50760 (Махатма Ганди), страница 3

Сатьяграха — это мирное восстание, неприми­римая война без злобы и выстрелов, в которой у людей нет иного оружия, кроме собственной жизни, и которую люди ведут потому, что не могут пос­тупить иначе.

Ганди всегда подчёркивал, что ненасилие не име­ет ничего общего со слабостью и трусостью: «Чело­век, который, столкнувшись с опасностью, ведёт се­бя подобно мыши, справедливо именуется трусом. Он лелеет насилие и ненависть в своём сердце и убил бы врага, если бы не получил вреда при этом. Он чужд ненасилию». Ганди терпимо относился к че­ловеческим слабостям, но трусость отвратительна ему именно как скрытое насилие.

Н

Национальная Земельная Лига —организация, которую создали ирландцы для защиты своих интересов — обраща­лась к крестьянам: «Пусть это слово — бойкот — ходит из дома в дом, призывая всех не работать на тех фермах, отку­да был изгнан хотя бы один человек, до тех пор пока не будут возвращены на землю её законные владельцы».

Английский капитан давно забыт, но его имя стало нари­цательным и дало название мощному оружию оскорблённых людей, уверенных в своей правоте и силе.

НЕНАСИЛИЕ ПРОТИВ РАСИЗМА

В Америке известным последователем Ма­хатмы Ганди стал негритянский священник Мартин Лютер Кинг (1929—1968).

К середине XX в. расизм на юге демо­кратической Америки не собирался сдавать свои позиции — можно отменить рабство, но вековые предрассудки так легко не умирают. До сих пор кинотеатры, автобусы, кафе, школы оставались сегрегированы, т.е. были разделены на места для негров и места для белых, к которым неграм нельзя было даже приближаться. Каждую минуту в лицо им летели слова «ниггер», «чёрная обезья­на». Гордость американской демократии — суды присяжных — состояли только из белых и всегда принимали их сторону.

Юридической возможности защититься от оскорблений у чернокожего населения не было. А за одного белого, избитого неграми в драке, ку-клукс-клановцы без суда вешали несколько чёрных, и общество это поддерживало.

1 декабря 1955 г. в городе Монтгомери в одном из автобусов молодая негритянка отка­залась выполнить требование сегрегации — уступить место вошедшему белому мужчине. Но белые не должны были стоять, когда сидит хоть один негр, и по действующему за­кону Роза Парке оказалась в тюрьме.

Очень быстро городок облетел призыв к бойкоту всех автобусов, и уже на следующий день в них не было ни одного негра. Люди пешком пошли на работу, и в час пик движение транспорта на одной из улиц оказалось почти парализованным.

Кампанию протеста поддержали и в южных, и в северных штатах. Ее участниками становились и белые. Власти арестовывали людей «за бродяжничество», за «нарушение правил движения», но каждый новый арест всё больше привлекал внимание общественности и убеждал людей в их правоте.

Духовными лидерами ненасильственного сопротивления стали баптистские священники-негры, и среди них Мартин Лютер Кинг.

В то время существовало много расист­ских террористических организаций как с той, так и с другой стороны. Мартин Лютер Кинг обращался прежде всего к чёрным, призывая оставить оружие, которое не поможет преодолеть вражду между людьми. Не победить силой, а убедить белых — примером христианского поведения — в своём праве на равенство.

Но, используя ненасильственные действия как политический метод, он прежде всего старался смягчить ожесточенные души людей. Одной из заповедей организованной им «Конференции христианского руководства» была заповедь:

«Воздерживаться от насилия кулака, языка и сердца».

Когда расисты бросили в дом Кинга бомбу (чудом не пострадали его жена и ма­ленький ребенок) и разъяренные негры едва не начали самосуд над полицейскими,

енасилие — не только позиция сильных, но и очень сильная позиция. Ещё в Южной Африке один из английских чиновников признался Ганди: «Я иногда хочу, чтобы Вы прибегли к насилию. Тогда нам сразу стало бы ясно, как поступить с Вами».

Надо сказать, что даже многие из ближайших соратников Ганди видели в ненасилии только эф­фективное средство добиться политической незави­симости Индии. Для Ганди же ненасилие — это прежде всего борьба за Человека.

В январе 1915 г. 54-летний Ганди возвращается в Индию. Он решает действовать постепенно — пер­вое время не начинать никаких политических кам­паний, жить «с широко открытыми глазами, но закрытым ртом». Он объезжает почти всю страну (за ним неотступно следуют агенты тайной поли­ции). На него производят тягостное впечатление уныние и безысходность, которые царят всюду.

Через два года Ганди проводит две первые в Ин­дии сатьяграхи небольшого масштаба. Ненасильст­венно отстаивать свои права решились крестьяне двух округов, разорённые кабальными условиями аренды и непомерными налогами. Они отказались платить налоги и арендные сборы, и колониальные власти не смогли заставить их отступить. Перед уг­розой распространения движения власти вынужде­ны были отменить грабительские поборы.

Заканчивается Первая мировая война, в которой на стороне Англии сражались и погибли сотни ты­сяч индийцев. Военные расходы окончательно ра­зорили Индию. За годы войны от голода и эпидемий умерло более 13 млн человек. Надежды индийцев, что «в благодарность» за помощь в войне Англия предоставит Индии самоуправление, не оправда­лись.

Новый закон об управлении Индией не прибавил индийцам гражданских прав. Более того — в 1919 г. вступает в силу закон Роулетта, согласно которому власти могли арестовывать и подолгу дер­жать в тюрьмах всех подозреваемых в антиправи­тельственной деятельности, проводить суды за за­крытыми дверями. Сроки политического заключе­ния были сильно увеличены. Ганди обращается к вице-королю Индии, убеждая его не давать своего согласия на законопроект. Получив отказ, он осно­вывает «Союз сатьяграхов». Сатьяграхи дают клят­ву не повиноваться закону Роулетта. Ганди готовит широкую кампанию и 6 апреля 1919 г., сразу после вступления закона в силу, объявляет всеиндийский день траура — хартал. Призыв Ганди был услышан — в этот день замерла вся Индия. Индийцы были потрясены, осознав свои силы. В стране начались мощные демонстрации.

В

проповедник вышел к толпе со словами: «Мы против насилия. Мы хотим любить наших врагов. Если они остановят меня, наше дело все равно не остановится, потому что оно справедливо».

Сильная личность, он обладал удивительным даром оратора, способного словом как бы ^заворожить» толпу, проникнуть глубоко в сердца людей.

Почти через год борьбы закон о сегрегации в транспорте был отменён. Зато продолжал действовать ку-клукс-клан.

Однажды грузовики с бандитами въехали в негритянские кварталы. Но в тот вечер все произошло не «по сценарию»: никто не прятался в темноте, дрожа от смертельного ужаса.

«Белых балахонов* встретили глаза мужчин и женщин, открыто стоящих в дверях освещенных домов и молча наблюдающих за разряженными, как клоуны, убийцами. Бес­человечность ку-клукс-клана была обнажена этим до предела, и потрясенные каратели, не останавливаясь, уехали прочь.

Победа в Монтгомери словно вдохнула в людей по всей стране веру в новую жизнь. Несколько лет в Америке шло мирное сопротивление расизму. Проводились бой­коты и демонстрации. Люди отказывались подчиняться расистским установкам. Ни разгромы демонстраций, ни массовые аресты не могли остановить стремления к равноправию.

Кинг снова и снова обращается к белым, взывая к их честности: «Или признайте правоту расизма и тогда запишите в своих за­конах, что негры — не люди, или признайте нашу правоту и тогда — поддержит» нашу борьбу!» Он сумел разбудить души амери­канцев: всё больше белых поддерживало негров, участвовало в протестах бок о бок с ними.

28 августа 1963 года. Сотни тысяч чело­век слушают проповедь Кинга на площади в Вашингтоне:

«Если мы дадим свободе звенеть, если мы дадим ай звенеть в каждом городе и посёлке, а каждом штате, мы сможем приблизить тот день, когда все Божьи дети — черные и белые, верующие и неверующие, протестанты и католики — смогут взяться за руки и словами старого негритянского духовного гимна сказать: "Свободны, на­конец! Свободны, наконец! Великий всемогущий Боже, мы свободны, наконец!"»

Движение победило — в американском законодательстве больше не было расист­ских законов. Но настоящая победа — в том, что изменились люди. И негры, и белые уходили от ненависти, и мерилом человека становилась Личность.

Трудно сосчитать, сколько раз за его недолгую жизнь Кингу угрожали смертью. Он считал Ганди своим учителем и повторил его судьбу — в 1968 г. Мартин Лютер Кинг погиб от выстрела убийцы.

ласти были в панике и отдали приказ приме­нять оружие против демонстрантов. По всей Индии

людей давили лошадьми, кололи пика­ми, избивали до смерти. Самые траги­ческие события произошли в городе Амритсаре. Во время столкновения было убито не­сколько солдат и демонстрантов. В город были вве­дены карательные войска под командованием ге­нерала Дайера. Через несколько дней около 20 тыс. жителей собрались на городской площади на мир­ный митинг под лозунгами освобождения Индии. Внезапно площадь была окружена войсками, ко­торые стали в упор расстреливать безоружных лю­дей. На площади осталось лежать более тысячи уби­тых и раненых. Когда патроны кончились, окру­жённых людей убивали штыками. Английские сол­даты истребляли индийцев хладнокровно, словно находились на учениях. После бойни Дайер под страхом смерти запретил жителям выходить из до­мов. Люди в отчаянии слышали стоны родных и близких, умирающих на площади, и были не в си­лах им помочь. Карательная операция длилась ещё десять дней — проводились публичные порки, ин­дийцев заставляли под дулами ружей ползать на животе, всюду совершались казни.

Ганди тяжело переживал случившееся. Жесто­кость властей его не удивляла — он предупреждал индийцев, что каждый, ступивший на путь непо­виновения, должен быть внутренне готов к смерти. По-настоящему подавляло его то, с какой лёгкос­тью властям удавалось спровоцировать индийцев на насилие. Ганди приходит к выводу, что столь широкая кампания неповиновения была начата им преждевременно. Народ ещё не был достаточно под­готовлен к последовательному ненасилию. Ганди публично признаёт, что совершил «ошибку, огром­ную, как Гималаи».

Правительство отказалось наказать виновных в амритсарском расстреле. Ганди демонстративно возвращает вице-королю награды, полученные им от английского правительства за организацию са­нитарного отряда во время англо-бурской войны. Если ещё несколько лет назад он полагал, что бри­танская система правления несовершенна, то те­перь он считает её нетерпимой. Единственный дос­тойный выход для Индии — независимость.

В сентябре 1920 г. Ганди убеждает Индийский национальный конгресс принять программу нена­сильственного несотрудничества с колониальной администрацией. Конгресс призвал индийцев бой­котировать иностранные товары, а также выборы и английские суды, не записываться в армию, отка­зываться от всех государственных должностей.

Всё было готово к новой всеиндийской сатьягра-хе, когда в 1922 г. в одном из небольших посёлков произошёл кровавый инцидент. Полиция открыла огонь по демонстрантам, но, встретив сопротивле­ние, укрылась в казарме. Казарму подожгли, и по­лицейские погибли в огне.

Это было крушением. Ганди останавливает кам­панию неповиновения и берёт всю вину на себя. В знак раскаяния он объявляет многодневную голо­довку (см. сюжет «Ганди на суде»).

На несколько лет Ганди попадает в тюрьму, после выхода из которой он выдвигает конструктивную программу по созданию новой, независимой Индии. Ганди и его соратники обучают крестьян грамоте, занимаются возрождением традици­онных ремёсел, создают кооперацию в посёлках. Символом дви­жения становится ручная прялка — возрождённое ручное тка­чество давало индийцам работу и позволяло бойкотировать анг­лийские ткани. Ганди уверен, что дух свободы несовместим с жестокими предрассудками — сохранением сословия «неприка­саемых» и враждой между индусами и мусульманами. Когда в городе Кохоте вспыхнула индусско-мусульманская резня, Ганди объявил голодовку, которую проводил в доме своего друга-му­сульманина. Страх потерять Ганди остановил враждующих — в стране наступило спокойствие.