ВКР: Ранние произведения Ф. М. Достоевского

ВВЕДЕНИЕ
Представляемое диссертационное исследование посвящено комплексному изучению ведущего феномена раннего творчества Ф. М. Достоевского – «замкнутого пространства». Оно обнаруживает себя в художественном мире писателя как физическое, материально-предметное, социальное, душевное и духовное. При этом предлагаемое в произведениях Достоевского понимание «замкнутого пространства» расходится с традиционным и включает в себя не только физическую (места ограниченности, узости, низости, тесноты – квартира, комната, «угол»), но в первую очередь – социально-идеологическую составляющую. Источником «замкнутого пространства» в таком понимании могут стать закрытые для «маленького человека» места жизни привилегированных чиновников, наличие у мелкого чиновника вещи, от которой зависит его репутация и пр. Следует отметить, что специфика модели «замкнутого пространства» в произведениях писателя определяется особенностями индивидуального восприятия пространства автором и героем, в чьем сознании понятия «замкнутость», «разомкнутость», «простор», «свобода» и пр. могут получать разное семантическое наполнение.
В работе «замкнутое пространство» будет рассмотрено прежде всего в его физическом и вещном выражении, поскольку особенности самочувствия героев в конкретном месте и их отношение к материально-предметному содержанию данного места позволяют выявить специфику взаимодействия человека и «среды» в творчестве писателя. Обращение в данной работе к явлению «замкнутого пространства» не случайно.
Еще М. М. Бахтин обратил внимание на то, что Достоевский «мыслил свой художественный мир по преимуществу в пространстве, а не во времени» [Цит. по: 183,18][1]. В. Н. Топоров же отнес писателя к числу авторов-представителей того психологического типа, который «связан с особым интересом к пространству, со способностью понимать его смыслы» [227,251]. Данный интерес выражался в художественном пристрастии Достоевского к изображению экстремальных типов пространства (нищих углов, районов бедноты, острога и др.), доминирующим свойством которых является ограниченность социального, физического, материально-предметного, духовного порядка. Достоевский сознательно выбирал в качестве художественного объекта изображения невыносимое для существования «замкнутое пространство», поскольку считал, что именно в нем в пограничной ситуации между жизнью и смертью в момент наивысшего напряжения духовных сил человек открывает для себя главные истины, решает «последние вопросы». Но писателя интересовал не результат, а процесс такого открытия, сопряженный с мучительным освоением, осмыслением, переживанием героем пространства и различные варианты данного процесса. В этом смысле «замкнутое пространство» становилось продуктивной ситуацией для осуществления духовных поисков Достоевского. Разработке данной ситуации в сюжете произведений способствовал использованный Достоевским готический тип сюжетного развертывания, чьей идейно-тематической основой, по словам Г. В. Заломкиной, являлась проблема «постижения, «переживания» и преодоления тех или иных поставленных человеку пределов» [109,36].
Актуальность для писателя ситуации «замкнутого пространства» обнаруживается уже в первых его сочинениях 1840-х годов. С одной стороны, она обусловливается историко-культурным контекстом времени. Дело в том, что в период идеологического и политического давления, инертности русского общества, которыми характеризуется царствование Николая I, литература выступает одновременно способом выражения национального самосознания и формой для решения идейно-философских проблем. Она же становится для русского сознания сферой осуществления поисков собственной национально-культурной идентичности, которые проводятся в напряженном диалоге с европейской философской мыслью. Объектом пристального внимания ряда писателей, в том числе и Достоевского, в указанный период становятся укорененные в русской культуре, актуальные для европейского сознания проблемы метафизического и социологического порядка, а именно: вопросы «конечного»/«вечного», «тленного»/«бессмертного» и др. Их решение Достоевским мыслилось в контексте проблемы освоения человеком пространства. Созданная писателем в ранних произведениях, насыщенная историко-культурными, архетипическими, символическими, мифологическими смыслами пространственная структура (сходная по свойствам, как показал тот же В. Н. Топоров, со структурой мифопоэтического пространства) предлагала иную концепцию мира и противополагалась рационализированному, гомогенному, рационально познаваемому пространству науки и философии того времени. Напомним, что у истоков возникновения такого «стандартно-бытового» варианта» пространственной модели стояла обоснованная физико-математической наукой, в особенности открытиями Галилея и Ньютона, механистическая картина мира, утвердившая в науке Нового времени однородность вселенной, все части которой равноценны друг другу, и все элементы которой подчинены одним и тем же законам. С формированием в научной картине мира классической философии рационализма главным инструментом познания реальности объявляется разум, а умеющий использовать его человек начинает соотноситься с демиургом, носителем сакрального знания. Ученые и философы разных направлений, будь то кантианство, пантеизм или позитивизм, выдвигают на первый план естественнонаучное познание окружающего мира как единственный достоверный способ постижения реальности. Так, один из основоположников пантеизма Б. Спиноза, опираясь на принцип механического детерминизма, приходит к заключению об абсолютной познаваемости сущего, законов природы и человеческого сознания, которые в его понимании оказываются тождественными друг другу [47]. Позже И. Кант в «Критике чистого разума» (1781) утверждал, что человеческий разум сам по себе владеет формами пространства и времени [45]. Они являются разновидностями восприятия (в понимании Канта – «интуитивными представлениями»), с помощью которых разум созерцает опыт: в соответствии с этими «схемами» корректируются полученные человеком чувственные восприятия. По Канту человек заочно владеет информацией о мире, но чтобы состоялось полноценное познание реальности, необходимо не только развитие интеллектуальных способностей, но и согласование мира с возможностями человеческого познания. Развивая идеи И. Канта, И. Г. Фихте [48] приходит к иному заключению: на основании впечатлений от данных ему в ощущениях объектов человек выстраивает в своем сознании образы пространства и времени. Причем данные категории оказываются условием творческого акта проекции ощущений. Существующий в сознании человека идеальный мир объектов становится, таким образом, первопричиной пространства и времени.
Нельзя не заметить, что в данных философских концепциях намечается «утилитарный подход» к пониманию категории пространства, связанный со стремлением материализовать, объективировать, овеществить, лишить ее качественных различий и признаков духовности, предполагающий активное освоение, «порабощение» ее человеком, нивелирующий возможности самораскрытия высших пространственных смыслов в результате человеческого сотворчества с пространством. В итоге утверждается взгляд на данную категорию как на гомогенную неделимую, позна