26235-1 (Александровские Мореходные Классы во Владивостоке в 1890 – 1902 гг.)

Александровские Мореходные Классы

во Владивостоке в 1890 – 1902 гг.

Валерий Королюк

ISBN 5 – 8343 – 0014 – 6

© Валерий КОРОЛЮК, 1999

© ДВГМА, 1999

«…приложить старания о заведении, по городам, откуда

отправляется купеческое водоходство, водоходных школ.»

Екатерина II (Великая), 1782 г.

«…нужно иметь предварительное понятие о свойстве и особенностях

морской службы, тогда только можно воспользоваться уроками морских случайностей. В противном же случае эти уроки пропадут безвозвратно…»

адмирал Е.В.Путятин, 1860 г.

Первый историограф Владивостока, Н.П.Матвеев, уделил этому событию всего лишь одну фразу, в его книге «Краткий исторический очерк г. Владивостока. 1910 г.» зарождение в городе морского образования отмечено как бы вскользь: «Дела просвещения. 14 ноября в здании городского училища были открыты Александровские мореходные классы.» Чуть раньше там же он упомянул: «Просветительные дела за 1889 г. Открыто г-жей Филиппченко частное училище с программой среднеучебных заведений. Разрешено открыть мореходные классы. Возник также вопрос о переформировании женского училища («института», как его здесь называли) в гимназию»[21]. И это – всё про первое двадцатилетие будущей кузницы морской славы дальневосточного побережья России.

26 (14 – по старому стилю) ноября 1999 года Дальневосточной Государственной Морской Академии имени адмирала Г.И. Невельского, ведущей свое начало от тех самых классов, исполнилось 109 лет…

Последний год второго тысячелетия нашей эры, 2000-й от Рождества Христова, будет годом 110-м от начала морского образования в Приморье, 98-м от открытия в нем Александровского училища Дальнего Плавания, 77-м от преобразования последнего во Владивостокский водный техникум путей сообщения, 71-м от переименования водного техникума в Морской, 56-м от появления Владивостокского высшего мореходного училища, 35-м от присвоения этому учебному заведению имени «Дальневосточное высшее инженерное морское училище имени адмирала Геннадия Ивановича Невельского» и годом 9-м от переформирования его в Морскую Академию.

1.

«Если Россия примется за умножение своих

купеческих кораблей, тогда падут и Англия, и Голландия.»

Вальполь, англ. министр, XVIII в.

К началу 60-х годов прошлого столетия, когда родилась идея о мореходных классах, во всей Российской Империи существовало лишь шесть учебных заведений, готовивших моряков для коммерческого флота: Кронштадтская рота торгового мореплавания, Херсонское училище торгового мореплавания, шкиперские курсы в Архангельске и в Кеми, навигационные курсы в Либаве и частное навигационное училище в Риге.

Первые (частные) мореходные классы – для моряков-практиков, двухгодичные – появились в России в декабре 1864 г. (через 10 лет их насчитывается уже 15, через 25 лет – 41) в местечке Гайнаж под Ригой, по инициативе Х.М. Вальдемара, одного из организаторов и вдохновителей Императорского Общества для содействия русскому торговому мореходству: «Теперь у нас сухопутный люд считает матроса торгового флота чуть ли не самым презренным промышленником, негодяем, пьяницей и проч. Весьма понятно, что вследствие этого общего презрения к труженикам-морякам сначала многие… не понимали смысла и назначения наших мореходных школ. Да и теперь многие их не понимают»[8].

С этого же года специальная комиссия при Министерстве финансов разрабатывает законодательную базу для мореходных классов. 27 июня 1867 г. высочайше утверждены Положение о мореходных классах и «Правила о порядке признания шкиперов и штурманов в сих званиях», «Правила для производства испытаний на звание шкипера и штурмана». Как анализировал позже заведующий Михайловским мореходным классом Ф. Лехницкий, по этому Положению мореходные классы могли быть открываемы во всяком мало-мальски значительном приморском пункте и должны были сообщать самые необходимые мореходные сведения каботажникам и др. лицам, кои пожелали бы приобрести право командовать русскими мореходными судами. Т.о., более скромная, но и подававшая больше надежды на успех задача состояла в том, чтобы, вверив управление русским каботажем достаточно для этой цели подготовленным русским же людям, поднять общее благосостояние этого промысла и расширить постепенно объем его до пределов дальних плаваний… Доставляя всем желающим возможность необходимой теоретической подготовки (значительно, впрочем, превосходящей требования собственно каботажных плаваний), Правительство предоставляло самой жизни выработать из них такой тип моряков, какой наиболее отвечает современным требованиям мореходства [14].

В мореходных классах не существовало твердо установленных сроков обучения, однако диплом можно было получить не ранее 21 года. Кроме всего прочего, диплом штурмана или шкипера давал бессрочный паспорт и освобождение от рекрутской повинности, от подушного обложения во все время службы на торговых судах. Тот же, кто оставлял службу ранее 60-летнего возраста, лишался всех привилегий.

Согласно Правилам, утвержденным одновременно с Положением, испытания на приобретение судоводительских званий производились по программам, установленным для трех званий (соответственно которым делились на разряды и мореходные классы): 1) штурмана каботажного плавания, 2) шкипера каботажного плавания или штурмана дальнего плавания и 3) шкипера дальнего плавания. От первых требовались элементарная грамотность, знание математики, геометрии и плоскостной тригонометрии без доказательств, краткой географии, навигации и морской практики. От вторых, кроме того, – мореходной астрономии, дополнительных сведений из навигации и морской практики, письмоводства и счетоводства (штурманы дальнего плавания сдавали еще и экзамены по морской географии и одному иностранному языку). Третьи, вдобавок ко всему вышеперечисленному, должны были знать судостроение, морское законодательство, английский язык и пароходную механику. Для получения диплома требовался также мореходный стаж: 16 месяцев для первых, 24 – для вторых и 36 – для третьих (из них не менее 12 мес. штурманской практики).

Мореходные классы начали открываться с 1869 г. и делились на три разряда (из 41 мореходки, существовавшей в конце XIX века, 18 относились к 1-му, низшему, разряду, 15 – ко 2-му и только 8 – к высшему, 3-му) [16], в среднем они выдавали около двух с половиной сотен дипломированных специалистов в год. Если за все время царствования Николая I были открыты лишь 3 мореходные школы, то при Александре II (в честь которого и названы Александровскими мореходные классы во Владивостоке) их открыто уже 33, при Александре III открыто 6, но четверо классов – закрыто (т.е. фактический прирост составил всего 2). С 17 апреля 1881 г. все технические училища (в т.ч. и классы) подчиняются Министерству народного просвещения, а в ноябре 1897 г. мореходные классы передаются Министерству финансов.

В 1876 г. военный губернатор Приморской области контр-адмирал Г.Ф.Эрдман ходатайствует перед Комитетом министров об организации во Владивостоке Мореходных классов. К тому времени в России насчитывалось чуть меньше четырех десятков мореходных школ каботажного и дальнего плавания, но ни одной не было на Дальнем Востоке. А нужда в том была – самая непосредственная. Дело в том, что заселение Приморской области россиянами двигалось туго, специалистов не хватало – по всем направлениям.

В первые дни 1890 г. будущий начальник Александровских мореходных классов В.Панов с горечью докладывал в Морском Собрании «Итоги амурской жизни»: главная ошибка в колонизации дальневосточной окраины Империи заключается в том, что на первый план выступили цели военно-политические, а экономическая сторона переселения отодвинулась на второе место. Всматриваясь в проекты, мотивы и самый ход переселений, можно сделать вывод, что колонизационный вопрос Приамурского края, в сущности, никогда и никого не интересовал, дело это никогда не выходило из рамок канцелярской переписки, и при обсуждении его не имелось ясного представления ни о значении, ни о целях (а тем более – принципах) колонизации. Никакой предварительной подготовки к устройству переселенцев в местах водворения сделано не было: ни по размежеванию земель, ни по исследованию почвенно-климатических условий, ни по проведению хотя бы проселочных дорог. Да и сам качественный состав казеннокоштых переселенцев оказывался крайне низким – из-за того, что крупное денежное пособие, выдававшееся без разбора, привлекло людей (большей частью) обездоленных уже на родине, там еще утративших свою хозяйственную самостоятельность [9].

Вот только один (но весьма показательный) пример: 20 декабря 1889 г. министр внутренних дел уведомляет местную администрацию, что во Владивосток решено отправить на судах Доброфлота двадцать семей поморов из Астрахани (за счет казны, с единовременной выплатой каждой по 850 руб. «подъемных», - довольно крупной по тем временам суммы) – для развития рыбного промысла и создания каботажного флота. Вскорости появляются и сами «поморские семьи» (правда, оказывается их не двадцать, а только пятнадцать). И тут вдруг выясняется, что ни одна из этих семей… никакого отношения к морю не имеет вообще! В основном это – бедняцкие семьи из центральных российских губерний, которых астраханские власти, быстро раскусив, с удовольствием выпроводили из своего города подальше (да еще и по 50 руб. «за скорость» приплатили). Выясняется также, что «поморы» эти не только не испытывают никакого желания заниматься рыбной ловлей либо сельским хозяйством, но и город покидать не хотят да, к тому же, все время требуют денег. Оказывается, выданные в Одессе «на дорогу каждой» 200 руб. (как, разумеется, и астраханские полсотни) они благополучно прогуляли-пропили, ничуть не заботясь о будущем, и во Владивосток прибыли вообще без копейки. С большим трудом их удается выдворить в поселки Промысловка и Рыболовка, но и там наши «поморы» вместо рыбного промысла продолжают бездельничать и пьянствовать. Закончилось все тем, что горе-переселенцы, вытребовав каждой семье еще по 750 руб. «на обзаведение хозяйством», на следующий же год потребовали отправить их назад, в Астрахань (разумеется – опять за казенный счет)… [3].

В 1890-м году в край прибыло только 155 семей переселенцев (общим счетом 1098 душ). А всего за последнее пятилетие таковых оказалось не больше 15 тысяч человек, - что это для наших необъятных и необжитых просторов (уже в следующем десятилетии в край будет доставлено аж 173 тысячи человек). Мизер! Тем более, людей грамотных и работящих среди них – вообще единицы. Но если обученных работников не удается перетянуть со стороны, значит, надо выращивать их на месте, из приморских мальчишек, для которых дальневосточное порубежье – родная земля: «Не потому ли наша жизнь так полна эгоизмом, часто помимо нашей воли, что многие из нас могут относиться к этому краю только как к своей второй родине и стремятся всей душой обратно на почву первой? Только для наших детей этот край явится настоящею матерью-родиной. У них будет полная жизнь, значит и стоит о них подумать.» [9].

Современник так описывал общее состояние тогдашнего образования в крае: «Для воспитания мальчиков есть прогимназия во Владивостоке. Но для дачи общего полного образования мальчиков надо посылать или в Читу, или еще далее, где окажется мужская 8-классная гимназия. Это значит – надо отправлять детей или за 3, или 4 тысячи верст, или в Одессу за 18000 миль… Если почему-либо трудно отправлять мальчиков в выучку, то еще труднее делать это с девочками: их необходимо оторвать от семьи на много лет. Если принять в расчет, что здесь вообще элемент служащий требует для детей образования, что служащие заехали сюда или при прежних более выгодных условиях службы, или попали на службу сюда за отсутствием настоящих сведений о крае в Европейской России, и получают оклады, требующие большой экономии в жизни…, то приходится жалеть… о том, что мало энергии в нас, что мы по своему почину не затеваем устройства частной гимназии хотя бы в самых скромных размерах.» [9].

Время было тогда неторопкое: почти полтора десятилетия потребовалось для того, чтобы необходимая и здравая идея о подготовке собственных специалистов морского дела все-таки стала претворяться в жизнь (уже при Императоре Александре III).

2.

«Пока здесь не будет реально коммерческих, ремесленных,

технических мореходных и земледельческих школ,