53140 (Владимир Маномах), страница 2

В 1093 году умер Всеволод, Владимир не захотел воспользоваться своим положением и овладеть киевским столом, так как предвидел, что от этого может произойти междоусобие. Он послал звать на киевское княжение сына Изяслава Святополка, который был старше Владимира и за которого, по-видимому, была значительная партия в киевской земле. Во все время правления Святополка, Владимир оставался его верным союзником, действовал с ним за одно и не показывал ни малейшего покушения лишить его власти, хотя киевляне уже не любили Святополка, а любили Владимира.

Владимир сделался, так сказать, душою всей русской земли, около него вращались все ее политические события.

Едва только уселся Святополк в Киеве, как половцы прислали к нему послов с предложением заключить мир. Святополк привел с собою из Турова дружину, людей ему близких. С ними он во всем совещался, и они ему посоветовали засадить половецких послов в погреб; после того половцы начали воевать, и осадили один из городов в пригороде киевской земли – Торцкий, Святополк выпустил задержанных послов и сам предложил мир, но половцы уже не хотели мира. Святополк начал совещаться с киевлянами. Советники его разделились во мнениях: одни, более отважные, порывались на бой, хотя у Святополка было наготове с оружием всего восемьсот человек; другие советовали быть осторожнее; наконец, порешили на том, чтобы попросить Владимира помогать в обороне киевской земли от половцев.

Владимир отправился со своею дружиною, пригласил также своего брата Ростислава, бывшего на княжении в Переяславле. Ополчение трех князей на берегу реки Стугны и там собрался совет.

Владимир был того мнения, что лучше, как бы ни было, устроить мир, потому что половцы были тогда соединены силами; но киевляне горячились и хотели непременно биться. Им уступили.

Ополчение перешло реку Стугну, пошло тремя отделами, сообразно трем предводившим князьям, прошло Триполье и стало между волами. Это было 20 мая 1093 года.

Здесь половцы пошли на русских, гордо выставивши свои знамена. Сначала пошли они на Святополка, смяли его, потом ударили на Владимира и Ростислава. У русских князей сил было мало, по сравнению с неприятелем; они не выдержали и бежали. Ростислав утонул при переправе через Стугну; Владимир сам чуть нее пошел ко дну, бросившись спасать утопающего брата. Тело утонувшего привезли в Киев погребли у церкви св. Софии.

Дело этим не кончилось. Половцы дошли до Киева и между Киевом и Вышгородом на урочище Желани в другой раз жестко разбили русских того же года 23 июля. После этой победы половцы рассеялись по русским селам и забирали пленников.

В следующем 1094 году думал приостановить бедствие русского народа, заключил с половцами мир и женился на дочери половецкого хана Тугоркана. Но и этот год был не менее тяжел для русской земли. Саранча истребила хлеб и траву на полях, а родство киевского князя с половецким не спасало Русь от половцев. Когда одни половцы мирились и роднились с русскими, другие вели на него его неуловимого соперника Олега. Олег, засланный византийцами в Родос, не долго там оставался. В 1093 году он уже был в Тьмутаракани, выгнал от туда двух безместных князей, как и он, Давида Игоревича и Володаря Ростиславича и сидел некоторое время в этом городе, но 1094 году, пригласивши половцев, пустился добывать ту землю, где княжил его отец. Владимир не дрался с ним, уступил ему добровольно Чернигов, вероятно и потому, что в Чернигове, как и прежде, были сторонники Олега. Сам Владимир уехал в Переяславль.

Тогда уже вполне выработался характер Владимира и в нем созрела мысль действовать не для личных своих видов, а для пользы всей русской земли, насколько он мог понимать ее пользу; главное же – энергетическими силами избавить русскую землю от половцев. До сих пор Владимир, насколько было возможно, старался устроить мир между русскими и половцами, он становится постоянным и непримиримым врагом половцев, воюет против них, подвигает на них русских князей и с ними все силы русских земель. Вражду он эту открыл поступком с двумя половецкими князьями: Китаном и Илтарем. Князья эти прибыли к Переяславлю договориться о мире, разумеется, с намерением нарушить этот мир, как делалось прежде. Китан встал между валами за городом, а Итларь со знатнейшими лицами приехал в город; с русской стороны отправился к половцам заложником сын Владимира Святослав.

Тогда же прибыл от Святополка киевлянин Славята и стал советовать убить Илтаря, приехавшего к русским. Владимир сначала не решался на такое вероломство, но к Славяте пристали дружинники Владимира, и говорили: «Нет греха в том, что мы нарушим клятву, потому что сами они дают клятву, а потом губят русскую землю и проливают христианскую кровь».

Славята с русскими молодцами взялся проникнуть в половецкий стан и вывести от туда Святослава, посланного к половцам заложником. С ним вместе взялись за это дело торки – народ того же племени, к которому принадлежали и половцы. Но будучи поселены на русской земле, они верно служили Руси. В ночь на 24 февраля они не только счастливо освободили Святослава, но и умертвили Китана и перебили его людей.

Илтарь находится тогда во дворе у боярина Ратибора. Поутру 24 февраля Илтарь с его дружиною пригласили завтракать к Владимиру; но только что половцы вошли в избу, куда их позвали, как за ними затворили двери и сын Ратиборов перестрелял их сверху через отверстие, сделанное в потолке избы. После такого вероломного поступка, который русские оправдали тем, что их враги были также вероломны, Владимир начал созывать князей против половцев и в том числе Олега, от которого потребовал выдачи сына убитого Илтаря. Олег не выдал его и не пошел к князьям.

Киевский князь Святополк и Владимир звали Олега в Киев на совет об обороне русской земли. Но Олег отказался от их приглашения. Тогда князья послали от себя такое слово: «Если ты не идешь на неверных и не приходишь на совет к нам, то значит ты мыслишь на нас худое и хочешь помогать поганым. Пусть бог нас рассудит».

Это было объявление войны. Итак, вместо того, чтобы идти соединенными силами на половцев, Владимиру приходилось войною идти на своих. Владимир со Святополком выгнали Олега из Чернигова, осадили его в Стародубе и держали в осаде до тех пор, пока Олег не попросил мира. Ему даровали мир, но с условием, чтоб он непременно прибыл в Киев на совет. Обе стороны целовали крест. Это было в мае 1095 года.

Между тем раздраженные половцы делали на Русь набеги, хан половецкий Боняк со своею ордою жег окрестности Киева, а тесть Святополка Тугоркан, несмотря на родство с киевским князем, осадил Переяславль. Владимир со Святополком разбили его 19 мая; сам Тугоркан пал в битве и зять его Святополк привез тело тестя в Киев: его похоронили между двумя дорогами: одной, ведущей в Берестово, и другой – в печерский монастырь. В июле Боняк повторил нападение и 20 числа ворвался в печерский монастырь. Половцы выломали двери, жгли все, что попадалось на их пути, ворвались в церковь, таскали из нее иконы и произносили оскорбительные слова над христианским Богом и законом. Тогда половцы сожгли загородный княжеский двор, называемый Красным, построенный Всеволодом на выдобичском холме, где впоследствии выстроен был выдубицкий монастырь.

Олег не думал исполнять договора и являться в Киев на княжеский съезд. Вместо того он явился в Смоленск, набрал там войско и, вышедши оттуда, пошел вниз по Оке, ударил на Муром, который достался в управление сыну Мономаха Изяславу. 6 сентября 1096 года Изяслав был убит в сече. Олег взял Муром и оковал там всех найденных ростовцев, белозерцев и суздальцев. Олег, отвоевавший Муром, взял Суздаль и поступил сурово с его жителями: одних взял в плен, других разослал по своим городам и отнял их имущество. Ростов сдался Олегу сам. Возгордившись успехами, Олег затевал подчинить своей власти и Новгород, где на княжении был другой сын Мономаха, Мистислав, молодой князь, очень любимый новгородцами. Новгородцы предупредили покушение Олега, и прежде чем он мог стать с войском на новгородской земле, сами отправились на него в ростовско-суздальскую землю. Олег убежал из Суздаля, приказавши в досаде сжечь за собою город, и остановился в Муроме. Мистислав удовлетворился тем, что выгнал Олега из ростовско-суздальской земли, которая никогда не была уделом ни Олега, ни его отца; предложил Олегу мир и предоставлял ему снестись со своим отцом. Мистислава располагало к уступчивости то, что Олег был его крестным отцом. Олег притворно согласился, а сам думал внезапно напасть на своего крестника; но новгородцы узнали об его намерении заблаговременно и, вместе с ростовцами и белозерцами, приготовились к бою. Враги встретились друг с другом на реке Колакше, в 1096 году. Олег увидел у противников распущенное знамя Владимира Мономаха, и подумал, что сам Владимир Мономах пришел со своею силою на помощь сыну, и убежал. Мистислав с новгородцами и ростовцами пошел по следам его, взял Муром и Рязань, мирно обошелся с их жителями, только освободил людей ростовско-суздальской области, которых Олег держал в городах пленниками; после того Мстислав писал к своему сопернику такое слово: «Не бегай более, пошли с мольбой к своей братии; они тебя не лишат русской земли». Олег обещался сделать так, как предлагал ему победитель.

Мономах дружелюбно обошелся со своим соперником, и памятником его тогдашних отношений к Олегу осталось современное письмо его к Олегу, очень любопытное не только по тому, что оно во многом объясняет личность князя Владимира Мономаха, но и потому что вообще оно составляет один из немногих образчиков тогдашнего способа выражения: «Меня, - пишет он, - принудил написать к тебе сын мой, которого ты крестил и который теперь недалеко от тебя: он прислал ко мне мужа своего и грамоту и говорит так: сладимся и примиримся, а братцу моему суд пришел; не будем ему мстителями; возложим все на Бога; пусть они станут перед Богом, мы же русской земли не погубим. Я послушал и написал; примешь ли ты мое письмо с добром или с поруганием, - покажет ответ твой. Отчего, когда убили мое и твое дитя перед тобою, увидевши кровь его, увянувшее подобно едва распустившемуся цветку, отчего, стоя над ним, не вник ты в помысл души своей и не сказал: зачем это я сделал? Зачем ради кривды этого мечтательного света причинил себе грех, а отцу и матери слезы? Тебе было бы тогда покаяться Богу, а ко мне написать утешительное письмо и прислать сноху мою ко мне… она тебе не сделала ни добра, ни зла; я бы с нею оплакал мужа ее и свадьбы их вместо свадебных песен. Я не видел прежде их радости, ни их венчания; отпусти ее как можно скорее, я поплачу с нею заодно и посажу на место как грустную горлицу на сухом дереве, а сам утешусь о Боге. Так было и при отцах наших. Суд пришел ему от Бога, а не от тебя! Если бы ты, взявши Муром, не трогал Ростова, а прислал бы ко мне, мы бы уладились; рассуди сам, тебе ли следовало послать ко мне или мне к тебе? Если пришлешь ко мне посла или попа и грамоту свою напишешь с правдою, то и волость свою возьмешь, и сердце наше обратится к тебе, и будем жить лучше, чем прежде; я тебе не враг, не мститель».

Тогда, наконец, состоялось то, что долго замышлялось и никак не могло придти к исполнению. В городе Любече съехались князья Святославичи – Олег, Давид и Ярослав, киевский Святополк, Владимир Мономах, Волынский князь Давид Игоревич и червонорусские князья Ростиславовичи: Володарь и Василько. С ними были их дружинники и люди их земель. Цель их совещания была – устроить и принять меры к охранению русских земель от половцев. Всем делом заправлял Мономах.

На этом съезде князья положили, чтобы все они владели своими волостями. Все целовали крест на том, что если кто-нибудь из князей нападет на другого, то все должны будут ополчиться на зачинщика междоусобия. «Да будет на того крест честный и вся земля русская». Такой приговор произнесли они в то время.

Намерение Мономаха соединить князей на единое дело против половцев не только не привело к желаемой цели, а напротив привело к многолетней войне между князьями. Для русской земли от этого умножилось горе. Однако в 1100 году Мономаху таки удалось опять устроить между князьями совещание. В самом деле, то, чем покончили князья свои междоусобия, мало представляло справедливости. Владимир не противоречил им во многом, потому что желал, как бы то ни было прекратить междоусобия, чтобы собрать силы русских земель против общих врагов – половцев.

С тех пор Владимир непрерывно обращал свою деятельность на ограждение русской земли от половцев. В 1101 году Владимир поднял князей против них, но половцы, услышав о сборах русских князей, одновременно от нескольких орд прислали просьбу о мире. Русские согласились на мир, готовые наказать половцев за первое вероломство. В 1103 году соглашение было нарушено половцами, и Мономах побудил русских князей предпринять первый наступательный поход на половецкую землю соединенными силами. В летописи этот поход описан с большим сочувствием и видно, что произвел на современников огромное впечатление.

Русские шли конные и пешие, последние на ладьях по Днепру до Хортицы. После четырехдневного пути степью от Хортицы, на урочище, называемом Сутень, русские 4 апреля встретили половцев и разбили их наголову. Половцы потеряли до двадцати князей. Один из князей Белдюзь попался в плен и предлагал за себя большой выкуп золотом, серебром, лошадьми и скотом, но Владимир сказал ему: «Много раз поставляли вы с нами договор, а потом ходили воевать на русскую землю; зачем ты не учил сынов своих и род свой не приступать договора и не проливать христианской крови?» Он приказал затем убить Белдюзя и рассечь по членам его тело. Русские набрали тогда много скота, верблюдов и невольников.

В 1110 году Владимир с князьями снова предпринял поход, который более всех других облекся славою в глазах современников. Предание связало с ним чудодейственные предзнаменования. Рассказывают, что 11 февраля ночью над печерским монастырем появился огненный столб: сначала он встал над каменною трапезою, перешел от туда на церковь, потом встал над гробом Феодосия, наконец, поднялся по направлению к востоку и исчез. Явление это сопровождалось молнией и громом. Грамотеи растолковали, что это был ангел, возвещавший русским победу над неверными. Весною Владимир со своими сыновьями, киевский князь Святополк со своим сыном, Ярослав и Давид с сыном, на второй неделе поста, отправились к Суле, перешли через Псел, Ворсклу и 23 марта пришли к Дону. 27-го в страстной понедельник разбили половцев на реке Стальнице и воротились обратно с множеством добычи и пленников. Тогда, говорит летописец, слова о подвигах русских прошла ко всем народам: грекам, ляхам, чехам и дошла даже до Рима. С тех пор половцы надолго перестали тревожить русскую землю.