [2, 396]

Греки эолийского племени, жившие первоначально севернее, усваивают поэтическую традицию Микенской эпохи, объединяют ее со своей собственной: язык гомеровских поэм свидетельствует о том, что поэтическая традиция микенских времен дошла до Гомера через эолийских аэдов – творцов героических эпических песен первых послемикенских веков.

Четко урегулированный стихотворный размер – гексаметр, где каждый стих состоял из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов, характерным для всей древнегреческой поэзии, незатейливая торжественная мелодия стихов, певшихся под аккомпанемент лиры, – все это еще больше приподнимало песнь аэда над уровнем повседневного существования слушателей.

Рассмотрим же подробнее как описывал Гомер военные укрепления городов и лагерей.

Гомеру, по-видимому, нелегко было правдиво изложить историю десятилетней осады Трои, о которой он знал только из мифов. На помощь Трои вновь и вновь приходили только союзники, имевшие беспрепятственный доступ в город, - Мемнон из Суз, Пентеселея и ее амазонки и другие.

Так говорила, — и старец, дивяся Атриду, воскликнул:
О Агамемнон, счастливым родившийся, смертный блаженный!
Сколько под властью твоею ахейских сынов браноносных!
Некогда, быв во фригийской земле, виноградом обильной,
Зрел я великую рать фригиян, колесничников быстрых;
Зрел я Атрея полки и Мигдона, подобного богу:
Станом стояло их воинство вдоль берегов Сангария;
Там находился и я, и союзником оных считался,
В день, как мужам подобные ратью нашли амазонки:
Но не столько их было, как здесь быстрооких данаев".

[1, с. 105]

Гомер много рассказывает о том, как с ними воевали ахейцы, но нигде у него нет и речи о самой осаде. Троя пала из-за бреши в стене, пробитой не врагами при помощи таранов, а сделанной самим населением, чтобы протащить большого деревянного коня, который не проходил в ворота. Поверив, что противники отказались от осады, троянцы отступили в глубь крепости. Только так можно объяснить взятие города, который никогда не подвергался настоящей осаде.

Можно было рассказывать о многократных попытках атаковать Трою, о призывах к троянским женщинам, старикам и детям защищать ее стены, но только не о штурме и падении крепости. Пророкам ветхого завета было в этом отношении значительно легче. Кажется странным, что благочестивые мужи, описывают осады и падения больших и могущественных городов не без некоторого смакования. «Он [Навуходоносор] устроит против себя [имеется ввиду Тир] осадные башни, и насыплет против тебя вал, и поставит против тебя щиты; и к стенам твоим придвинет стенобитные машины, и башни твои разрушит секирами своими». На ассирийских рельефах мы встречаем точные иллюстрации к таким описаниям.

Плохо знает Гомера тот, кто считает, что раджи соблюдения верности мифу он не использует представившеюся ему возможность по-своему интерпретировать факт. Так как ахейцы не могут атаковать трою, то троянцы вынуждены атаковать лагерь ахейцев.

Ассирийцы в каждом походе разбивали лагерь. Он имел круглую или прямоугольную форму, окружался стенами с башнями. Кроме палаток в нем возводились и постройки, и удобные конюшни, живо напоминающие жилища кочевников своими штандартами, укрепленными над воротами. В лагере размещались войско, обоз, солдаты и маркитантки, скот и все необходимое имущество для удобства военноначальников. Оружиносцы сооружали жилища для своих господ, забивали скот и жарили пищу, как Патроку для Ахилла, завтракали, как Нестр со своими друзьями и развлекались, как ахейцы в вечер после битвы. Если мы вспомним лагерь из которого Ахилл вынимает свой кубок, или описание его надежного, обнесенного забором жилища, то убедимся, что у греков, как у ассирийцев, лагерь выглядел одинаково. Для Гомера представлялось весьма соблазнительным не только описать подобный лагерь, но и рассказать, но и рассказать, как он был атакован всеми средствами современной поэту военной техники.

По своим укреплениям лагерь ахейцев точно соответствовал тому, что мы привыкли видеть на изображении ассирийцев. Он имел прочные стены, сложенные из балок и камней, и зубчатые башни, защищающие пять ворот. Ров и насыпь делали лагерь непреступным для повозок из-за крутых склонов и сооруженного наверху забора. Правда, изгородь и ров не были обязательной принадлежностью тех времен, но для того, чтобы атака врагов выглядела внушительней, Гомер описал в своем рассказе настоящую маленькую крепость. Ров был утыкан копьями.

Там, где тела сожигали, насыпали дружно могилу,
Общую всем на долине; близ оной воздвигнулк стену,
Башни высокие, воинству их и судам оборону;
В них сотворили ворота и крепко сплоченные створы,
Путь бы чрез оные был колесницам и коням просторный.
Подле стены той, снаружи, ров ископали великий,
Всюду широкие, глубокий, в колья по нем водрузили.

[1, с. 234].

Деревянные башни укреплялись контрфорсами. Здесь Гомер снова не может удержаться от того, чтобы продемонстрировать свои познания в области современной ему военной техники. Троянцы пытались расшатать стену, но для этого нужны были соответствующие инструменты.

Тут, на знаменье бога и силу свою положася,
Начали Трои сыны разрушать ахейскую стену.
С башен срывали зубцы, сокрушали грудные забрала
И ломами шатали у вала торчащие сваи,
Кои поставлены в землю опорами первыми башен.
Их вырывали они и уже уповали, что стену
Скоро пробьют; но ахейцы еще не сходили с их места.
Плотно щитами они оградивши грудные забрала,
Камнями, копьями били врагов, подступавших под стену.

[1, с. 343]

У Гомера не рассказано об этом, не показаны инструменты, не упоминает он и о лестницах, по которым войны поднимались на стены. В доспехах не легко было взбираться по гладкой стене, не говоря уже о граде камней, обрушивающихся сверху. Окончательного результата троянцы добились только метким ударом камня, в результате которого балки ворот треснули и полетели запоры.