50837 (Политический портрет Лейбы Давыдовича Троцкого), страница 3

Февральская буржуазно-демократическая революция в России привела к установлению двоевластия в стра­не—Временного правительства и Советов рабочих, сол­датских и крестьянских депутатов. Разрешить эту противоречивую ситуацию можно было только на путях осу­ществления пролетарской революции. Именно она была бы логическим шагом в дальнейшем развитии революци­онного процесса. Из признания этого факта исходили и Ленин и Троцкий. Хотя подошли они к его осознанию с разных сторон.

Ленин—развивая идеи Маркса и Энгельса о непре­рывной революции как поэтапном ее развитии: от бур­жуазно-демократической к социалистической с последу­ющим выходом на международную арену. Троцкий — перескакивая через этап буржуазно-демократической ре­волюции, трактуя перманентность как перенесение рево­люции из одной страны в другую. То есть им бралась в расчет только одна сторона марксистской концепции перманентности революции—внешняя—и игнорирова­лась внутренняя. Не случайно, что Троцкий «проглядел» Февральскую революцию. До конца своих дней он так и не смог внятно объяснить, какой по характеру, движу­щим силам и целям была эта революция.

Но—что очень важно и что до сих пор не учитыва­лось или упускалось из виду—Февральская революция свела на нет прежний спор Ленина и Троцкого о путях и перспективах развития революционного процесса в Рос­сии. Отныне революция могла развиваться лишь как ре­волюция социалистическая. Это признавали оба. Оба же считали, что российская революция в случае ее сверше­ния могла перерасти только в мировую. Иначе говоря, менялось само содержание перманентности революции:

не буржуазно-демократическая революция в социалисти­ческую, а российская социалистическая—в мировую или по крайней мере общеевропейскую.

К тому же временной интервал между Февральской и Октябрьской революциями оказался настолько мини­мальным, развитие событий протекало так стремительно, социалистическая революция унаследовала от буржуаз­ной столько проблем, которые она решала как бы похо­дя, не только для рядового участника происходившего, но и для лидеров РСДРП оказалась попросту непости­жимой та сложная механика поэтапности революции, которая имела решающее значение до Февраля. После того как произошла Февральская революция и началась подготовка социалистической, троцкизму нечего было противопоставить ленинизму, поскольку была снята ост­рота проблемы поэтапности развития революционного процесса в России.

Троцкий вряд ли кривил душой, когда в письме в Ист-парт ЦК ВКП(б) 21 октября 1927 г., впервые опублико­ванном только в 1932 г. за границей, отмечал: «Я не вступил немедленно по приезде из Канады в организа­цию большевиков. Почему? Потому ли, что у меня были разногласия?» Нет, считал Троцкий, таких разногласий у него с большевиками не было.

Этот факт подтверждается анализом предложений Ленина о слиянии «межрайонцев» и РСДРП(б), кото­рые он огласил 10 мая на Петро градской городской кон­ференции Межрайонной организации РСДРП. Они вклю­чали несколько пунктов. Во-первых, «объединение жела­тельно немедленно». Во-вторых, следует включить по одному представителю «межрайонки» в редакцию «Прав­ды», которую планировалось превратить во всероссий­скую популярную газету и ЦО будущей слившейся пар­тии. В-третьих, включить двух межрайонцев в комиссию по подготовке VI съезда партии, И наконец, обеспечить в «Правде» и других печатных органах свободную дис­куссию по спорным вопросам¹⁷

Эти ленинские предложения вполне могли рассматри­ваться в качестве методологических принципов такого объединения, и, как видим, в них не ставилось перед «межрайонкой» никаких предварительных условий. От ее членов не требовалось отречения от прежних взглядов, признания прошлых ошибок. Выдвигалось лишь одно ус­ловие—их участие в совместной борьбе за общее дело. А таким делом было свершение социалистической рево­люции и строительство нового общества.

Не случайно, по некоторым свидетельствам, Ленин на одном из заседаний ЦК партии, в мае, высказался за привлечение Троцкого в редакцию «Правды». Но его предложение отвергли другие члены ЦК Ленин пред­лагал также Троцкому возглавить газету популистского толка, на манер редактировавшейся им и Парвусом в 1905 г. газеты «Начало». Но от этого предложения отка­зался сам Троцкий.

Что же касается слияния «межрайонцев» с РСДРП (б), то на упомянутой конференции Троцкий заявил, что со­гласен «с резолюциями». Ленин записал следующие его слова: «...согласен постольку, поскольку русский большевизм интернационализировался. Большевики разбольшевичились—и я называться большевиком не могу... Признания большевизма требовать от нас нельзя»

Троцкий не просто критиковал ленинские предложе­ния, он отверг их. Причем сделал это в некорректной форме, выдвинув ряд неприемлемых для Ленина и боль­шевиков условий. Что означало его заявление о разбольшевичивании русского большевизма, который интерна­ционализировался? Только одно—Троцкий не желал признать правоту «старого большевизма», Ленина, боль­шевиков в споре с ним и с троцкизмом, выступавшим за авантюристическую теорию перепрыгивания через этап буржуазно-демократической революции. То есть Троцким выдвигалось условие, которого от него не требовали ни Ленин, ни другие руководители РСДРП (б). Поэтому он не хотел принять и старое «фракционное наименование» партии—РСДРП (б). Троцкий соглашался на слияние только, как он считал, с «обновленным» Лениным, в ко­тором усматривал своего единомышленника, перешедше­го на позиции теории «перманентной революции», и с «обновленным» большевизмом, в котором он видел по­добие российской или—точнее—ленинской разновидно­сти троцкизма. Ни больше ни меньше.

Понадобилось еще, как минимум, два месяца нараста­ния революционных событий, чтобы Троцкий снял свои претензии к Ленину и большевикам и безоговорочно, без всяких встречных условий, принял упомянутые выше ленинские предложения. Иначе говоря, Троцкий вошел в РСДРП (б), вовсе не отказавшись от теории «перманент­ной революции». Этого от него никто и не потребовал.

В июльские дни вслед за Лениным, Зиновьевым, Каменевым, Свердловым и другими лидерами РСДРП (б) Троцкий стремился предостеречь рабочие и солдатские массы от опрометчивых шагов, в частности от проведе­ния антивоенной демонстрации 4 июля, которая, по сути, ставила своей целью низвержение Временного правитель­ства. Он решительно выступал против развернутой в не­большевистской печати травли Ленина как «германского шпиона».

5 июля, по свидетельству Троцкого, между ним и Ле­ниным состоялась встреча, на которой обсуждались пла­ны работы на случай ухода в подполье Такой встречи не зафиксировано в 4-м томе «Биографической хроники» В. И. Ленина. Но в этом томе есть сообщение о том, что вечером 4 июля в Таврическом дворце Ленин участ­вовал в объединенном заседании Центрального и Петер­бургского комитетов РСДРП (б), Военной организации при ЦК партии и Межрайонной организации РСДРП, членом которого являлся Троцкий. Не исключено, что встреча, о которой говорил Троцкий, могла иметь место и днем раньше.

2 июля началась работа второй Петроградской кон­ференции Межрайонной организации. На ней присутство­вало 70 делегатов. И естественно, главным вопросом по­вестки дня был вопрос объединения с большевиками. По­давляющим большинством он был решен положительно. Конференция выделила двух представителей «межрайонки» в Оргбюро по проведению VI съезда РСДРП (б). Троцкий был назначен на съезде докладчиком по теку­щему моменту.¹⁸

Однако выступить ему с докладом, как и вообще при­нять участие в работе съезда, не удалось. 23 июля ночью Троцкий вместе с Луначарским были арестованы. Пово­дом для ареста послужило письмо Троцкого Временному правительству, которое было опубликовано в «Новой жизни» 13 июля (№ 73). Это был ответ на вымыслы Временного правительства и буржуазной печати о его якобы разрыве с Лениным как «германским шпионом». «Сообщение газет о том, будто я «отрекся» от своей при­частности к большевикам, представляет такое же измыш­ление,—писал он,—как и сообщение о том, будто я про­сил власти защитить меня от «самосуда толпы», как и сотни других утверждений той же печати». Далее Троц­кий сообщал, что его неучастие в «Правде» и не вхождение в большевистскую партию объяснялись не поли­тическими расхождениями, а «условиями нашего партий­ного прошлого, потерявшими ныне всякое значение». Пос­ле чего следовал вывод: «...у нас не может быть никаких логических оснований в пользу изъятия меня из-под действия декрета, силою которого подлежат аресту тт. Ле­нин, Зиновьев и Каменев. Что же касается политической стороны дела, то у вас не может быть оснований сомне­ваться в том, что я являюсь столь же непримиримым про­тивником общей политики Временного правительства, как и названные товарищи. Изъятие в мою пользу только ярче подчеркивает, таким образом, контрреволюционный про­извол в отношении Ленина, Зиновьева и Каменева» ¹⁹

Троцкий и после этого письма неоднократно под­тверждал свою близость к Ленину и большевикам. 17 июля в речи на заседании ЦИК и Исполкома Совета крестьянских депутатов он заявил: «Ленин боролся за революцию 30 лет. Я борюсь против угнетения народных масс 20 лет. И мы не можем не питать ненависти к гер­манскому милитаризму. Утверждать противное может только тот, кто не знает, что такое революционер » ²⁰ Из его выступления на совещании Исполкома Совета рабо­чих, солдатских и крестьянских депутатов: «Теперь вся­кий считает нужным всадить нож в спину Ленина и его друзей, но тот, кто говорит, что тов. Ленин может быть немецким агентом, тот—негодяй. Честное имя тов. Ле­нина нам так же дорого, как и имя Чернова. Чернов сто­ит под вашей защитой, но он также защищается и нами. Если, товарищи, в этом деле вам понадобится помощь— можете рассчитывать на нас» ²¹

Конечно, Ленин не мог не оценить позицию Троцкого, тем более что немногие небольшевистские социал-демо­краты, за исключением Мартова, открыто высказались в защиту Ленина. В «Моей жизни» Троцкий вспоминал:

«Отношение Ленина ко мне в течение 1917 г. проходило через несколько стадий. Ленин встретил меня (в мае.— дополнит) сдержанно и выжидательно. Июльские дни нас сра­зу сблизили».²²

Свидетельство Троцкого не расходится с мнением о нем Ленина. В подготовленных им тезисах для доклада 8 октября на конференции Петербургской организации в примечании к тезису «О списке кандидатов в Учреди­тельное собрание» читаем: «Само собою понятно, что из числа межрайонцев, совсем мало испытанных на проле­тарской работе в направлении нашей партии, никто не ос­порил бы такой, например, кандидатуры, как Троцкого,

ибо, во-первых, Троцкий сразу по приезде занял пози­цию интернационалиста; во-вторых, боролся среди межраионцев за слияние; в-третьих, в тяжелые июльские дни оказался на высоте задачи и преданным сторонником партии революционного пролетариата. Ясно, что нельзя этого сказать про множество внесенных в список вчераш­них членов партии» ²³

Конечно, надуманность обвинений Ленина в «шпио­наже» была очевидна, по крайней мере для Временного правительства. Ведь его министры не могли не знать, что среди 500 политических эмигрантов, прибывших в Рос­сию из Швейцарии проездом через Германию, свыше 400 были представителями различных партий.²⁴ Но никто, естественно, не подозревал их как «немецких шпионов» только потому, что они, так же как и Ленин, пересекли территорию Германии. Антиленинская кампания пресле­довала вполне очевидные политические цели—дискре­дитацию РСДРП (б) и большевизма в целом.

Не мог не знать и не понимать этого и Троцкий. Так что, бескомпромиссно защищая Ленина от реакционной печати, он стремился не только и не столько уберечь его честь, сколько лишний раз напомнить и о своем револю­ционном прошлом, равно как и еще более революцион­ном настоящем. Ведь в письме Временному правитель­ству, публичных речах и выступлениях рядом с именем Ленина им неизменно ставилось и собственное. И надо сказать, что такой прием действовал. Не зря, скажем, в столице стойко держался слух о возможном установле­нии диктатуры триумвирата в лице Ленина, Троцкого и Луначарского. Насколько серьезной была такая версия, судить не беремся, tеm более что Троцкий и Луначарский были арестованы и находились в тюрьме.

Как бы там ни было, пребывание в «Крестах» мало сказалось на политической активности Троцкого. Разве что он не выступал как оратор. Зато недостаток уст­ной агитации им с лихвой был восполнен за счет пуб­ликаций в печати. Одна за другой появлялись статьи и заметки Троцкого в большевистском «Рабочем и сол­дате», журнале «Вперед», который издавался как орган РСДРП (б), «Пролетарии», где Троцкий писал под псев­донимом П. Танас, горьковской «Новой жизни» и других печатных изданиях.

В тюрьме он написал две работы: «Что же дальше (Итоги и перспективы)» и «Когда же конец проклятой бойне?». Обе брошюры вышли в большевистском изда­тельстве «Прибой» и сразу же обратили на себя внимание читающей публики, особенно первая. Она была d неко­тором роде итоговой для деятельности Троцкого в пер­вое полугодие 1917-го. В ней он анализировал харак­тер происшедших событий, расстановку классовых сил после ликвидации двоевластия, пытался проследить дальнейший ход революционного процесса, наметить некоторые перспективы на ближайшие месяцы, недели и даже дни.

Троцкий подвергал беспощадной критике позицию эсеро-меньшевистских соглашателей. «После событий 3— 5 июля эсеры и меньшевики в Петербурге еще более ос­лабели, большевики еще более усилились,— писал Троц­кий.—То же самое—в Москве. Это ярче всего обнару­живает, что в своей политике большевизм дает выраже­ние действительным потребностям развивающейся рево­люции, тогда как эсеро-меньшевистское «большинство» только закрепляет вчерашнюю беспомощность и отста­лость масс. И сегодня уже этого одного закрепления не­достаточно: на помощь ему идет самая разнузданная репрессия. Эти люди борются против внутренней логики революции, и именно поэтому они оказываются в од­ном лагере с ее классовыми врагами. Именно поэтому мы обязаны подрывать доверие к ним—во имя доверия к завтрашнему дню революции».²⁵ Хорошо сказано. И главное—в точку!

По поводу характера российской революции Троцкий повторил свои прежние соображения о том, что она мо­жет быть только пролетарской, к тому же—общеевро­пейской. «Это не «национальная», не буржуазная рево­люция,—утверждалось в брошюре.—Кто оценивает ее так, тот живет в мире призраков XVIII и XIX столетий. А нашим «отечеством во времени» является XX век. Дальнейшая судьба русской революции непосредственно зависит от хода и исхода войны, т. е. от развития клас­совых противоречий в Европе, которому эта империали­стическая война придает катастрофический характер». Заканчивалась брошюра фразой, ставшей у Троцкого по­чти ритуальной полуконстатацией-полупризывом: «Пер­манентная революция против перманентной бойни!

Такова борьба, в которой ставкой является судьба чело­вечества».²⁶

В августе 1917 г. на VJ съезде РСДРП (б) 4 тысячи межрайонцев вошли в партию и растворились в ней. Вме­сте с ними оказался и Троцкий. Причем от бывшей «меж-райоики» он, наряду с Урицким, хотя и не присутствовал на съезде (сидел в тюрьме), вошел в состав ЦК. Из 134 делегатов съезда, принявших участие в выборах руково­дящего органа партии, за Троцкого был подан 131 голос. всего на три меньше, чем за Ленина. Уже сам по себе этот факт показывает возросший авторитет Троцкого в партийных кругах, прежде всего руководящих. Что ка­сается партийных низов, то там его имя еще мало кому было известно.