Пастырь - совершитель божественной литургии

3. Пастырь - совершитель божественной литургии.

Важнейшей частью христианского Богослужения, его центральным пунктом является Божественная литургия.

"В совершении Божественной литургии, - говорит прот. И. Сергиев,  - я сподобляюсь бесчисленных милостей от Господа, и не я один, а все люди православные, весь мир по милости и беспредельной силе бескровной Жертвы, приноси­мой на св. Престоле. Это рычаг мира, коим можю подвигнуть все народы, племена и языки к Богу, ибо Агнец объемлет весь мир, просвещает все языки к познанию"[1].

На литургии священнослужитель совершает величайшее таинство: по его молитве Духом Святым предлежащие хлеб и вино пресуществляются в истинное Тело и истинную Кровь Христовы. Беспрерывно, на глазах верующих совершается чрезвычайное чудо, не только идейно, но и фактически являющее свою чудесность. Через это таинство верующие соединяются с Источником вечной жиэни Господом Иисусом Хри­стом, в Нем живут, и Он в них живет (Ин. 4, 53-54).

Как огонь очищает золото, так это таинство очищает душу человека, сжигая все в нем греховное.

Отцы и учители Церкви во всем служении священника не находят более величественного проявления дарованной ему от Господа благодатной силы, как в совершении таинства Причащения. По верованию Церкви, которое священнослужитель дерзновенно выражает в своей молитве пред малым входом:

"Владыко, Господи Боже наш... сотвори со входом нашим входу святых ангел быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благодать" и которое затем Церковь с убеждением исповедует в песнопении: "Ныне сиды небесные с нами неви­димо служат"; во время литургии святые ангелы со страхом и трепетом сослужат священнодействующему и вместе с ним возносят свои молитвы к Царю царствующих и Господу господ­ствующих, предлагающему Себя в искупительную жертву за грешный род человеческий.

"Тогда, - говорит святой Иоанн Златоуст, - и ангелы предстоят священнику, и весь чин небесных сил со восклицанием стекается, и все место окрест алтаря наполняет­ся ангельскими лицами в честь Лежащего"[2].

Один святой старец в это время сподобился видеть мно­жество ангелов, в одежды одеянных светлые, окрест алтаря стоящих и долу главы приклонивших.

Рекомендуемые материалы

         Согласно этому и святой Григорий Двоеслов в "Разгово­рах" своих беседует: "Кто из верных сомнительным поста­вить может, что в самый  час жертвоприношения на глас свя­щенника небеса разверзаются, что в оном Иисуса Христа та­инстве ангельские лики присутствуют, с горними дольняя совокупляются, с небесными земная соединяются, и един из видимых и невидимых бывает"[3].

И поэтому святые отцы и говорят, что если бы отверсты были очам нашим небеса, то бы и там ничего нельзя было найти святее того, что обретается в наших алтарях. Ибо таинство это землю небом соделовает; отверзи двери небесные и приникни, не в небо же, но небеса небес, тогда увидишь Самого Господа, Которого не только увидииь, но прикаса­ешься к Нему, но и вкусишь Его.                   На литургии повторяется все дело Христово - от приго­товления человечества к Его пришествию (молитвенное пра­вило священника и входные молитвы), от Вифлеема и яслей (проскомидия) до Голгофы и горы Елеонской. Священнослужи­тель и сам входит и других тут вводит в общение со Христом Спасителем и со всеми послужившими Его великой тайне: с Богоматерью, святыми ангелами, патриархами, пророками, апостолами, святителями, сонмами мучеников, преподобных и праведных. И восторг и ужас должны одновременно охваты­вать душу верующего. Восторг - от бесконечной милости Божией, допускающей изреченных благ и ужас от собственной греховности и недостоинства. Вот почему благоговейные иереи всякий раз до конца дней своих испытывали благоговейный трепет, когда приступали к совершению Святой Трапезы, и самое совершение таинства сопровождали слезами покаяния и любви.

Церковные правила не оставляют без внимания и внешнего вида совершителя литургии. Как предстоящий пред Царем царствующих последний и по внешнему виду должен быть безукоризненным: все его тело должно быть чистым, одежда не разодранная и приличная, лицо и руки вымыты, ногти обрезаны, усы подстрижены (не косматы), зубы вычищены и рот выполоскан.

Само собой понятно, что кроме всего этого приступа­ющий к совершению литургии священнослужитель должен быть:

1) просвещен знанием и разумением таинства и священных обрядов по историческому и таинственному их смыслу, чтобы более иметь внимания, страха и благоговения к ве­ликому сему таинству;

2) должен иметь мысль православную и  веру твердую, ибо неверие или неправое исповедание догматов отгоняет благодать Святого Духа и не допускает действовать ей.

Итак, очищенный внутренне, физически чистый, вдохнов­ленный подготовительными молитвами, с умом, устремленным к высочайшему делу искупления Богочеловеком мира, с оду­шевленным любовью сердцем должен предстоять священно­действующий пред Божественной трапезой, чтобы достойно совершать великую и таинственную жертву.

Дарованное Спасителем на Тайной Вечере пастырям право совершать святейшую жертву (Лк. 20,19) является высшим из всех дарованных им полномочий. Но пастырям же даны и дру­гие полномочия - совершать все прочие таинства и чрез различные молитвословия сподоблять верующих благодатных даров Святого Духа.

Отсюда естественный вывод: священнодействующий должен быть соответствующим образом настроен перед совершением каждого таинства. Он должен быть проникнут сознанием небесного величия дела, к которому он приступает, благоговей­ной истинной любовью к тому, для кого он совершает таинства.

Бесплатная лекция: "Конкурентоспособное государство и конкурентоспособное население" также доступна.

После всего сказанного нам остается сделать небольшое замечание относительно самой техники совершения таинств.

При недостаточной внимательности и строгости к себе и своему делу священнику весьма легко усвоить дурную техни­ку в совершении Богослужения вообще и в особенности в совершении таинств крещения, миропомазания, покаяния и бракосочетания, как очень часто в практике священника пов­торяющихся. У невнимательного к себе священника тут легко может развиваться и утвердиться привычка к поспешности, торопливости, образоваться невнятность и сбивчивость языка, доходящая до потери способности членораздельно и внятно прочитать молитву[4]. Усвоенная подобная привычна губительно действует и на совершителя таинства и на при­ступающих к нему (таинству), У первого она убивает настро­ение, у вторых она создает настроение обратное нужному, в то же время вызывая справедливое осуждение. Единственный способ избежать священнику такого недуга - это сразу поставить себе в правило и этого правила никогда не нару­шать, совершать всякое чинопоследование с живой верой, без спешки, со всей внятностью, отчетливостью и соответствуюцим его смыслу и значению благоговением, и всякую попытку нарушить это правило энергично пресекать.

[1]  Прот. И. Сергиев. Мысли о церковном Православном Богослужении. СПб., 1894, с. 15.

[2]  Св. Иоанн Златоуст. Творения, т. 1. СПб., 1894.

[3]  Святитель Григорий Двоеслов. Беседы, кн. 2. Казань, 1863, с. 431.

[4]  С.В. Булгаков.  Настольная книга для церковнослужителя.