14545-1 (Экономика и политика: условия взаимодействия), страница 2

Подтверждением указанного вывода могут быть следующие аргументы.

1. Собрав экстренно X партийную конференцию в мае 1921 года, чтобы убедить большевистскую элиту, что нэп вводится «всерьез и надолго», что он установлен «на долгий, рядом лет измеряемый период времени», В. И. Ленин при обсуждении проекта резолюции по вопросу о новой экономической политике живо отреагировал на предложение одного из делегатов, подчеркнувшего, что срок нэпа зависит от темпов развития мировой революции.

Комментируя эту поправку, В. И. Ленин заявил, что в случае победы революции в Европе, «мы, разумеется, политику изменим... может быть скажем: ничего не брать налогом, а все товарообменом».

В докладе на IX съезде Советов (декабрь 1921 г.) В. И. Ленин с горечью констатировал, что невероятное стало фактом: социалистическая республика оказалась в капиталистическом окружении.

В этот же период времени В. И. Ленина начинают серьезно занимать три проблемы, связанные с определением методов осуществления экономической политики правящей партией:

— проявившаяся в первые же годы после революции неэффективность работы предприятий госсектора:

— сформировавшаяся в условиях «военного коммунизм?» бюрократия, сконцентрировавшая в своих руках государственную систему учета и распределения продукции, с вытекающими в условиях голода и кризиса взяточничеством и мздоимством:

— сохранившийся и после отказа от «военного коммунизма» неэквивалентный обмен продукцией между городом и деревней.

Последнее обстоятельство накаляло социальную напряженность, вызывало взрыв протеста крестьян.

В 1920—1921 году в Госфонд удалось собрать промышленных товаров на 35 млн золотых рублей. Хлеба же, сельскохозяйственных продуктов власть рассчитывала заготовить не менее чем на 150 млн золотых рублей.

Понятно, что в этих условиях решить задачу продуктообмена можно было только нажимом, принуждением, а следовательно, дальнейшим усилением социальной напряженности, разрухи, кризиса. Это, в свою очередь, угрожало политической власти требованием отказа от сохранявшихся военно-коммунистических методов экономического компромисса с крестьянством. Нэп мог спасти правящую партию от политического краха, потери власти. В. И. Ленин потратил много сил и энергии, чтобы заставить большевистскую элиту пойти на компромисс, спасти власть. Нэп в связи с этим оценивался как вынужденное антикризисное явление, как «крестьянский Брест». Оценка экономических процессов, начавшихся с нэпом, была, следовательно, целиком посвящена политическим установкам.

Но, несмотря на отказ от «военного коммунизма», правящие круги продолжали верить в мировую революцию и считать государственное регулирование экономики панацеей от всех бед. Н. И. Бухарин утверждал, что вылечить хозяйственные раны России можно либо высокоразвитой западной техникой в случае победы пролетариата в развитых странах, либо государственным регулированием экономической жизни. В дискуссиях по этому вопросу в большевистской среде предпочитали, невзирая на нэп, видеть регулятором экономической жизни власть, а не рынок. Поэтому нэп значительная часть партийцев воспринимала как меру вынужденную, временную, с социализмом несовместимую. Свобода торговли, частные предприятия казались изменой коммунизму и после введения нэпа. Очевидно, совершенно прав был А. Хаммер, когда заметил, что если бы программу нэпа предложил не В. И. Ленин, а другой лидер, то его тогда бы расстреляли.

Осень 1921—лето 1922 года стали временем пристального изучения рынка в качестве общественно-экономической почвы социалистического строительства: «на почве рынка, торговли или против этой почвы?».

В течение этого периода Ленина, большевиков чрезвычайно занимал вопрос, может ли нэп быть только системой отношений между укладами или принципы нэпа можно внедрить в развитие социалистического уклада?

Но и в таком подходе речь шла, на наш взгляд, не об изменении взглядов большевиков на сущность социализма, а о допустимости рыночных отношений в переходный период. Дискуссии шли о возможности использования рынка в качестве временной меры, однако регулятором экономики и в переходный период признавался не рынок, а власть.

Допустив рынок, В. И. Ленин в этот третий период своей деятельности больше всего был озабочен тем, как подчинить рынок власти государства, как сохранить социалистическую ориентацию государственного сектора, не разлагая его принципами нэпа, внедряя лишь некоторые его элементы (повысить эффективность, внедрить хозрасчет и т. д.).

В «Плане доклада о новой экономической политике на VII Московской губпартконференции» (октябрь 1921 г.) В. И. Ленин выделил три темы в пропаганде нэпа, занимавшие его в то время.

1. Понятие ошибки при перемене тактики; каково соотношение понятий: штурм-осада, наступление-отступление. Можно ли ошибку понимать как «пробу сил?», но ни в коем случае, не как измену принципам?

2. Признав, что донэповская экономическая политика была попыткой непосредственного социалистического строительства без переходных ступеней, В. И. Ленин первой переходной ступенью с введением нэпа считал госкапитализм, позволявший, по его мнению, пролетарскому государству осуществлять контроль за экономическими отношениями в стране, за взаимодействием укладов. То есть, В. И. Ленин признавал смешанную экономику лишь при лидирующей роли пролетарского государства, при его опоре на социалистический и госкапиталистический уклады, то есть такие формы хозяйства, которые подконтрольны государству.

3. Обрисовывая перспективы развития смешанной экономики, В. И. Ленин видел их в переходе от госкапитализма к государственному регулированию торговли и денежного обращения. Провозгласив переход к рыночной экономике, политическая власть показала способы ограничить влияние рынка.

Судя по содержанию статей и выступлений этого периода, В. И. Ленина больше всего занимал вопрос о возможности и опасности развития социалистического уклада на основе нэповских принципов. Противоречивые оценки этих возможностей дают основание утверждать, что как таковая идея бестоварного социализма не подвергалась сомнению.

В плане речи на X съезде Советов (декабрь 1922 г.) В. И. Ленин ставит вопрос: как подойти к социализму? И отвечает: «...не иначе как через нэп».

Эта фраза способствовала появлению в советской историографии тезиса о том, что нэп следует рассматривать не как отступление и антикризисную меру, а как метод социалистического строительства. Оптимизма в этом выводе прибавила одна из последних статей В. И. Ленина «О кооперации» (январь 1923 г.), в которой он признал, что революционный размах, энтузиазм нужно соединить с умением быть толковым грамотным торгашом...», что от умения торговать по-европейски нас отделяет целая историческая эпоха (торгуем по-азиатски).

Однако выводу о том, что В. И. Ленин создал рыночную модификацию социализма, противоречит ряд положений его концепции. Если даже признать, что он в конце жизни подошел к рыночной идее, следует обратить внимание на то, что никакой практической разработки в его трудах эта идея не получила.

В ленинской концепции нэпа был признан факт возможного существования в экономике двух сфер: рыночной и государственной. Однако они, по мнению В. И. Ленина, были носителями разных перспектив развития страны. Только государственный сектор, по мнению большевиков, имел внутреннюю социалистическую сущность. Вопрос о механизме коммерциализации государственного сектора оставался открытым. Более актуальным для большевиков был тезис не о том, как развить рыночные отношения, а о том, как подчинить их государственному контролю. Большевистские идеологи были достаточно подготовленными людьми, чтобы признавать, что формы контроля могут быть экономическими и административно-бюрократическими. Экономические методы требовали определенного уровня развития производительных сил и эффективности в работе государственного сектора. Ни того, ни другого в России 20-х годов не было.

По мере осуществления нэпа становились все более ясными его перспективы: противоречие между рыночным нэпом и бестоварным социализмом можно решить двумя путями: 1) свернуть нэп; 2) обновить модель социализма в рыночном духе. Именно эти альтернативы решали судьбу модернизации России, судьбу ее очередного реформирования.

Пойти по второму пути мешала идеологическая зашоренность, примат политических аспектов политики над экономическими.

Обосновывая их, В. И. Ленин не допускал мысли о возможности ослабления политических позиций правящей партии и государства.

Усиление позиций партии и государства В. И. Ленин представлял по следующим направлениям.

Во-первых, абсолютно непримиримое отношение к остальным политическим партиям, в том числе и к партиям социалистической ориентации (меньшевики, эсеры).

Представители этих партий видели в нэпе возможность снятия социальной напряженности в обществе и создания необходимых предпосылок для развития производительных сил, возможности строительства социализма.

По отношению к этим партиям, подвергшим резкой критике до-нэповскую экономическую политику, беспощадное подавление Советской властью восстаний рабочих, крестьян, расправу с участниками кронштадтского выступления, В. И. Ленин был непримирим.

Новая экономическая политика создавала почву для сотрудничества партий социалистической ориентации, отражавших интересы разных социальных слоев. Однако В. И. Ленин, признавший крах донэповской политики, был непримирим к тем, кто этот крах пророчил. Создается впечатление, что В. И. Ленин не мог им простить большей, чем была у большевиков, прозорливости, мстил за нее.

В статье «О продовольственном налоге (Значение новой политики и ее условия)» В. И. Ленин нарисовал перспективы деятельности меньшевиков и эсеров. «Мы будем, — писал он, — держать меньшевиков и эсеров, все равно, как открытых, и перекрашенных в беспартийных в тюрьме».

Эту непримиримость В. И. Ленина разделяла большевистская элита. К. Радек на X конференции РКП (б) (май 1921 г.) доказывал, что «по отношению к меньшевикам и эсерам есть одна тактика — тактика беспощадной борьбы».

Новая экономическая политика потребовала правового оформления рыночных отношений. Была поставлена в повестку дня разработка Гражданского кодекса РСФСР. Опубликованные новые документы о переписке В. И. Ленина с наркомюстом Д. И. Курским убеждают, что он отбросил все принятые цивилизованные нормы правового регулирования смешанной экономики.

При определении отношения к частным договорам «мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное», В. И. Ленин рекомендовал в Кодексе расширить применение государственного вмешательства в «частно правовые» отношения, руководствоваться не правовыми нормами, зак-' репленными в цивилизованных сводах законов (корпус Римского права), а революционным правосознанием. Будучи юристом, В. И. Ленин не мог не понимать, что чем шире государственное вмешательство — тем уже поле гражданского права.

Найденные новые документы были строго секретными, предназначались для узкого слоя большевистской элиты. Такого рода документы пролили свет на содержание письма В. И. Ленина Д. И. Курскому от 20 февраля 1922 г. В. И. Ленин устно изложил управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову некоторые «детали», которые не излагались в тексте письма, и поручил Н. П. Горбунову довести их устно до членов коллегии Наркомюста. Эти «детали» по содержанию звучали следующими рекомендациями: «Н. Юст должен быть ударным органом для травли частной торговли...

Представителей частного капитала «травить до конца, не ограничиваясь штрафами в сотни миллионов рублей, брать до 90 % прибыли, а то и пустить по миру, чтобы до конца дней помнили... Ловить, выслеживать, устраивать западни и ловушки».

Эти документы выдавались лишь под расписку, В. И. Ленин требовал, чтобы его фамилия не упоминалась в связи с этими рекомендациями.

В то же время в официальных выступлениях В. И. Ленин много и убедительно говорил о «частном интересе», который в связи с нэпом приобретает особое значение, о «гражданском праве», «свободе торговли», «цивилизованных кооператорах». В. И. Ленин не мог не понимать, что при государственном вмешательстве, революционном, а не правовом правосознании эти понятия превращались в пустой звук, в политический маневр.

Таким образом, определяя политические аспекты нэпа, В. И. Ленин, оставлял приоритетными большевистские тезисы о незыблемости диктатуры пролетариата, руководящей роли партии, о государстве как главном инструменте строительства социализма, о государстве, которое не создает, а разрушает законодательную, правовую базу для функционирования многоукладной экономики.

При такой политической ориентации развитие смешанной экономики, идеи о взаимодействии секторов, о свободной конкуренции, свободе торговли были обречены. О возможностях развития рыночной экономики не могло быть и речи. Экономическим регуляторам развития экономики В. И. Ленин предпочел власть. Это предопределяло судьбу нэпа и рыночной экономики в России.

Таким образом, в теоретическом обосновании нэпа были заложены неразрешимые противоречия, подчинявшие его политическому диктату, исключавшему созвучия во взаимодействии экономики и политики.

В момент наибольших надежд и иллюзий относительно темпов развития мировой революции в большевистской партии преобладала идеализация «военного коммунизма» как политики непосредственного перехода к социализму. Оставался открытым вопрос о том, как соотносился бы опыт социалистического строительства, накопленный в условиях «военного коммунизма» (натурализация экономической жизни), с опытом общецивилизационного развития, накопленным европейскими странами (рыночное хозяйство, рыночные механизмы, регулирующие жизнь).

Это мешало выходу страны на мировой рынок, нормальному экономическому сотрудничеству ее с развитыми странами.