Виды призвания
Виды призвания
а) Внутреннее призвание
Природная склонность души кандидата пастырства к духовной жизни и деятельности - признак внутреннего призвания. Эта склонность может быть унаследованной от благочестивых и благоговейных родителей.
Увлеченный бесподобным, полным величия и беспредельной любви к человечеству образом Христа Спасителя, будущий пастырь вместе с пророком восклицает: «Ты влек меня, Господи, - и я увлечен; Ты сильнее меня - и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною... И подумал я: не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его; но было в сердце моем как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (Иер. 20,7,9). Подобное же настроение апостол Петр выразил в восклицании: «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты - Христос, Сын Бога живаго» (Ин. 6,68-69).
Сознание чрезвычайной важности пастырской работы и настойчивое требование совести посвятить себя ей (Мф. 9,36) - все это элементы внутреннего порядка; ускорение или замедление в следовании их одного за другим зависит от разных обстоятельств в жизни. Окончательно же определяющим моментом является требование совести свободно посвятить себя пастырскому служению. Совесть должна разобраться: от Бога ли побуждения эти или от собственного «я»; влечет ли кандидата пастырства чистое самоотверженное желание послужить спасению людей, или же его толкают на этот путь другие побуждения, не столь возвышенного порядка; стремится ли он к пастырству, чтобы питать и поить духовно алчущих и жаждущих, или его привлекают там тук и волна его духовных овец (Иез. 34,3-4); предвидит ли он неизбежные при пастырском служении скорби и печали и готов ли за имя Христа их понести, или он надеется в пастырстве найти беспечальный «живот» и готовый кусок хлеба; идет ли он на пастырский подвиг с готовностью принимать оплевания, заушения и понести крест Христов, или его влекут туда жажда власти и суетной мирской славы. Совесть должна испытать намерения кандидата священства, и если окажется, что намечаемая им цель пастырствования совпадет с целью, изображенной Евангелием, тогда наличие пастырского призвания у кандидатов не подлежит сомнению.
б) Внешнее призвание
Кроме внутреннего призвания бывает призвание внешнее. Во-первых, оно проявляется иногда в чрезвычайных действиях, когда Господь чудесным образом призывает избранника к пастырству. Так было с апостолом Павлом (Деян. 9), с апостолом Нафанаилом (Ин. 1,47-54) и другими.
Во-вторых, проявляется оно и волей родителей видеть сына священником. По внешнему призванию идут люди иногда с явно корыстными целями - иметь легкую и сытую жизнь с почестями и славой, не проникая во внутренний подвиг пастырского делания, хотя современный путь пастырской жизни далеко не славный и не почтенный. Все «наемники, и тати, и разбойники, которые иногда проникают во двор овчий» (Ин. 10), чтобы «распудить» овец, идут чрез внешнее призвание.
Что касается ценности этих двух призваний (внутреннего и внешнего), то, конечно, первое, то есть внутреннее призвание является самым долговечным, честным и прочным.
Рекомендуемые материалы
Внутреннее и природное призвание в пастырском служении - великое, первейшее дело. Но можно ли только им одним руководствоваться? Ведь внутреннее призвание самим призываемым может быть совсем не осознанно или же осознанно очень поздно, и другими может быть не замечено. Да и много ли таких избранников, которые с уверенностью могут сказать, что они от утробы матери призваны к пастырству? «Люди с таким природным дарованием, - замечает митрополит Антоний, - чрезвычайно редки, притом же и они не предохранены от самообольщения, если не будут работать над собою»1. Всякая сила и способность для лучшего выявления и действования нуждается в развитии и воспитании. Было бы наивно думать, что наделенный от природы большими математическими способностями может, не учившись, постигнуть высоты математики и приняться за чтение лекций по этому предмету. Образование и воспитание будят способности спящие и усовершают обнаруживающиеся, обогащая обучаемого запасом знаний, без которых самые большие способности не могут получить должного применения и дать совершенного плода. Эта очевидная для всех истина не может быть исключена и в отношении пастырского служения.
Приготовление к пастырскому служению должно сопровождать и дополнять призвание. Оправдание этому мы видим в примере Спасителя. Призвав Апостолов, чтобы сделать их «ловцами человеков» (Мф. 4,19), Он в течение трех лет подготовлял их к уловлению человеческих душ, наставляя их и словами, и примером Своим. Святитель Амвросий Медиоланский, по указанию свыше избранный и посвященный в сан епископа, горько сетовал о своей неподготовленности к пастырскому служению и всеми силами старался восполнить недостаток специального богословского образования. Сделавшись епископом, он устроил пастырскую школу для клириков, чтобы и они потом не оказались в таком же затруднительном положении, в каком очутился он. Существование в Церкви во все последующее время специальных школ, готовивших к прохождению пастырского служения, доказывает, что сознание необходимости особого приготовления избранника к пастырскому служению в Церкви никогда не исчезало. Призвание - Божий дар, приготовление - человеческий труд. Великое дело Божие и доброе человеческое должны гармонично соединиться, чтобы для славы Божией и блага людей принести добрый плод.
в) Возможность перехода настроения от внешнего
призвания к внутреннему (и наоборот)
Таким образом, пастырское призвание есть способность к свободному, непринужденному следованию человека за Христом, связанное со стремлением продолжения дела Христова на земле.
«Случилось, - рассказывает святой Евангелист Лука, - когда они были в пути, некто сказал Иисусу Христу: Господи, я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. Но Иисус сказал ему: лисицы имеют норы и птицы небесные - гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где главы приклонить. А другому сказал: следуй за Мной; тот ответил: Господи, позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать мертвецов, а ты иди, благовествуй Царство Божие. Еще другой сказал: я пойду за Тобой, Господи! Но прежде позволь проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто возложивший руку на плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9,57-62).
Очевидно, были причины, по которым Господь отверг желание одного, позвал другого, а третьего признал неблагонадежным для Царства Божия. Первый видел во Христе Иисусе Мессию и желал поступить в число учеников Его со своекорыстными рассчетами, почему Иисус и отверг его. У второго были искренние желания последовать за Христом, и он признан был годным для благовестия Царства Божия, то есть, для пастырства. Третий, наконец, был бы непрочь последовать за Иисусом, но его звали иные привязанности, а самое желание было случайное, почему и оказался он неблагонадежным для благовествования Царствия Божия, подобно тому, как если бы кто, случайно взявший на себя труд земледельца вспахать полосу земли, постепенно останавливался, оглядываясь, сколько им сделано, никогда не достиг бы того, что свойственно истинному пахарю.
«Христос Спаситель не уклонялся в сторону от дороги в поисках Своих последователей, - говорит один пасторалист. - Разбор был естественным следствием самого призыва, Он никого не исключал из Своих последователей, но и не препятствовал недостойным самим исключать себя...».
Вокруг Него происходила мощная работа сердец. Призыв был обращен к тому, что было самого благородного в каждом. Результат, к которому приходил человек в этой борьбе, служил вместе с тем признаком того, насколько он был достоин последовать призыву.
В этом именно и заключается то «вывевание», которое Христос Спаситель произвел над людьми1. Призыв и был «лопатой в Его руках» (Мф. 3,12).
Следовательно, пригодность к пастырству определяется, прежде всего, свободно-сознательным подчинением своей воли воле Божией, притом не случайно навеянным чем-либо, а вытекающим из внутреннего «я» человека и не покидающим его ни на один момент, - подчинением, имеющим плодом своим потерять свою волю в Боге, чтобы снова обрести ее.
Святое Евангелие дает подробный ответ на то, благодаря какому психическому фактору возможен переход от призвания внешнего к призванию внутреннему. Достаточно вспомнить картину восстановления Петра в его апостольском достоинстве после отречения.
... По Своем воскресении Христос явился в третий раз Своим ученикам на берегу заветного Геннисаретского озера. Зеркальная поверхность озера, необычайный улов по слову Спасителя, на берегу разведенный огонь, приготовленная трапеза, все это должно было напомнить апостолу Петру первое его призвание к апостольскому служению. Костер же на берегу пылал в знамение костра во дворе первосвященника, где было печальное отречение Апостола. Трижды Петр отрекся, трижды вопрошал его Господь о любви к Себе: «Симоне Ионин, любишь ли ты Меня больше, нежели они?» (Ин. 21,15-18).
Ввиду особой важности этого троекратного призыва апостола Петра к пастырской любви остановимся на нем несколько подробнее.
В этом призыве (Ин. 21,15-17) русское слово «любовь» выражено в греческом тексте двумя разными словами, имеющими неодинаковое содержание.
В первом призыве: любишь ли ты Меня больше, нежели они (т.е. Апостолы), в греческом тексте употреблен термин , что означает любовь, основанную на убеждении в высоких достоинствах любимого лица, а уже отсюда и к другим людям. Такой любовью любили в то время Спасителя все прочие Апостолы. Но Спаситель хотел бы видеть большую, чем у них, любовь у апостола Петра, троекратно отрекшегося от Него. Он хотел видеть любовь, приближающуюся к той любви, которая охватила Апостолов после сошествия Святого Духа на них, когда это слово ( ) стало обозначать проникновенную, сознательно-жертвенную любовь, как проявление уже той высшей духовной свободы, которую Апостолы стали иметь со дня Святой Пятидесятницы. При такой именно любви обеспечивается уход не только за взрослыми овцами, но и за «агнцами», т.е., ягнятами, которые нуждаются в особом кормлении, питании. Поэтому Спаситель и сказал Петру: «паси агнцев Моих».
Апостол Петр на этот первый призыв отвечает Спасителю:
- люблю Тебя. Глагол в его первичном значении обозначает дружеское, сердечное расположение, естественную любовь к кому-либо, в данном случае ко Христу. И лишь после Святой Пятидесятницы это слово одухотворилось и стало выражать христианскую благодатную любовь в личных отношениях между христианами и в их отношениях к Богу.
В момент беседы со Спасителем у апостола Петра не было еще такой любви, которая могла бы обеспечить уход и за агнцами - ягнятами, т.е., слабыми в вере людьми. Поэтому Христос при втором призыве отвечает Петру: «Паси овец Моих», т.е. Христос не выделил агнцев как нуждающихся в дополнительном уходе и особой заботе.
Во втором обращении к апостолу Петру Христос употребляет те же слова - , но уже без добавления - «больше, нежели они». Этим Христос как бы хотел спросить Апостола: имеет ли он хотя бы ту же любовь, какую должны иметь все ученики Его. И когда Петр ответил прежними словами: , то Спаситель поручает ему только взрослых овец: - управляй овцами Моими.
Обращаясь к Петру в третий раз, Христос употребил тот же глагол, что и Петр: . Этим Христос как бы хотел проверить, имел ли Петр то дружеское, сердечное расположение и естественную любовь ко Христу, о какой сам Петр только что говорил Ему. Этот третий вопрос так огорчил Петра, сердечно уязвил его, что он изменил свой ответ. Он уже не говорит о своей любви, а лишь скорбно указывает, что Христос как Всеведущий, проникая в его сердце, видит Сам, наряду с его слабостями, и искреннюю любовь к Нему.
После этого смиренного исповедания Петра Христос поручает ему заботу об овцах, точнее об овечках ( ), нуждающихся в усиленном уходе.
Спаситель знал, что Апостол, приобщившись благодати Святого Духа (в день Святой Пятидесятницы), получит благодатную силу и для жертвенной любви ( ), чтобы пасти не только овец, но и овечек-агнцев-ягнят, т.е. охватывать своей любовью всех уверовавших во Христа.
Из разбора Евангельского текста о призвании апостола Петра к апостольскому служению мы видим, какой смысл, какое содержание вкладывалось в слово «любовь». В евангельском тексте под термином разумеется любовь наиболее совершенная - любовь жертвенная. Исходным началом этой любви в духе любящего является любовь Бога к миру и человеку. Такую любовь Спасителя ученики испытали на себе, ощутили в своем сердце. Она вызвала в них ответную любовь и не только к Нему, но и к людям. Двойная любовь захватывает все существо их вплоть до самоотречения по примеру Христа, как о том свидетельствует Апостол любви - Иоанн Богослов (1 Ин. 3,16).
Ничто так не роднит и не сближает человека с Богом, ничто не делает его столь божественным и благодатным, как эта превысшая и неизреченная любовь Божия, даруемая человеку (1 Ин. 4,7).
Итак, на первом месте в этой высшей - агапической1 любви является ощущаемая любовь Бога к человеку и ответная любовь к Нему как Источнику жизни. И уже отсюда (в душе любящего) изливается и любовь к людям, и особенно к слабым, страдающим, не окрепшим ни в любви, ни в вере. И любовь эта не есть любовь только сердца и чувства, но и сознания, убеждения и воли.
Для второй любви - филической характерна любовь к человеку, любовь в ее общем значении, вырастающая из задушевной общности и близости при совместной жизни. Это - любовь-дружба. Воспринимаемая в Боге эта любовь-дружба согревается и возвышается религиозным чувством и пускает глубокие корни в душе человека. При усилении веры и любви к Богу усиливается и любовь к человеку.
Как видим, первая (агапическая) любовь более связана с Богом, вторая (филическая) - с человеком. Первая как бы низводит Бога на землю (в сердце человека), вторая - человеческое сердце объединяет с другими людьми и возводит к Небу.
Таким образом, на примере святых Апостолов (в частности апостола Петра) мы видим, что воспитание в себе глубокого внутреннего призвания к пастырству вполне возможно только при содействии истинной любви ко Христу1.
Однако некоторые возражают, считая, что человек не может воспитать в себе внутреннего призвания; если его нет в сердце, то принудительное воспитание к пастырству может потом отразиться гибелью.
Следует заметить, что мы говорим не о внешней принудительности со стороны, но о свободном подчинении своей личности делу Христову. Центр всех возражений против возможности воспитания в себе внутреннего настроения лежит в одном нежелании серьезно поработать над собой.
Утверждающие невозможность воспитания внутреннего призвания, как ясно сознанного стремления к пастырству, вместе с тем утверждают невозможность и всякого вообще нравственного совершенства.
Допустим, что у вас в данное время нет никакого желания молиться. Что же мы должны делать? Дожидаться ли, когда такое желание само явится или же произвести над собой усилие, заставить себя помолиться? Скажут, что эта молитва может дать обратные результаты. Но как же святые отцы заповедуют не допускать расслабления своей воли и указывают на волевую молитву. Не хочешь, а молись. Путем постоянного навыка образуется нормальная молитва.
В призвании к пастырству замечается подобное же явление. Если мы любим Христа Спасителя, то несомненно осознаем свой долг продолжать Его дело, особенно, если обстоятельства жизни (например, духовная школа) поставили нас на этот путь.
Святитель Григорий Двоеслов утверждает: «Если пастырские труды служат верным свидетельством любви к Господу, то и наоборот, кто отказывается пасти стадо Божие, имея к тому и нужные способности, и самое призвание, тот тем явно показывает, что не любит Пастыреначальника»1. И святитель Иоанн Златоуст в принятии на себя подвига пастырства видит также решительное выражение любви ко Христу. «Он мог бы сказать Петру, - говорит св. Златоуст, - если любишь Меня, подвизайся в посте, молитвах, бдениях и проч. Но оставив теперь все это, Он говорит: паси овец Моих»2.
Но, спрашивается, как же быть, когда Бог зовет нас через внешние обстоятельства жизни (внешнее призвание) к пастырству, а мы ясно ощущаем, что у нас нет внутреннего призвания, без которого мы не имеем нравственного права принять пастырство?
В таком случае на поле нашего сознания вызвать идею долга, чтобы эта идея была господствующим настроением нашего духа. Когда при выборе служения будет преобладающим мотивом над прочими идея долга, тогда уже легче будет принудить себя к ближайшему и непосредственному знакомству с пастырством. Плодом этого знакомства непременно явится интерес к пастырскому делу. Потрясать человеческие сердца словом, вести людей к нравственному совершенству, соединять их с Богом, быть их другом и отцом, утешать их в скорби, радоваться их радостями, жить одной с ними жизнью, да разве может быть что интереснее этого?!
Так именно решается вопрос возможности перехода от внешнего призвания к внутреннему.
г) Церковное призвание
Для принятия на себя пастырства, кроме внутреннего и внешнего призвания необходимо еще призвание, так называемое, церковное, т.е. призвание Церкви. Читая о призвании святых Апостолов, мы замечаем, что они не сказали даже простого «да» на зов Христа, но их сердца возгорелись любовью ко Христу до такой степени, что они свободно от всяких сомнений и с совершенной простотой и целостностью самопожертвования доверились Христу, и Христос с Своей стороны оказал им доверие, сделав их пастырями. Отсюда ясно, что для следования за Христом с целью продолжения Его пастырства нужно, во-первых, чтобы ищущий пастырства любил Христа, и во-вторых, чтобы Христос Спаситель доверил ему в лице Церкви это служение. Без такого призвания, действительно, никто не может быть истинным пастырем. Без призвания Церковью ни врожденная склонность к пастырству, ни другие потребные духовные качества не могут сделать призванного достойным пастырства. Не призванный Церковью, но самомнительно и собственными силами стремящийся получить тяжелые и высокие обязанности пастыря показывает себя славолюбцем и лишенным сознания и совершенного знания дела, к которому он стремится ради славы. Таковой ни на обязанности не смотрит, ни на слабость своих сил, ни на ответственность. Таковой совершенно не пригоден к великому званию пастырства, потому что не может ни тяжести его нести, не соразмеривая ее, ни забот выносить, не измеривши их, ни вообще заботиться о счастьи вверенной ему паствы, как самолюбец и корыстолюбец. Это наемный пастырь, наскочивший на пастырство, и не входящий дверьми, но, как вор и разбойник, перескакивающий через ограду, и нет ему заботы об овцах.
О таковом церковном призвании учит нас Священное Писание примером святых Апостолов: «И помолившись, и сказали: Ты, Господи, Сердцеведец всех, покажи из сих двоих одного, которого Ты избрал» (Деян. 1,24).
После всего вышеизложенного легко определить положительные данные, относящиеся к призванию истинного пастыря.
Истинным пастырем может быть только тот, кто 1) имеет любовь к Богу; 2) свободно-сознательно подчинит свою волю воле Бога; 3) кто воспитает в себе прочное внутреннее настроение, пригодное для пастырства; 4) кто сознает свое недостоинство; 5) кто достойно приготовился к названному служению как в моральном, так и в интеллектуальном отношении и, наконец, 6) кто получит доверие от Пастыреначальника через Церковь1.
В притче о званных на вечерю (Лк. 14,16-24) Иисус Христос реально изобразил отношение иудеев к призыву Его в царство благодати. Народ избранный, который прежде так рвался к светлому будущему, когда оно, действительно, настало, на все призывы своего Царя отвечал, приводя в свое оправдание разнообразные соображения: «Молю ти ся, имей мя отречена». Это ничто иное, как отречение от пастырства. Как приложимы здесь заключительные слова Спасителя: Мнози же суть звани, мало же избранных!... Не остаются ли они вечным укором за подобное отношение к призванию? Не служат ли они горьким, безотрадным пророчеством по отношению к борцам за евангельскую правду? Ведь ни для кого не тайна, что причина отказа от пастырства, по преимуществу, есть борьба званных из-за евангельских «сел, волов, жен». Тяжело человеку, выросшему среди людской своевольной атмосферы, во имя известной идеи отказаться совсем от своей греховной воли и подчинить свои стремления высшей, руководящей силе.
1 Митроп. Антоний. Лекции по Пастырскому богословию, с. 33.
Рекомендация для Вас - Лекция 13.
1 Свящ. В. Сокольский. Евангельский идеал христианского пастыря, с. 81.
1 Агапическая - от слова (агапи) - любовь. Слово «филическая» от слова - (филиа) - любовь. То и другое слово (определение) ввел в употребление в богословской литературе священник Павел Флоренский («Столп и утверждение истины»).
1 Если психологически возможен переход от внешнего призвания к внутреннему только при условии усиления любви ко Христу, то, наоборот, переход от внутреннего призвания к внешнему происходит при условии охлаждения этой любви и перевеса стремления к стяжанию и гнусной корысти (Проф. Буткевич. Жизнь Господа нашего Иисуса Христа. СПб., 1887, с. 635-636).
1 Св. Григорий Двоеслов. Пастырское правило. Киев, 1872, с. 14.
2 Св. Иоанн Златоуст. О священстве. СПб., 1872, т. 1, с. 20.
1 Архим. Киприан (Керн). Православное пастырское служение. Париж, 1957, с. 36.
