13946-1 (Позднеиндустриальная модернизация, массовое общество), страница 2

7. КУЛЬТУРНАЯ жизнь этого времени характеризуется понятием "кризис гуманизма". Традиционные ценности западной цивилизации человеческая личность и рациональное мышление приходят в непримиримое противоречие, и то, о чем раньше задумывались только философы (Артур Шопенгауэр, Фридрих Ницше, Карл Маркс, Серен Кьеркегор, Владимир Соловьев) и писатели (Федор Достоевский хотя бы) становится главной темой эпохи.

С одной стороны развитие науки (эволюционная теория Дарвина, открытие электрона, радиоактивности, специальная теория относительности, появление генетики и открытие законов наследственности, успехи медицины в борьбе с болезнями, которые ранее казались неизлечимыми, наконец, проникновение в глубины человеческой психики - открытие феномена бессознательного) рождало новую мифологию. Основой ее была идея всемогущества науки, а следовательно - всемогущества человека. (Недаром в это время переживает расцвет жанр science fiction - научно-технической фантастики). Миф этот исходит из того, что наука может объяснить все; а раз мир можно научно объяснить, то его можно инженерно изменить, усовершенствовать (именно этот миф делал столь пугающе реальными попытки реализации утопий, люди, претендовавшие на знание научной истины об обществе, претендовали и на научное управление ходом его развития). Таким образом человек становится всесильным, но лишь как слуга универсальных законов, особенно - законов общественного прогресса, то есть всесильным он делается только как выразитель "объективных", то есть научно обоснованных интересов общества. Сам же по себе, как уникальная и на других не похожая личность, никакой ценности он не имеет, то есть миф о науке растворяет человека в обществе.

Другим следствием столкновения рационального и личного стало явление, над которым мы довольно редко задумываемся. С одной стороны всем более или менее образованным людям известно, что рубеж веков и начало ХХ века есть период невиданного взлета искусств, более того, рождается новое искусство, чего не случалось в человеческой истории более 2,5 тысяч лет: появляется кино. С другой стороны сами деятели искусства этого периода склонны определять свою художественную деятельность французским словом decadence, то есть "упадок". Как это понять? Почему не renaissance, откуда такое самоуничижение? Из-за названного противоречия болезненной проблемой художников этого времени становится выражение своей личностной уникальности. Как говорил Сезанн, изображая кошек: "Настоящих кошек производит мой кот, а я занимаюсь живописью", то есть самовыражаюсь по их поводу. "Я, гений Игорь Северянин...". Или Маяковский: "Я люблю смотреть, как умирают дети". Именно это конфликт рождал с одной стороны неприятие существующего общества и презрение к нему, а с другой - предчувствие катастрофы, нашествия "новых варваров" на изнеженную и извращенную в своей цивилизации Европу. Отсюда такое обилие эсхатологических (о конце света) мотивов, чего совершенно не было в начале или середине XIX века.

8. Все вышеназванные моменты (экономические - монополизация, укрупнение и стандартизация производства, стандартизация потребления; социальные - рост интегрированности, связности общества; политические - заинтересованность широких слоев населения политикой, но нежелание играть по старым либеральным правилам, смена приоритетов международной политики, забвение легитимных принципов; изменение характера возможной новой войны - войны позиционной и массовой; культурные - мифологизация науки, кризис гуманизма, непримиримое противоречие личного и разумного), все эти изменения, появившиеся благодаря новейшим техническим изобретениям, создавали общество с совершенно новыми характеристиками. Что же такое МАССОВОЕ ОБЩЕСТВО?

Говоря о человеке вообще, мы, как правило, неявно исходим из того его определения, которое дал Аристотель. "Человек есть животное политическое, наделенное разумом". Слово "политическое" здесь происходит не от слова "политика" в современном его смысле, а от древнегреческого "полис", то есть гражданская община, что для эллинов было синонимом "общества" как такового. Таким образом, у Аристотеля "политический" = "социальный". Американский социолог ХХ века Г. Мид, отвечая на знаменитый вопрос: "что изначально - общество или личность?", вводит понятие "социальность" как фундаментального определяющего качества человека. То есть как общество является совокупностью социализированных (приспособленных для жизни в нем) индивидов, так и человек как разумное существо возможен лишь в обществе и проявляется только через созданные обществом институты.

Американский же ученый У. Корнхаузер выделяет три уровня человеческой социальности, то есть три уровня удовлетворения потребности человека в себе подобных, каковая потребность естественна для "политического животного" не меньше, чем потребность в пище, сне и т.д. Первый уровень - это уровень ближайшего человеческого окружения, то есть прежде всего семьи, в более ранних обществах - рода, уровень совершенно недостаточный даже для родового общества: род никогда не существовал в изоляции, семья тем более. Семья - во многом продолжение самого человека, она не только социальна, но и биологична, ибо служит продолжению рода, человеку же потребен уровень общения более социализированный, более насыщенный социальными и культурными смыслами и порождающий эти смыслы. Второй уровень - это уровень социальной группы, общины, ремесленного цеха, аристократического "света", церковного прихода. Именно на этом уровне формируется личностный статус человека, дается его общественная оценка, происходит социальное самовыражение. Поэтому второй уровень представляется ключевым. Третий, самый широкий уровень социальности - это уровень общества в целом, в XIX веке - уровень нации и государства, а в более ранние периоды, в аграрном обществе этот уровень описывался понятиями: христианский мир (populus christianus) средневековой Западной Европы, мир ислама или Русская земля, хотя бы и состоящая из отдельных княжеств. Этот уровень определяет место человека в Космосе, в универсальном миропорядке или в обитаемом мире человеческой ойкумены.

Все названные выше процессы, характерные для конца XIX начала ХХ века на Западе, вели главным образом к процессу, имевшему, как и предчувствовали это великие художники и философы катастрофические для общества последствия. Происходило разрушение, дезинтеграция второго уровня социальности. Нивелируется интерес человека к делам его традиционной социальной группы. Непрерывные вертикальные и горизонтальные перемещения больших групп людей, характерные для индустриального общества, и особенно - для третьей фазы модернизации, стирают грани и разрушают уровень соседского, профессионального, религиозного общения, общения в "своем круге". Основным уровнем общения становится семья, человек "атомизируется", изолируется от общества и воспринимает его как множество других столь же похожих на него индивидов, одевающихся в тех же универсальных магазинах, ездящих в тех же поездах и трамваях, читающих те же газеты, и так же, как он, одиноких. Общество утрачивает традиционную структуру социального общения, межчеловеческих, межсемейных связей, которые тянулись иной раз не одно поколение.

Это одиночество воспринимается человеком как трагедия, ибо, как мы уже сказали, второй уровень социальности является ключевым для формирования человека как полноценной личности, как осознающего собственное достоинство члена общества. И тогда внимание его и его потребность в самоутверждении переносится на оставшийся единственно возможным национально-государственный уровень, на уровень всего общества. Таким образом, политические интересы приобретают личностный, а значит - особенно значимый (как говорят психиатры - "сверхценный" ) характер. Болезненное, обостренно личное восприятие национальных, государственных потребностей делает любой конфликт как в государстве, так и в международных отношениях личным делом миллионов людей и придает ему особо острый, болезненный характер. Человечество сидит на вулкане, и вулкан готов в любой момент взорваться либо войной, либо революцией, которые, в свою очередь превращают разрушение второго уровня социальности в самоподдерживающийся процесс.

Тогда на арену мировой истории выходит МАССА.

9. Что это? Это разгром винных погребов в дни парижской коммуны, бессмысленные поджоги усадеб в русской революции 1905 года, ужаснувшие весь мир кишиневские и одесские еврейские погромы (которые обогатили английский язык новым словом: "pogrom"), пьяные толпы в немецких пивных, поющие "Deutshland, Deutshland uber alles", празднующие победу германских "Зигфридов" над французскими "лягушатниками" и образование великого Рейха во главе с великим кайзером, наконец, это организованная масса, марширующая по улицам европейских городов в форме цвета хаки и поющая патриотические песни - будущие солдаты Первой мировой войны: пушечное мясо и, одновременно, творцы дивного нового мира.

Масса - это большая группа людей, "народ", о котором мы говорили выше (просто политическая неэлита), внутри которого произошла дисфункция, разрушение группового, корпоративного интереса, распад второго уровня социальности. А потому на место этих интересов приходят интересы политические, общегосударственные так, как они массами понимаются, а именно: эти интересы всегда просты, агрессивны, бескомпромиссны и порой достаточно случайны. Другими словами не "мы, немцы", а "мы, немцы - против жидов", не "мы, рабочие", а "мы, рабочие - против буржуев". Масса поддается анализу не только с позиций социологии и политологии, но и с позиций психологии или, даже, психиатрии. В своей работе "Коллективная психология и анализ человеческого "Я"" Зигмунд Фрейд показал, что при разрушении традиционных межчеловеческих связей (то есть то, что социологи называют связями второго уровня) происходит резкое снижение интеллектуального уровня и выход на поверхность (и господство) простейших бессознательных влечений: ЭРОСА, то есть влечения любовного и ТАНАТОСА, то есть влечения к смерти, разрушению, проявляющегося, как правило, в агрессии. В массе объект эроса должен иметь черты архаического предводителя человеческого стада - отца и лидера, вождя (по-немецки - fuhrer). Этот вождь воспринимается массой как носитель особой силы, которую древние называли греческим словом "ХАРИЗМА", то есть благодать, поэтому в социологии массовый вождь обычно называется ХАРИЗМАТИЧЕСКИМ ЛИДЕРОМ. Танатос же наиболее естественным образом воплощается в образе врага, на которого должен указать вожак, вождь стада. При этом люди массы начинают воспринимать себя как членов единой семьи, ведомой одним отцом.

Понятно, что большей опасности для человеческого общежития, чем образование многомиллионных масс, никогда не было. Тем более, что вскоре появились организации, весьма умело массами манипулирующие, выдвигающие из своей среды потребных массе "отцов" и находящих для нее понятных и очевидных врагов (буржуи, евреи, австрийцы, помещики, просто власть имущие). Первой такой организацией, причем удивительно совершенной и приспособленной к своим функциям, стала партия большевиков, созданная политическим гением Владимира Ленина и ставшая первой из целой серии "партий нового типа", о которых нам предстоит говорить в следующих лекциях.

Конечно, массы возникали в истории и до ХХ века, особенно - в случаях социальных кризисов, народных волнений и революций, в частности, явными признаками массы обладает парижская толпа, штурмовавшая Бастилию в 1789 году и игравшая, как мячами, головами гильотинированных "врагов народа" в 1793. Но в начале ХХ века процесс массообразования стал постоянным фактором общественной жизни. Общество, которое постоянно воспроизводит массу, мы и обозначаем термином МАССОВОЕ ОБЩЕСТВО.

Однако общество в целом оставалось на рубеже веков, и даже в десятые годы ХХ века довольно устойчивым (несмотря на периодически напоминающую о себе массу: парижская коммуна, русская революция 1905 года и т.д.). Но все названные нами процессы не могли эту устойчивость не поколебать. Индустриальное общество шло к катастрофе, к торжеству массы. Этой катастрофой стала Первая мировая война.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sch57.msk.ru/