22526-1 (Эсеры в период с 1905 по 1907 год)

Эсеры в период с 1905 по 1907 год

Эсеровская концепция революции существенно отличается от мень­шевистской и большевистской. Главное ее отличие состоит в том, что эсеры не признавали революцию буржуазной. Свою точку зрения они обосновыва прёжде всего уровнем развития и характером российско­го капитализма. По их мнению, российский капитализм из-за своей слабости и чрезмерной зависимости от правительства был неспособным “напирать” так сильно на устаревшие общественные отношения, чтобы вызвать общенациональный кризис. К тому же социально-политические препятствия для капиталистического развития в России, на взгляд эсеров, были не столь большими, как в западноевропейских странах накануне их буржуазных революций. В России, в частности, не было цеховой системы, отсутствовала ко времени революции феодальная организация собственности, не было и прикрепленного к земле феодальными повинностями крестьянина. Да и сама буржуазия, как сословие, далеко не третировалась самодержавием. Русская бур­жуазия, приходили к заключению эсеры, не могла стать во главе рево­люции, а именно на этом тезисе была основана меньшевистская концепция революции и тем самым оказывалась несостоятельной. Но для эсеров не была истиной и большевистская концепция, хотя она также отрицала буржуазию в качестве движущей силы революции. Разногласия заключались в следующем: эсеры не признавали как за­дачу революции расчистку пути для свободного развития капитализма; они не считали крестьянство мелкой буржуазией и отрицали, что ге­гемоном революции должен быть пролетариат.

В эсеровской печати высказывалось и такое мнение. В России не может быть буржуазной революции, потому что она была предупреж­дена “революцией сверху”, “эпохой великих реформ 60—70-х годов”. Эти реформы дали “полный простор для развития капитализма”, и уже тогда произошла “метаморфоза крепостного самодержавия в дво-рянско-буржуазную бюрократию”.

Возражая против определения революции как буржуазной, эсеры вместе с тем не считали ее и социалистической. По их мнению, рево­люция была “социальной”, переходной между революциями буржу­азной и социалистической. Существенным признаком такой революции является, на взгляд эсеров, то, что она не ограничивается сменой власти и перераспределением собственности в рамках буржуазного общества, а стремится пробить брешь в основах буржуазного строя. Такой брешью должна была стать отмена частной собственности на землю, социализация земли. “Мы,— заявлял Чернов,— как бы однов­ременно переживаем и революцию 1789 г., и революцию 30-х годов, и революцию 48-х годов, и революцию 1870 года и даже более того”.

Главный импульс революции эсеры видели не в “напоре развива­ющегося капитализма”, а в “кризисе продовольственного хозяйства”, т. е. земледелия, корни которого уходили в реформу 1861 г., когда освобожденным крестьянам не были созданы необходимые условия для улучшения земледельческой культуры. Все вышеназванное, по мнению эсеров, объясняло “огромную революционную роль крестьянства”. К движущим силам революции они относили также пролетариат и интеллигенцию, отождествляющую свои интересы с интересами тру­довой массы. Союз этих трех социальных сил, оформленным выра­жением которого должна была стать единая социалистическая партия, рассматривался ими как залог успеха революции.

Своеобразной была позиция эсеров и в вопросе о власти. При критическом пересмотре наследства народовольцев они отказались прежде всего от их бланкистской идеи “захвата власти”. Для эсеров было само собой разумеющимся то, что власть после свержения са­модержавия должна перейти к буржуазии. Так, Чернов, комментируя программу-минимум на I съезде партии, подчеркивал, что она явля­ется совокупностью тех мер, которые будут осуществляться в условиях “существования политической власти в руках буржуазии”. В связи с этим не является случайностью то, что Советы рабочих депутатов, возникшие в ходе первой революции, эсеры не рассматривали как за­родыши новой революционной власти, как конкретное проявление революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьян­ства. Для эсеров они. Советы, были не более чем своего рода профессионально-политическими союзами пролетариата или органами революционного самоуправления одного этого класса, основное назна­чение которых — организация аморфной рабочей массы.

Насущной задачей революции эсеры считали установление демок­ратической конституции, завоевание политических и гражданских сво­бод, используя которые, они надеялись путем демократических выборов получить большинство' сначала в органах местного самоуп­равления, а затем и “во всей стране”, т. е. в общенациональном пред­ставительном органе — Учредительном собрании. Последнему предстояло определить окончательную форму правления в стране, стать высшим законодательным органом. Эсеровские требования свер­жения самодержавия, завоевания политических свобод, созыва Уч­редительного собрания, социализация земли кратко выражались в крылатом лозунге “Земля и Воля”, ставшем основным лозунгом первой российской революции.

Революция внесла существенные коррективы в тактику эсеров. Прежде всего во много раз возросли масштабы их деятельности Го­раздо шире и интенсивнее стали их пропаганда и агитация, неодно­кратно увеличился выпуск предназначенной для этой цели литературы. Предприняты были попытки легального издания цент­ральных газет — “Сын Отечества” (осень 1905 г.) и “Мысль” (в период деятельности I Думы). Расширилась террористическая деятельность партии: если до революции на счету было всего шесть террористических актов, то за два с половиной года революции число их выросло до 200J Однако террор уже занимал далеко не преобла­дающее место в тактике партии, акцент в целом был перенесен на деятельность по организации революции, воспитание сознательности участвоваших в ней масс, на формы ее проявления (стачки, демон­страции, митинги, бойкоты и т. п.).

С первых дней револиции встал вопрос о координации действий всех революционных сил. Одной из попыток организовать левый блок была конференция российских революционных партий, созванная в Женеве в апреле 1905 г. при активном содействии эсеровского руко­водства. От эсеров на конференции присутствовали В. М. Чернов и Е. К. Брешковская, а от большевиков — В. И. Ленин. Однако участники конференции не смогли стать выше партийных разногласий и личных амбиций. Используя пустячный повод, социал-демократы во главе с Лениным покинули конференцию. Влияние эсеров на конфе­ренции было преобладающим. На ней были приняты две декларации, включающие требования эсеровской программы-минимум, решены вопросы о совместном выступлении против правительства летом 1905 г. и об организации доставки оружия в Россию из-за границы.

Активно участвовали эсеры и в организации профессионально-политических союзов. Их влияние преобладало в союзах железнодо­рожников, почтово-телеграфных служащих и учителей. По инициативе эсеров были созданы и под их влиянием находились “Все­российский офицерский союз” и “Всероссийский союз солдат и мат­росов”. Значительно переросла рамки дореволюционной кружковой пропаганды деятельность эсеров среди рабочих. Но их организационная работа в этой среде по-прежнему уступала социал-демократам. Однако в периоды “свобод”, когда появлялись более широкие возможности для приобщения к политической жизни про­летарских масс, не принадлежавших к авангарду рабочего класса, ма­териально и духовно связанных с деревней, случалось так, что эсеры по своему идейному влиянию на рабочих опережали социал-демок­ратов. Так, осенью 1905 г. эсеровские резолюции нередко получали большинство на митингах и собраниях рабочих крупнейших петер­бургских заводов. Цитаделью эсеровского влияния в тот период была крупнейшая текстильная фабрика в Москве — Прохоровская мануфак­тура. Сенсацией был успех эсеров в рабочей курии Петербурга во вре­мя выборов во II Государственную думу. Отражением влияния эсеров на рабочих было их представительство в Советах рабочих депутатов, хотя, по признанию самого Чернова, в этих органах “преобладало, как общее правило, влияние социал-демократов”.

Предметом особого внимания эсеров была работа в деревне. Вместо незаметно почившего, в значительной мере декоративного, дорево­люционного “Крестьянского союза” партии летом 1905 г. был создан новый. Значительным был вклад эсеров в организацию крестьянских представителей в I Думе. В период революции эсерами было создано, по весьма приблизительным подсчетам, более полутора тысяч так на­зываемых крестьянских братств. Влияние и организационная сеть, соз­данная эсерами в деревне, были весьма впечатляющими, но в целом они далеко не определяли поведение многомиллионного российского крестьянства. Эсерам удалось вызвать не одно крестьянское выступ­ление, но они носили локальный характер и, как правило, были не­продолжительными. Малорезультативными оказались попытки эсеров организовать широкие выступления крестьян летом 1905 г., а также после разгона правительством 1 и II Государственных дум. Эсеры, подобно большевикам, признавали, что революцию надо не только организовать, но и вооружить. В этом направлении ими был предпринят ряд мер. Так, уже в январе 1905 г. ЦК партии эсеров создал специальную комиссию с целью подготовки квартир для складов оружия, изыскания средств для его приобретения, выяснения возмож­ностей его захвата в арсеналах, создания вооруженных групп — “ядер”. Но свою работу комиссия не развернула, так как по прибытии в Россию в апреле 1905 г. ее члены во главе с П. М. Рутенбергом были арестованы. Эсеры были в числе организаторов доставки крупной партии оружия в Россию из-за границы на судне “Джон Графтон” ле­том 1905 г., однако и эта попытка тоже закончилась неудачей. ”— В период московского вооруженного восстания ЦК партии эсеров в спешном порядке был создан Боевой комитет в составе Азефа, Б. В. Савинкова и Н. С. Тютчева, который смог поставить две динамитные мастерские в Петербурге, но они незамедлительно были выданы Азефом. Этими двумя динамитными мастерскими, как печаль­но-иронически заметил Савинков, и ограничилась эсеровская попытка “подготовки восстания” в Петербурге. Заготовкой оружия и организацией боевых дружин занимались и многие местные эсеровские организации. Делалось это, правда, больше в целях обороны от чер­носотенных погромов, для совершения терактов и различного рода экс­проприации. Однако эсеры играли немалую роль в вооруженных выступлениях против царизма—декабрьских 1905 г., особенно в мо­сковском вооруженном восстании; летних 1906 г. в Кронштадте, Свеаборге и др.

Революция сделала невозможным управление Россией без обще­национального представительного учреждения, которым стала Госу­дарственная дума. Эсеры, подобно большинству социалистов и революционных демократов, воодушевленных ростом революционного движения, бойкотировали Булыгинскую законосовещательную думу, основанную на узком избирательном праве. Они участвовали во Все­российской октябрьской политической стачке, которая смела эту Думу и принудила царизм издать 17 октября Манифест с обещаниями да­ровать населению гражданские и политические права, расширить избирательный закон в Думу и наделить ее законодательными и кон­тролирующими функциями.

Реакция на Манифест среди эсеров была неоднозначной. Подав­ляющее большинство ЦК склонно было считать, что Россия стала конституционной страной, что все силы надо направить на создание гарантий для реализации обещаний правительства, организацию на­родных масс и на решение главнейшего для партии аграрного вопроса. Внесены были соответствующие корректировки и в тактику партии. Было признано, что конституционному режиму не соответствует такое средство борьбы, как террор, поэтому решено было его прекратить. Боевая организация, по предложению Азефа, была распущена. Большинство эсеровского руководства выступало за тактику “не форсировать события”, в частности, оно было против введения явочным порядком 8-часового рабочего дня и увлечения стачками, что свой­ственно было Петербургскому Совету рабочих депутатов. Но, убеж­даясь в том, что большинство в Совете не на их стороне, эсеры, во имя революционной дисциплины, присоединялись к резолюциям большинства и в меру своих сил старались их исполнять.

Подобной была позиция эсеровского руководства в вопросе о де­кабрьской всеобщей политической стачке, переросшей в Москве и ряде других мест в вооруженное восстание. Во время обсуждения вопроса о стачке в исполкоме Петербургского Совета представитель эсеров вы­ступал против стачки, объясняя свою позицию тем, что стачка выль­ется в восстание, а массы к нему не готовы; тем не менее решение о начале стачки было принято единогласно. Безуспешной оказалась и попытка Чернова, специально приезжавшего в начале декабря вместе с Азефом из Петербурга в Москву, убедить конференцию железно­дорожников и Московский комитет партии эсеров не принимать решения о стачке. Исчерпав возможности предотвратить забастовку и вооруженное восстание, ЦК партии эсеров присоединился к ним вме­сте с другими революционными партиями и организациями.

Вместе с большинством левых сил эсеры бойкотировали выборы в I Государственную думу. Однако, когда стало ясно, что идея бойкота не находит широкого отклика в стране, особенно среди крестьян, что число крестьянских представителей, проявлявших интерес к эсе­ровским требованиям, в Думе будет значительным и что Дума неизбежно станет центром политической борьбы, эсеровское руковод­ство изменило свое отношение к ней. Вновь была приостановлена террористическая деятельность, к которой партия вернулась в связи с усилившейся правительственной реакцией после подавления де­кабрьских вооруженных выступлений. Значительным оказалось влияние эсеров на Трудовую группу, объединившую крестьянских де­путатов. От имени 33 депутатов в Думу был внесен земельный за­конопроект, основанный на принципах эсеровской аграрной программы, с требованиями отмены частной собственности на землю, без выкупа и равного права для всех владеть ею при условии ее обра­ботки собственным трудом.