1798-1 (Бретань: годы Революции)

Бретань: годы Революции

1789-1815

Бретань 1789 года была готова к Революции. Социальные антагонизмы достигли, к этому времени, взрывоопасной точки; экономическая деградация стала причиной протеста и возмущения. Начиная с января, первые предреволюционные волнения прокатились по Ренну; в течение лета, бретонские депутаты были на острие противостояния со Старым Режимом в Версале. В тоже время, незаконченный характер реформ породил разочарование и оттолкнул многих людей от революционного движения. Бретань стала ареной столкновений роялистов и революционеров; дав приют экстремально антагонистическим фракциям "патриотов" и контрреволюционеров, она раздиралась ими на части. Глобальный разрыв, родившийся в ту эпоху, стал калькой контрастного политического пейзажа свойственного Бретани в последующие века. С начала 1789, кажущаяся монолитность Бретани времен Старого Режима, была разбита вдребезги, уступив место мозаичному делению провинции на "синие" и "белые" области, покончившему с иллюзией бретонского единства.

В 1789, Бретань является одновременно наиболее автономной провинцией королевства, имеющей репутацию крайне оппозиционной по отношению к монархической централизации и наиболее вовлеченной в антидворянские баталии. Основная причина социальных антагонизмов накануне Революции: отчужденность повсеместно ненавидимого дворянства. Причина, которую хорошо подметил Артур Янг, во время своего путешествия в 1788: "Нигде дистанция между дворянством и простолюдинами не обозначена более резко, более оскорбительно, более отвратительно, чем в Бретани". Так что первые революционные движения в провинции были лишены всякой двусмысленности: это была борьба со знатью. С ноября 1788, реннская газета La Sentinelle du peuple, изобличала двуличность аристократии, которая отстаивала свои привилегии под видом защиты бретонских прав и свобод.

Организованная буржуазия

Рост городов и относительное экономическое благополучие XVIII века вызвали, по всей провинции, развитие буржуазии, которой предстояло стать движущей силой революции. Этот класс был весьма разнороден, по своему составу: он включает в себя очень богатых судовладельцев-негоциантов Нанта или Сен-Мало, иногда придворных банкиров, многочисленных судейских служащих, а также повсеместно умножающихся, лавочников и ремесленников. Тем не менее, не смотря на такой пестрый социальный состав, бретонская буржуазия обладала некоторыми характерными чертами: относительно малочисленная в районах, где сохранился сельский уклад, она была великолепно организованна в городах и промышленных центрах. Литературные кружки, патриотические общества, масонские ложи, поддерживали активные сношения между различными городами, на уровне всей провинции; эта организация сообщения окажется впоследствии особенно эффективной. Благодаря этим структурам, бретонская буржуазия располагала значительными возможностями для обмена информацией, ее контроля и быстрого распространения своих директив.

В XVII веке, как и раньше, французские короли обладали абсолютной, т.е. неограниченной властью. Официальная монархическая доктрина гласила, что короли получают свою власть от Бога и являются его живым подобием, его представителем на земле. Воля короля объявлялась законом, а высшим долгом подданного - его беспрекословное повиновение своему государю. Божественная по своему происхождению и олицетворявшая всю мощь государства королевская власть воплощалась исключительно в особе монарха, считавшейся священной. "Только в одной моей особе пребывает королевская власть, - говорил в 1766 году Людовик XV в парижском парламенте. - Весь общественный порядок во всем его объеме исходит от меня; интересы и права нации - все здесь в моей руке". Король мог устанавливать и собирать любые налоги, не спрашивая разрешения у кого-либо. Он мог издавать и отменять любые законы, объявлять войну и заключать мир, решать по своему усмотрению все административные и судебные дела.

Напомним, что все население Франции было разделено на три так называемых сословия. Первое - знать, военное и судебное дворянство (т.н. дворянство мантии, не родовое дворянство, состоявшее в основном из выходцев из среды богатой буржуазии, купившей патент на дворянство), второе, в которое входило духовенство, и третье - все остальное население Франции (буржуазия, городская беднота, крестьянство и т.д.).

Старинное сословное представительство - Генеральные Штаты не созывались с 1614 г. Местных сословных представительств не было и в большинстве провинций. Лишь присоединенные к Франции области, считавшиеся "как бы чужеземными" (reputees etrangeres), сохранили наряду с другими своими правами и привилегиями и некоторое подобие сословного представительства. В этих областях, называвшимися pays d`etat (областями со Штатами), существовали так называемые провинциальные Штаты с решительным преобладанием в них местной знати. Одной из таких провинций была и Бретань, которой, не смотря на абсолютистскую политику французских королей, начиная с Людовика XIV, удалось отстоять часть своего самоуправления.

В 1788 году, во Франции ожесточается конфликт между королевской властью и парламентариями Парижа и провинций. В стране начинается движение за восстановление прав парламентариев и созыв Генеральных Штатов, которые, как было сказано выше, не собирались с 1614. Вскоре, инициативу у судебного дворянства быстро перехватывает буржуазия и теперь к требованиям оппозиции добавляется пункты о том, что представительство третьего сословия в Генеральных Штатах должно быть удвоено, и голосование должно проводиться не посословно, а поименно.

Суть вопроса состояла в непропорциональном представительстве в Штатах относительно реального положения вещей. К 1789 году, население Франции достигло 25 000000 человек. Около 21 000000 из них составляли крестьяне. И это только крестьянство, мы не считаем здесь других представителей Третьего сословия. Разумеется, не было и речи об адекватном представительстве в Штатах, где Третье сословие имело треть голосов.

11 октября 1788, парламент Ренна высказывается против удвоения представителей Третьего сословия и поименное голосование в Генеральных Штатах. В ответ на это города сплачиваются, их требования становятся более радикальными: поименное голосование и широкая отмена прерогатив дворянства. Это мобилизация с той и с другой стороны перед открытием Штатов провинции, которые должны назначить бретонских представителей в Версале. С конца декабря 1788, дворянство всей провинции стекается в Ренн, однако в тоже время, муниципалитеты усиливают корреспонденцию, а молодые люди Ренна, побуждаемые Жаном Виктором Моро (будущим генералом Рейнской армии), объединяются с патриотической молодежью провинции. После открытия Штатов 29 декабря 1788, дворянство вновь отказывается принять во внимание требования Третьего сословия.

В Ренне положение остается напряженным в течение всего января: 26-го, начинаются беспорядки. Это столкновения между простолюдинами, подталкиваемыми дворянством, и студентами. Следующий день, бои принимают более жестокую форму, в конфликт вмешиваются дворяне; разночинная молодежь, в ответ на это, берется за оружие. Начинается отсчет жертвам: подмастерье мясника и два молодых аристократа - первые мертвецы Революции. Наступает временное затишье. Но в следующие дни, студенты получают письма поддержки из Ванна, Орэ, Сен-Брие, Динан, Круаси... И главным образом, подкрепления молодых патриотов из соседних городов: 300 молодых жителей Нанта, затем молодежь Сен-Мало, Витрэ, Шатобриан... 3 февраля, подписанный ими договор о солидарности, является закладным камнем мощного федералистского движения в Бретани.

24 января 1789 вышел королевский указ о созыве Генеральных Штатов и регламент выборов. Первому и второму сословию предоставлялось право избирать по 300 депутатов, третьему - 600. Дворянство Бретани собирается в Сен-Брие и клятвенно настаивает на своем отказе от любого изменения бретонской Конституции и не посылает своих депутатов в Версаль: серьезная политическая ошибка, так как самоисключившись из крупной политической игры, оно оставило, таким образом, свободное поле для буржуазии.

Клятва в Сен-Брие усиливает враждебность буржуазии по отношению к аристократии. Отношение Третьего сословия в Бретани радикализуется гораздо более чем в других провинциях: во время назначения депутатов Третьего сословия в Генеральные Штаты, аристократы исключены из многочисленных избирательных ассамблей, как, например, в Ренне. Последовавшие позже события лета 1789 (взятие Бастилии), оставляют дворянство растерянными и разделенными: находясь под неусыпным надзором Третьего сословия, некоторые среди них отрекаются от клятвы данной в Сен-Брие, и приносят гражданскую клятву новым муниципалитетам, так было в Гуингаме, Ламбаль, Сен-Мало, Ванне, Кемперле... В этом случае, они изредка имеют возможность войти в состав новых административных структур, но большинство аристократов, упорствуют в своей бескомпромиссности укрываясь в замках на периферии - что-то вроде внутренней эмиграции, или, начиная даже эмигрировать на остров Джерси, в Лондон. В, тоже время, обостряются выступления нижних городских слоев, однако у них нет четкой политической программы, их волнения носят спорадический характер. Наиболее часто, это происходит из-за перебоев с поставками хлеба. Буржуазия, не желающая конфликта с городскими низами, пытается наладить поставки продовольствия в крупные города, однако многочисленные деревни или даже маленькие города противятся стеканию зерна к большим центрам, таким как Нант и Брест. Хлебные караваны, спускающиеся по Луаре, перехвачены, конфискованы или разграблены. Комиссары, посланные муниципалитетом Нанта чтобы осуществить оптовые закупки, сталкиваются с грубым отпором. Та же участь постигла, в октябре 1789 в Ланнио, комиссаров Бреста, которые, пытаясь выполнить ту же задачу, едва избежали смерти. Однако города не собираются терпеть эти выпады, угрожающие их благополучию. Отряды национальной гвардии, сформированные к тому времени в большинстве городов Бретани, проводят карательные экспедиции против крестьян. Ощущение надвигающейся угрозы настолько сильно, что 10 августа 1789, шесть сельских приходов в Кап-Сизун, решают объединиться. Эта федерация была первой в королевстве (после союза молодежи в Ренне 3 февраля), Бретань, таким образом, является родиной федеративной идеи. В Нижней Бретани, волнения происходят по специфической причине: феодальные аграрные законы, враждебность к которым повсеместна, однако на первых порах, они не выливаются в какие либо серьезные инциденты. Напротив, в деревнях Верхней Бретани, волнения принимают жесткий характер, с четко выраженной тенденцией к мятежу. В течение 1790 имеет место грабеж дворцов и юридических архивов, сопровождаемый отказами уплаты налогов. Все это усугубляется плохим урожаем.

Тем не менее, решающие схватки революции происходили в Париже, куда в мае 1789 прибыли бретонские представители. Бретонские депутаты проявили себя как наиболее активные деятели Генеральных Штатов и Конституционной Ассамблеи, где некоторые из них считались личностями общенационального масштаба: адвокат из Ренна Иссак Ле Шапелье (Issac Le Chapelier) /1754-1794/, основатель бретонского Клуба, ставшего в последствии знаменитым Якобинским Клубом; Жан Ланжуинэ (Jean Lanjuinais) /1753-1827/, профессор канонического права из Ренна; негоциант Ле Гуен де Керангаль (Le Guen de Kerangall) стоял у истоков отмены привилегий, провозглашенной в ночь на 4 августа; Мишель Жерар (Michel Gerard), один из немногих выбранных крестьян, уроженец окрестностей Ренна, имевший большую популярность в ассамблее, к которому король однажды обратился: "здравствуйте голубчик" (bonjour mon bonhomme). "Сборная Бретани" быстро завоевала признание благодаря своему задору и энтузиазму: "гренадеры Генеральных Штатов", как их прозвали, были на гребне всех политических событий 1789 года. Хорошо организованные, они поддерживали постоянную связь со своим электоратом. Их политическая борьба была, прежде всего, борьбой классовой, а забота о правах человека, ограничивалась инициативой по отмене дворянских привилегий, причем подход был весьма дифференцированным, когда вопросы привилегий и прав человека конфликтовал с их личными интересами. Так, представители торгового цеха из Нанта и Лориента, ожесточенно сопротивлялись отмене работорговли: "Любовь к черным не может превалировать над любовью к нашим согражданам", заявил один лориентский депутат. Когда 6 мая 1789 Некер (Necker) предложил рассмотреть вопрос о "торговле черными людьми", депутаты из Нанта написали своим избирателям, что "решение, губительное для французской нации, готовится в Генеральных Штатах [...] если оно будет иметь успех, как обещает шайка одержимых, мнимых поборников гуманности". Ле Шапелье поспешил к ним на помощь: "Мне кажется, нет человека рассудительного и действительно гуманного, кто может помышлять о предложении освободить черных". В то же время, бретонские депутаты легко "сдали" все привилегии провинции.Отказ от прав и привилегий Бретани