14198-1 (Веймарская республика в Германии: опасности массовизации), страница 2

Однако, стабилизация не удалась. На протяжении всей истории Веймарской республики в силу активности политизированной массы основную опасность для демократии создавала поляризация массовых политических движений и, разумеется, свойственная для массовой ментальности непримиримость. Политическая жизнь Веймарской республики заключалась в основном в попытках государства балансировать на качелях, создаваемых борьбой крайне левых и крайне правых.

Крайне правых породил Версаль. Это были в основном отставные офицеры. Кроме того, солдаты-фронтовики, рабочие и инженеры ВПК, мелкие лавочники, крестьяне, впрочем эти же группы населения поддерживали и левых. Речь идет о массе, а потому бессмысленно выделять особые группы поддержки. Основным лозунгом правых был реванш; война проиграна, потому что коммунисты, евреи и гнилая интеллигенция нанесли удар в спину непобедимой германской армии. Условия Версаля должны быть отвергнуты.

Уже в марте 1920 года правые организовали свою попытку переворота. Во главе заговора стояли генералы - герои войны Эрих Людендорф и Вальтер Лютвиц. Планировалась смена правительства, во главе которого должен был встать непримиримый реваншист Вольфганг Капп, бывший в то время членом коалиционного кабинета. 10 марта Лютвиц потребовал от Эберта роспуска Рейхстага и передачи власти Каппу. Эберт отказал, и тогда в Берлин были введены верные путчистам войска. После бегства правительства Капп провозгласил себя рейхсканцлером под лозунгами порядка и реванша. Несколько дней в Берлине шли бои капповцев с войсками Эберта и вооруженными по такому случаю рабочими. Главной ошибкой Каппа и генералов было то, что они лишь в малой степени апеллировали к населению, к массе, рассчитывая на чисто военный переворот. Время заговоров прошло, и политическую ситуацию определяла улица, масса, а она не поддержала капповцев. Путч был поэтому сравнительно легко подавлен, но стало ясно, что отныне прямую опасность для демократии представляют не только коммунисты, но и крайне правые, которые должны были научиться разговаривать с массой. И они научились, несколько позже.

Что же касается партий веймарского блока, то авторитет их в глазах населения неуклонно падал, и не только из-за того, что они не могли и не хотели идти на поводу массы. Политические качели правых и левых путчей расшатывали молодую демократию; следующая по времени попытка переворота, на сей раз - левого произошла уже в марте 1921 года.

6. Политическую нестабильность Веймарской республики порождали и экономические проблемы, связанные в первую очередь с репарационным вопросом. Версаль продолжал сказываться постоянно, каждый немец чувствовал его на себе. Совершенно непосильное бремя репараций, на исправных выплатах которых настаивала Франция, продолжая отыгрываться за прошлые поражения, сказалось прежде всего в инфляции. Она приобрела в Германии масштабы чудовищные: одна золотая довоенная марка оценивалась в 11 тысяч новых бумажных уже в 1922 году. Рабочие, крестьяне, потерявший накопления средний слой страдали от этого в первую очередь, создавая все более прочную массовую социальную базу для "твердой руки". Причем эта рука ассоциировалась все больше не с коммунистами, много потерявшими в глазах населения и не сумевшими создать дееспособную "партию нового типа", а с разного рода правыми организациями, ясно указывающими на виновника всех бед - это евреи, коммунисты, демократы всех политических направлений и, конечно, французские, английские и американские плутократы.

А плутократы эти, особенно французские, не переставали давать поводы для ненависти. В 1921 году была, наконец, определена сумма репараций - 132 миллиарда золотых марок. Выплатить такую сумму в срок Германия была не в состоянии. Нарушения сроков выплат побудили Францию (несмотря на предупреждения англичан) принять весьма радикальное решение. 11 января 1923 года стотысячный контингент французских и бельгийских войск оккупировал Рурскую область.

Рур давал Германии около 80 % угля, в Руре было сосредоточено более половины немецкой металлургии. Потеря Рура означала смерть для экономики страны. Поэтому даже миролюбиво настроенное правительство не могло не отреагировать на это. Борьба за Рур стала главным делом немцев. Правительство призвало к пассивному сопротивлению, которое, впрочем, началось и без того. В Руре встали предприятия, не работали транспорт и почта, никто не платил налогов. Правительство начало выплачивать компенсации за потери пассивного сопротивления, но это только усугубило инфляцию: к ноябрю 1923 года 1 золотая марка стоила 100 миллиардов бумажных, то есть банкноты стали всего лишь резаной бумагой.

Очевидно, что правительство не могло решить рурской проблемы, но сразу же появились политические силы, знавшие решение. Оккупация Рура естественным образом активизировала и правых и левых экстремистов. Вновь заявили о себе коммунисты, возложив вину за оккупацию непосредственно на правительство и призвав к акциям гражданского неповиновения и всеобщей стачке. Время было выбрано удачно: масса нуждалась в вожде, коммунисты предлагали себя на эту роль, получая ореол единственных в стране радетелей за дело освобождения Рура. Не желая упускать влияния на массы, активизировались и правые. В сентябре 1923 года один из крупнейших предпринимателей Германии Гуго Стиннес говорил: "Через 2 недели у нас будет гражданская война. Чтобы избежать ее нужно провести беспощадные экзекуции... Не упускать ни одного дня, иначе улица свергнет кабинет.". Стиннес был прав, опасность массовых насильственных акций, чреватых революцией, была реальна. Коммунисты готовили вооруженные восстания в Саксонии, в Тюрингии, в Гамбурге и других местах. Правительство разумно полагало коммунистическую опасность гораздо более важной проблемой, чем даже оккупация Рура, а потому целиком сосредоточилось на подавлении возможных выступлений. С помощью Рейхсвера (армии) восстания были подавлены в зародыше, хотя не всегда удавалось обходиться без крови: в Гамбурге, например, дело дошло до баррикадных боев. В ноябре 1923 года коммунистическая партия была официально запрещена.

И сразу же года проявились политические качели. 8 ноября 1923 года в Мюнхене начался путч (подавленный, впрочем, уже на следующий день), который организовала решительно никому дотоле неизвестная организация правого популистского толка. Организация эта называлась Немецкая национал-социалистическая рабочая партия (NSDAP), а возглавлял ее человек, который ввиду неудобопроизносимости своей фамилии Шикльгрубер принял псевдоним Гитлер.

7. 1923 год казался последним кризисным годом. Все опасности были вполне осознаны и в большей или меньшей степени ликвидированы.

Коммунистическая партия находилась в глубоком подполье и не представляла серьезной угрозы. Большая часть правых экстремистских организаций также были ликвидированы и запрещены (тот же Шикльгрубер содержался в тюрьме). Более того, великие державы осознали, наконец, что пляски на могиле Германии неуместны и весьма опасны: в 1924 году был принят план Дауэса, предусматривающий предоставление Германии займов на восстановление хозяйства, а в 1930 году - план Юнга, существенно снижающий сумму репараций и снимающий контроль над немецкой экономикой. Сама эта экономика явно оправлялась: в 1927 году промышленное производство превысило, наконец, довоенный уровень, в 1924 году была проведена дефляционная денежная реформа, стабилизировавшая курс рейхсмарки. Некоторые отрасли германской промышленности начинали доминировать в Европе. Возрождался даже ВПК, военная промышленность развивалась в обход версальских установлений, размещая заказы за границей. Правительственная чехарда несколько утихла, особенно когда вместо умершего в апреле 1925 года Эберта президентское кресло занял сторонник "твердой руки", герой войны Пауль фон Гинденбург.

Стабилизация была общим явлением на Западе после 1923 года: отсутствие серьезных социальных конфликтов, пацифизм в международных отношениях, расцвет экономики внушали розовые надежды. Общество, казалось, пережило послевоенный кризис и быстро выздоравливало.

Но глубинные причины кризиса не были и не могли быть устранены. Западное общество оставалось массовым, и все надежны на долгий мир и стабильность были поэтому лишены оснований. Уже Великая депрессия 1929 года разрушила эти надежды, а в Германии процесс массовизации закономерно разрешился 1933 годом, когда на волне массовых движений рейхсканцлером стал Адольф Гитлер.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sch57.msk.ru/