53042 (Башкирские шежере как исторический источник), страница 2

Широко известная древняя монгольская летопись «Сокровенное сказание», составленная в 1240 г. при дворе хана Угэдэя, также бази­руется на официальных -монгольских генеалогиях, преданиях, по край­ней .мере в той его части, где речь идет об истории и происхождении мон­гольских племен -'. Таким образом, уже ранние сводные исторические труды и летописи в качестве важнейшего источника использовали родоплеменные генеалогии, предания, родословные родоплеменной аристо­кратии и т. д., которые, устно передаваясь от поколения к поколению, в течение сотен лет жили в памяти народа.

Об этом же свидетельствуют и более поздние исторические источни­ки. Недавно опубликована .монгольская летопись XVII в. «Шара Туджи», для которой характерно «наличие более или менее разработанных генеалогий монгольских феодалов» ³. Вся летопись является по существу родословной князя Гэрэсэндзэ и его потомков, владевших Халхой.

Особенно показательны в этом плане сочинения хивинского хана XVII в. Абу-л-Гази: «Шаджара-i таракима» (Родословная туркмен) и «Шаджара-i турк» (Родословная тюрок). В основу обоих этих сочине­ний в конечном итоге были положены генеалогические предания, родо­словные, сопровождаемые рассказами о событиях, синхронных той или иной личности. В известном смысле сочинения Абу-л-Гази являются обобщенным переложением распространенных среди туркмен шежере. Примечательно, что оба сочинения хивинского хана называются «Шаджара...».

В свете сказанного представляет большой интерес история написа­ния ханом Абу-л-Гази его сочинений. А. Н. Кононов, недавно опублико­вавший исследование о «Родословной туркмен», пишет в предисловии:

«Написана «Родословная туркмен», по словам Абу-л-Гази, «по просьбе туркменских мулл, шейхов и беков», которые считали, что распростра­ненные в народе Огуз-наме полны «ошибок и друг с другом не сходятся». Нужно было дать официальную редакцию предания о происхождении туркмен, их развития и размещения. Каждое племя знало, и в ряде слу­чаев сохраняет до наших дней свои родословные, но сводной родослов­ной различных туркменских племен не было. Но уже тогда, во времена Абу-л-Гази, т. е. в середине XVII в., в политических целях самого Абу-л-

Гази нужно было кодифицировать разрозненные противоречивые родо­словные отдельных племен». Таким образом, основным источником при изложении сочинения Абу-л-Гази послужили родословные туркмен или «.седжре, до сих пор сохраняющиеся в народной памяти» ².

Историческая обстановка в Башкирии сложилась таким образом, что она не вызвала необходимости кодификации родословных, весьма различных по происхождению башкирских племен. Этому не способст­вовали ни этническая разобщенность башкирских племен, ни слабые тенденции к политической централизации Башкирии. В то же время в XV—XVI вв., в связи с развитием производительных сил и прогрессом в общественной жизни башкир, родилась необходимость в создании •официальных редакций наиболее популярных шежере, которыми были родословные крупных башкирских племен. В таких племенах появились свои «историки», которые стали записывать шежере и создавать тем са­мым письменные варианты шежере, которые впоследствии, при снятии с них многочисленных копий, меньше, чем обычно, подвергались измене­ниям.

Из сказанного выше следует, что, во-первых, родословные на опре­деленной стадии общественного развития были характерны для многих тюркоязычных и монгольских народов, во-вторых — исторические рабо­ты средневековья, начиная от «Сокровенного сказания» и кончая сочи­нениями Абу-л-Гази, широко использовали в качестве источника эти ро­дословные. А это в свою очередь означает, что сбор, изучение и издание шежере (родословных), сохранившихся в памяти башкирского, казах­ского, туркменского, каракалпакского, киргизского и других народов, будет иметь неоценимое значение для изучения многих вопросов, свя­занных с этнической историей этих народов, с их общественным строем в период становления классового общества и т. д.

Башкирские шежере составлялись каждым родом. Позднее, в XVII—XVIII вв., когда род у башкир распался, шежере стали состав­лять жители группы родственных сел, одного села или даже члены от­дельных семей. В такие шежере обычно записывались имена всех муж­чин данного села или семьи на протяжении нескольких поколений. Эти подробные генеалогии представляют немалый интерес с точки зрения изучения ряда вопросов общественного строя башкир. Однако гораздо интереснее шежере более крупных организаций башкирского общест­ва — племени, рода, так как именно они включают сведения о важней­ших моментах истории башкирского народа. Но подобных шежере сохра­нилось сравнительно немного.

Шежере каждого рода (тем более племени) записывалось в тече­ние нескольких поколений, поэтому оно представляло собой большую ценность, своеобразную реликвию, свидетельствующую о древности про­исхождения данного рода, о богатстве его истории и т. д. Этими шежере башкиры очень дорожили и с особым пристрастием их хранили. Храни­телями шежере обычно были мулла или один из наиболее авторитетных аксакалов рода. Они записывали в шежере события и имена людей, со­временниками которых являлись сами. Перед смертью аксакал или мулла передавал шежере своему преемнику, который нередко заново его копировал. Потерять шежере рода считалось большим позором. По рас­сказам стариков, потеря шежере истолковывалась как забвение принци­пов родовой солидарности, как забвение памяти отцов, чем башкиры особенно дорожили. Понятно поэтому, что родовое шежере очень строго охранялось, редко кому показывалось и за пределами рода его место­нахождение почти никому не было известно. Как это ни парадоксаль­но, именно это обстоятельство, т. е. слишком бережное отношение к ше­жере, и явилось одной из основных причин того, что до нас дошло срав­нительно мало этих ценных исторических источников.

В настоящее время известно о существовании около 60 башкирских шежере. В основном это шежере юго-восточных и южных башкирских племен (Кыпсак, Бурзян, Тамьян, Юрматы, Мин и др.). В северо-восточ­ной Башкирии шежере сохранилось очень мало. Пока нам известны ше­жере двух северо-восточных башкирских племен: Айле и Табын; причем из восьми известных шежере табьшцев семь относятся к западной группе родов этого племени. Имеются, однако, сведения, что весьма подробные шежере существовали и у других северо-восточных башкирских племен и родов, в частности у катайцев и сальютов. Но тексты этих шежере или хотя бы фрагменты текстов до сих пор не найдены. Почти не сохра­нились шежере западных башкирских племен. Это обстоятельство по­служило для некоторых историков поводом для предположения о том, что у западных башкир вообще не было шежере. Однако это неверно. В 1913 г. бугульминский учитель Ахмедгали Халимов опубликовал в жур­нале «Шуро» краткое содержание шежере западнобашкирского племени Киргиз². В первом номере того же журнала за 1914 г. были опублико­ваны шежере башкир деревень Исламбакый и Исмагил Белебеевского уезда ³. Последние два шежере представляют собой генеалогию жителей указанных двух аулов и особого интереса как исторические документы не представляют. Шежере племени Киргиз, несмотря на то, что оно дано в кратком переложении, содержит ценные данные относительно проис­хождения этой группы башкир. Кроме того, в фонде Института истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР хранится шежере

башкир деревни Исламбахтино Ермекеевского района Башкирской АССР. Это шежере приобретено в 1956 г. в деревне Исламбахтино науч­ными сотрудниками ИИЯЛ Б. Г. Калимуллиным и Т. Г. Баишевым. Дан­ный список шежере составлен в начале XIX в. и состоит в основном из родословной. Некоторые имена шежере сопровождаются очень кратки­ми текстами. В целом это шежере как исторический источник также особой ценности не имеет, но в совокупности с другими, упомянутыми выше фактами, оно доказывает, что в Западной Башкирии шежере когда-то были так же широко распространены, как и на юго-востоке. Вос­поминания о шежере и сейчас еще изредка можно услышать среди ста­риков западных районов БАССР. Так, башкиры Янаульского района рассказывали, что их предок Айзуак на лыжах ездил в Москву, откуда привез берестяную грамоту на владение землями. Это предание являет­ся фрагментом когда-то существовавшего шежере башкир-гайнинцев, причем фрагментом весьма существенным, так как на протяжении сто­летий он сохранился в памяти народа.

Остается фактом, однако, что шежере западнобашкирских племен сохранилось очень мало и что в наши дни там эти исторические памят­ники встречаются гораздо реже, чем в Восточной Башкирии. Объясняет­ся это тем, что в Западной Башкирии уже в XVII—XVIII вв. патриар­хально-родовые традиции в связи с быстрым развитием феодальных от­ношений канули в прошлое. В результате постепенно утрачивался инте­рес и к памятникам старины, к истории отдельных родов, которые в общественной жизни значения уже не имели.

До настоящего времени сохранились главным образом те шежере, которые были записаны в XVIII—XIX вв. Надо сказать, что историки и краеведы давно обратили внимание на эти своеобразные истерические источники. Впервые использовал шежере в историческом исследовании П. И. Рычков. В «Истории Оренбургской» борьбу башкир с ногайским господством, некоторые моменты из истории присоединения Башкирии к Русскому государству П. И. Рычков описывает, ссылаясь на рассказ башкирского старшины Кыдраса Муллакаева³. Кыдрас Муллакаев, в свою очередь, сообщил П. И. Рычкову сведения, почерпнутые им из «татарской истории», которая, однако, во время башкирского восстания 1735—1740 гг. была потеряна. Сопоставление сведений, содержащихся в книге П. И. Рычкова, с текстами башкирских шежере показало, что «татарская история», которую имел Кыдрас Муллакаев, не что иное, как шежере башкир-минцев. Один из вариантов этого шежере публикуется в настоящем сборнике (шежере III). В другой работе, во «Введении к Астраханской топографии», П. И. Рычков использует шежере башкир-кипчаков.

Некоторый интерес к башкирским шежере сохраняется и в XIX в., причем этот интерес к ним проявляется в основном со стороны истори­ков-краеведов. В 1848 г. В. Юматов, в 1881 и 1883 гг. Л. В. Лоссиевский опубликовали варианты шежере башкир-минцсв, юрматынцев и фраг­менты из родословных других башкирских племен-. Позднее, в 1890 г. этнограф П. С. Назаров опубликовал «историческую запись», сочетаю­щую в себе тексты из шежере башкир племен Мин и Юрматы. Фрагмен­ты или просто фактические материалы из башкирских шежере содер­жатся в работах и других историков-краеведов, например Р. Г. Иг­натьева.

В конце XIX и особенно в начале XX вв. шежере становятся пред­метом внимания представителей формирующейся башкирской нацио­нальной интеллигенции. Несколько шежере башкир-табынцев опубли­ковал Мухаметсалим Уметбаев. Позднее, в 1913—1914 гг., в журнале «Шуро» было опубликовано девять шежере (в подлинниках или в пере­ложении). Однако, кроме упомянутого выше шежере башкир племени Киргиз, тексты, опубликованные в «Шуро», не заслуживают большого внимания.

В целом, таким образом, можно видеть, что хотя на протяжении XIX — начала XX вв. внимание к башкирским шежере постепенно воз­растало, однако, в смысле их выявления, сбора и публикации было сде­лано чрезвычайно мало. Наиболее интересные башкирские шежере, та­кие, например, как общее шежере племен Кыпсак, Бурзян, Усерган и Тамьян, оставались еще неизвестными. Между тем уже в начале XX в. сбор шежере с каждым годом все более затруднялся. В связи с разви­тием капиталистических отношений родовые традиции безвозвратно предавались забвению. У молодежи постепенно исчезал интерес к исто­рии своего рода. Более того, быстро забывались даже названия родов, к которым некогда принадлежали те или иные башкиры. Традиции ро­да, его атрибуты окончательно переходили в область истории. Десятки шежере, спрятанные их хранителями-стариками в тайниках их сунду­ков, а то и подальше — где-нибудь в лесу в дупле, или зарытые в зем­лю, не сохранились, потому что часто их некому было уже передавать. Немало шежере было уничтожено в конце XIX и в начале XX вв. фанатиками родовых традиций, нежелавшими последнюю память о давно прошедшей жизни дедов передавать в руки чуждой им по духу моло­дежи.

Однако даже те шежере, которые были опубликованы в дореволю­ционный период, требуют весьма критического подхода. Шежере, опуб­ликованные В. Юматовым, М. В. Лоссиевским, П. С. Назаровым и др., даны только в русском переводе, причем часто, к сожалению, неточном. Можно думать (на основании сравнения с существующими текстами), что по содержанию наиболее близки к оригиналам шежере, опублико­ванные П. С. Назаровым. Фотокопии оригиналов или хотя бы транскри­бированные на русский алфавит тексты не опубликованы, и поэтому у читателей нет возможности получить другие варианты переводов. К то­му же публикации не сопровождаются примечаниями или коммента­риями. Исключением является обстоятельная статья Д. Н. Соколова «Опыт разбора одной башкирской летописи», в которой автор комменти­рует в основном тексты, опубликованные П. С. Назаровым '.

Шежере, опубликованные в журнале «Шуро», хотя и сохраняют в большинстве случаев текст оригиналов без изменения, однако, по содер­жащемуся в них материалу они, как уже сказано, не являются самыми ценными. В то же время надо подчеркнуть, что, говоря о внимании исто­риков, этнографов дореволюционного периода к башкирским шежере, нам хочется акцентировать внимание не на научное качество публика­ций и даже не на их количество. На наш взгляд, важно подчеркнуть сам | факт публикации башкирских шежере, говорящий о том, что уже в .XVIII—XIX вв. ряд историков и этнографов по достоинству оценил эти ' важные памятники истории башкирского народа.

После Октябрьской революции сбором башкирских шежере занимались историки-краеведы, а в основном — экспедиции, организованные как местными, так и центральными научными учреждениями. Собран­ные шежере сосредоточивались в Научно-исследовательском институте национальной культуры, а с 1938 г. в Башкирском научно-исследова­тельском институте языка, литературы и истории им. М. Гафури. Неко­торые шежере были сданы в фонд института колхозниками, получив­шими эти рукописи в наследство от дедов. В 1951 г., в связи с образова­нием Башкирского филиала АН СССР, старые рукописи института, в том числе 36 шежере, были переданы в фонд библиотеки филиала ².

В 1927 г. историком-краеведом Сагитом Мирасовым в журнале «Башкорт аймары» было опубликовано три шежере: племен Юрматы, Кыпсак и рода Кара-Табын. Наибольшего внимания среди них заслу­живает шежере племени Юрматы, опубликованное с сохранением осо­бенностей текста оригинала. Других публикаций шежере вплоть до 50-х годов не было. В 1957 г. составителем данного сборника в журнале «Эзэби Баигкортостаны» были опубликованы с комментариями шежере юрматынцев, шежере юго-восточных племен (Бурзян, Кыпсак, Тамьян, Усерган) и некоторые фрагменты из шежере минцев.

В последние годы в связи с тем, что историки, этнографы, а также филологи стали чаще обращаться к башкирским шежере, активизиро­валась работа по их выявлению и сбору. В итоге сотрудникам Институ­та истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР уда­лось во время их пребывания в районах Башкирской АССР найти более десяти шежере, многие из которых до сих пор были не известны.

В 1954 г. старший научный сотрудник Института этнографии АН СССР В. Н. Белицер любезно передала составителю сборника три. шежере, приобретенные ею во время экспедиции АН СССР 1930 годов Башкирию. Среди них родословная башкир племени Усерган, един­ственное из известных нам шежере, написанное в стихотворной форме.