Творчество Пушкина в годы южной и михайловской ссылок

Творчество Пушкина в годы южной и михайловской ссылок.

План

1. В южной ссылке. Пушкин и декабристы.
2. Романтические поэмы.
3. От романтизма к реализму.
4. Пушкин в Михайловском. «Цыганы».

1. В южной ссылке. Пушкин и декабристы.

Путешествие на Кавказ и в Крым оставило глубокий след в творчестве Пушкина. В эту пору он знакомится с поэзией Байрона, влияние которой способствовало развитию передового романтизма в творчестве русского поэта. По дороге в Гурзуф (Крым) Пушкин написал элегию «Погасло дневное светило...», открывающую ро­мантический период в его поэзии.

Если правительство, отправляя Пушкина из Петербурга, стре­милось оторвать его от вольнолюбивых кругов и настроений, то оно достигло противоположной цели. Возвратившись из путе­шествия с Раевскими, Пушкин попадает в Кишинев, в обстановку, знакомую поэту по Петербургу. В Кишиневе он встречается с арзамасцем генералом М.Ф. Орловым, знакомится с К.А. Охотниковым, членами «Союза благоденствия». В ноябре 1820 г. Пушкин был приглашен родственниками Раевских, Давыдовыми, погостить в их имении Каменка Киевской губернии. Здесь он встречает де­кабриста И.Д. Якушкина и других членов тайного общества, съе­хавшихся к В.Л. Давыдову, одному из его участников. В беседах обсуждались волнения в Семеновском полку, революционные собы­тия в Испании, Италии. «Время мое протекает между аристократи­ческими обедами и демагогическими спорами», — писал Пуш­кин из Каменки Н.И. Гнедичу 4 декабря 1820 г. Чувствуя, что он присутствует на собрании членов тайного политического общества, о существовании которого подозревал еще в Петербурге, поэт был очень взволнован. Ему хотелось стать его участником, о чем он говорил своему другу Пущину в Петербурге. В своих воспомина­ниях Якушкин, рассказывая о встрече в Каменке членов тайного общества, сообщает об одной беседе, в которой Пушкин «с жаром доказывал всю пользу, какую бы могло принести тайное общество России. Когда же спор по этому поводу свелся к шутке, поэт со слезами на глазах воскликнул: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь, я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка...". В эту мину­ту он был точно прекрасен», — заключает Якушкин. Декабристы не вовлекали Пушкина в члены общества, не совсем доверяя его пылкой натуре, а главное, боясь за судьбу гениального поэта, но они широко использовали в своей пропагандистской деятельности его свободолюбивую поэзию.

В ссылке Пушкин много читает, увлекаясь вопросами филосо­фии, политики, истории. В послании «Чаадаеву» из Кишинева поэт писал:

В уединении мой своенравный гений

Познал и тихий труд, и жажду размышлений.

Рекомендуемые материалы

Владею днем моим; с порядком дружен ум;

Учусь удерживать вниманье долгих дум;

Ищу вознаградить в объятиях свободы

Мятежной младостью утраченные годы

И в просвещении стать с веком наравне.

В начале апреля 1821 г. Пушкин встречается с декабристом П.И. Пестелем. «Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч., — записывает поэт в дневни­ке. — Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю...». Знакомство Пушкина с Пестелем имело несомненное влияние на развитие политического радикализма поэта. Пушкин часто посещает дом декабриста М.Ф. Орлова, где бывал Пестель и где встречались все кишиневские вольнодумцы. «Мы очень часто видим Пушкина, который приходит спорить с мужем о всевоз­можных предметах», — сообщает брату жена Орлова (Е.Н. Раев­ская) в ноябре 1821 г. Среди других тем занимает Пушкина воп­рос о возможности вечного мира между народами. По словам Е.Н. Раевской, поэт был «...убежден, что правительства, совер­шенствуясь, постепенно водворят вечный и всеобщий мир» и при­дет время, когда виновников войны люди «будут считать лишь нарушителями общественного спокойствия». Тогда же Пушкин, размышляя о возможности «вечного мира» между народами, за­писал: «Не может быть, чтобы людям со временем не стала ясна смешная жестокость войны, так же, как им стало ясно рабство, королевская власть и т. п. Они убедятся, что наше предназначе­ние — есть, пить и быть свободными».

Летом 1821 г. Пушкин сблизился с В.Ф. Раевским. Под влия­нием бесед с ним поэт задумывает политическую трагедию, а за­тем начинает поэму «Вадим» на излюбленную в декабристской поэзии тему о древнерусской вольности. Заключение Раевского в крепость, его стихотворные послания оттуда друзьям глубоко вол­новали поэта.

К концу лета 1822 г. относятся заметки Пушкина по русской истории XVIII в., в которых разоблачается реакционно-крепост­нический характер политики Екатерины П. «... Политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян, желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла», — пи­сал Пушкин. К древнерусским преданиям обращается поэт в «Пес­ни о вещем Олеге» (1822), все глубже проникая в дух русской народности.

В начале южной ссылки поэзия Пушкина отразила подъем ре­волюционных настроений в среде декабристов. Стихи и письма кишиневского периода полны откликов и намеков, связанных с освободительным движением на Западе и политическими собы­тиями начала 20-х годов.

Смерть Наполеона в заточении в 1821 г. вызывает Пушкина на размышления («Наполеон») о судьбах свободы в Европе, о том, как подавил ее император, «смиритель свободы», сам прежде взнесенный ею. За это Наполеон поплатился изгнанием. Отсюда кон­цовка стихотворения: «И миру вечную свободу // Из мрака ссыл­ки завещал». В освобождении Европы от наполеоновского владычества поэт видит «высокий жребий» русского народа, ко­торый сам должен быть свободным.

Страстные порывы к свободе охватывали поэта. Он сравнивает свою судьбу изгнанника с судьбой римского поэта Овидия, со­сланного Августом («К Овидию»). Перед ним возникает образ уз­ника, которого зовет на свободу «орел молодой» («Узник»).

Сильно взволновало Пушкина греческое восстание весной 1821 г. С одним из главных его руководителей, Александром Ипсиланти, поэт встречался в Кишиневе. Сообщая о настроениях гре­ков, находившихся на юге России, Пушкин пишет в марте 1821 г.: «Восторг умов дошел до высочайшей степени, все мысли (гре­ков) устремлены к одному предмету — к независимости древнего отечества». Поэт переживает «прекрасные мину­ты надежды и свободы», отразившиеся в замечательных стихах о павшем герое («Гречанка верная! не плачь, — он пал героем»). Он сам мечтает принять участие в войне против Турции за нацио­нальную свободу Греции («Война»). Образы греческих вольно­любивых патриотов волнуют творческое воображение поэта. Он задумывает поэму о греческом национально-освободительном дви­жении. Впоследствии на материале своих записок и устных рас­сказов он писал повесть «Кирджали».

В южной ссылке проявились и атеистические настроения Пуш­кина. В 1821 г. он создает «нечестивую» поэму «Гавриилиада», в которой осмеивает евангельский миф о непорочном зачатии. Че­рез несколько лет «Гавриилиада», ставшая известной властям, на­влекла большие неприятности на Пушкина. Он неоднократно от­казывался от авторства. Вольнолюбивые настроения Пушкина от­разились в его южных романтических поэмах.

2. Романтические поэмы.

В южной ссылке Пушкин заканчивает начатую наКавказе поэму «Кавказский пленник» (1820—1821). Он стремился воссоздать в ней характер мо­лодого человека своего времени, уставшего от жизни, разочаро­ванного, презирающего свет, стремящегося обрести в общении с природой утраченную младость. «Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами мо­лодежи 19-го века», — указывал Пушкин. Герой поэмы — «отступник света». Жизни светского общества, полного пороков, он противопоставляет свободу, прославление которой составляет пафос поэмы. Пленник — друг природы, сторонник идеи о том,что естественное состояние человека — это его свобода и незави­симость. Вольнолюбивая идея «Кавказского пленника» выражена также и в образе черкешенки. Ее образ — воплощение любви и самопожертвования. Черкешенка жертвует собой во имя свободы любимого. Она предпочитает расстаться с пленником и погибнуть, чем видеть его в цепях.

В отличие от романтических поэм Байрона и от произведений Жуковского, «Кавказский пленник» лишен нарочитой экзотич­ности, элементов таинственности в развитии сюжета. Герой поэ­мы взят из действительности. Сам Пушкин ценил в ней изображе­ние горских нравов, по существу, мало связанное с сюжетом по­эмы. Когда через несколько лет во время путешествия в Арзрум Пушкин нашел где-то список «Кавказского пленника», он заме­тил: «Все это слабо, молодо, неполно, но многое угадано и выра­жено верно». В поэме еще нет глубокого психологичес­кого проникновения поэта в облик человека своего времени. Пуш­кин почувствовал, что его замыслу противоречит избранная им форма романтической поэмы, свободного лирического повество­вания. «Характер главного лица ... — замечает он в одном из чер­новиков, — приличен более роману, нежели поэме!». Од­нако на читателей «Кавказский пленник» произвел неописуемое впе­чатление и вольнолюбивым пафосом, и новизной красок и стиля.

Сюжет второй романтической поэмы Пушкина — «Братья-раз­бойники» (1821—1822) — был прямо связан с действительным про­исшествием — побегом двух разбойников из кишиневской тюрь­мы. Для создания необходимого колорита Пушкин использует мотивы разбойничьих песен, вводит народно-бытовое просторе­чие. Поэма осталась незавершенной.

Самым значительным произведением романтического периода является поэма «Бахчисарайский фонтан» (1822—1823), навеян­ная крымскими впечатлениями Пушкина. Сюжетом поэмы послу­жило местное предание о любви хана к пленнице-христианке и ее драматической гибели. Романтическая драма возникает из столк­новения людей, выросших на почве двух различных цивилиза­ций: христианской — образ Марии (Потоцкой) и мусульманской, воплощенной в образе крымского деспота хана Гирея. «Романти­ческая тема в творчестве Пушкина получила два различных ас­пекта. С одной стороны, она приобрела героический характер в трактовке волевого образа человека, прошедшего через испыта­ния страстей... С другой стороны, лирические переживания оду­шевлялись идеей просветления, освобождения от «мучительных страстей»: это была область интимно-личных чувств, и в противо­положность мужественным образам, в которых воплощалась романтическая тема в героическом ее понимании, интимное истол­кование вело к созданию женственных образов». В этом ключе и написан «Бахчисарайский фонтан».

Пушкин хотел показать в поэме воздействие гуманной христи­анской цивилизации, воплощенной в любви, на варвара. Еще Бе­линский отметил, что замысел поэта по своему содержанию был поистине грандиозным, но для романтической поэмы он оказался слишком сложным. Драма хана Гирея и двух соперниц передана при помощи традиционных для романтизма приемов изображе­ния исключительных страстей, мелодраматических эффектов и того, что Пушкин сам называл тайной занимательности.

«Бахчисарайский фонтан» поразил читателя своим лиризмом, драматическим сюжетом, роскошью красок, элегическим образом фонтана, поэтическим изображением крымской природы, гиб­костью и музыкальностью стиха. Своей поэмой Пушкин разру­шал все привычные литературные представления, выступая под­линным новатором в искусстве слова.

Успех поэм, особенно «Кавказского пленника», был огромен. По словам Белинского, «эти поэмы читались всею грамотною Россиею; они ходили в тетрадках, переписывались девушками, охотницами до стишков, учениками на школьных скамейках, украдкою от учителя, сидельцами за прилавками магазинов и лавок. И это делалось не только в столицах, но даже и в уездных захолустьях». Поэмы Пуш­кина учили пониманию того, что такое истинная поэзия. «Кавказ­ский пленник» вызвал многочисленные подражания.

По признанию самого поэта, южные поэмы «отзываются чте­нием Байрона». Протестующая и свободолюбивая поэзия Байро­на, антифеодальная политическая направленность его романтиз­ма импонировали настроениям и взглядам ссыльного Пушкина. Однако трудно найти двух поэтов, столь противоположных по сво­ей натуре, а следовательно, и по пафосу своей поэзии, как Байрон и Пушкин, указывал еще Белинский. Пессимистический пафос байронизма противоречил оптимистическому мировоззрению Пушкина. Характерный для Байрона скептицизм, индивидуализм и бегство от действительности оказались чужды Пушкину, всегда ощущавшему живую связь с современной ему жизнью. Для Пуш­кина оказался неприемлемым и, как он выразился, «односторон­ний взгляд на мир и природу человеческую», свойственный анг­лийскому поэту. Об основном различии Байрона и Пушкина пра­вильно сказал Герцен: Пушкину «были ведомы все страдания цивилизованного человека, но он обладал верой в будущее, которой человек Запада уже лишился. Байрон, великая свободная лич­ность, человек, уединяющийся в своей независимости, все бо­лее замыкающийся в своей гордости, в своей надменной скеп­тической философии, становится все более мрачным и непри­миримым. Он не видел перед собой никакого близьсого будуще­го...». Великий русский поэт верил в будущее человечества, в вы­сокий жребий России.

3. От романтизма к реализму.

Пушкин внимательно следил за развитием русской литературы и за литературными спорами в Петер­бурге. Южные поэмы Пушкина способствовали окончательному разгрому отживающего классицизма. Но, будучи на стороне противников классицизма, поэт многое не одобряет и в творческом опыте современных ему романтиков. Пушкин крити­кует чрезмерное увлечение молодых поэтов романтической элеги­ей. «... Не мешало бы нашим поэтам иметь сумму идей гораздо позначительней, чем у них обыкновенно водится. С воспоминани­ями о протекшей юности литература наша далеко вперед не про­двинется», — замечает он в подготовлявшейся им в 1822 г. критической статье. Пушкин борется за высокое идейное содер­жание русской литературы: «... Просвещение века требует важных предметов размышления для пищи умов, которые уже не могут довольствоваться блестящими играми воображения и гармонии...». Некоторых литераторов Пушкин осуждает за подража­ние иноземным писателям. «Пора ему иметь собственное вообра­женье и крепостные вымыслы», — пишет он Вяземскому о Жуковском. Критически отозвался Пушкин и о романтической прозе Бестужева. Борясь за национальную самобытность русской литературы и осуждая распространенное тогда подражание фран­цузской поэзии, «робкой и жеманной», Пушкин с воодушевлени­ем пишет: «Есть у нас свой язык, смелее! — обычаи, история, пес­ни, сказки». В ходе полемики Пушкин отстаивал «истинный ро­мантизм», который, по его мнению, состоит в следовании истине жизни. По существу, пушкинский истинный романтизм был сино­нимом реализма. Поэт вел борьбу за усиление общественной роли русской литературы, выступал против пренебрежительного отноше­ния к ней со стороны царского правительства и цензуры. В 1823 г. он пишет Вяземскому: «... пора дать вес своему мнению и заставить правительство уважать нашим голосом — презрение к русским писателям нестерпимо...». Вместе с тем на профессию пи­сателя Пушкин начинает смотреть как на моральную и даже материальную опору независимости своей и независимости литерату­ры вообще («Разговор книгопродавца с поэтом»). И в дальней­шем Пушкин вел непримиримую борьбу с самодержавием и его приспешниками за независимость литературы, против холопских традиций меценатства и придворной поэзии.

С начала 1823 г. стала спадать волна революционного и нацио­нально-освободительного движения в Западной Европе. Револю­ционные восстания в Италии, Испании были разгромлены. Все больше усиливалась общеевропейская реакция, во главе которой стояло русское самодержавие. Реакционные европейские прави­тельства, объединившиеся в Священный союз, ставили своей целью подавление всякого передового движения в Европе.

Пушкин остро переживал трагическую судьбу освободитель­ного движения на Западе. Он по-прежнему призывает «грозу, сим­вол свободы», но его лирика 1823 г. и первой половины 1824 г. («Свободы сеятель пустынный», «Демон» и др.) полна мотивов разочарования и грусти. С другой стороны, Пушкин обращается к «музе пламенной сатиры» и обрушивает ее яростный бич и на «безумцев», сказавших, что «нет свободы», и на им поверившие народы, которых не пробудил «чести клич». В работе над «Евге­нием Онегиным» поэт «захлебывается желчью», изображая пус­той и холодный свет. Он пишет эпиграммы на Воронцова, кото­рый пугал петербургских чиновников тем, что поэт может содейст­вовать распространению в Одессе «сумасбродных и опасных идей». Врагам Пушкина помог случай. В руки правительства попало пе­рехваченное полицией письмо, в котором Пушкин отрицал бес­смертие души и одобрял атеизм как систему, «... более всего прав­доподобную». Безбожие считалось государственным пре­ступлением. Александр I приказал уволить поэта со службы и отправить в новую ссылку — в глухую деревню Псковской губер­нии, под надзор полиции и церкви. Заключительным откликом жизни на юге явилось стихотворение «К морю», в котором поэт прощался с морской стихией, представлявшейся ему символом свободы, прощался с югом, романтическим этапом своей жизни.

В созданном Пушкиным образе моря нет мечтательной отвле­ченности, которая присуща стихотворению «Море» Жуковского. Конкретными деталями поэт передает «гордую красу моря», «и блеск, и шум, и говор волн». Стихотворение поражает своим тон­чайшим мастерством, в частности, «словесно-фонетической инст­рументовкой». «Уже в первых его строфах не только видишь «вол­ны голубые», блеск «гордой красы» южного моря, но и слышишь всплески его волн в выразительных, повторяющихся как рефрен звуках «ш», «щ» и «ч» («прощай», «блещешь», «прощальный час», «шум», «услышал» и т. д.), сочетающихся с заунывно-протяжными гласными «у» и «о»:

Прощай, свободная стихия!

В последний раз передо мной

Ты катишь волны голубые

И блещешь гордою красой.

Как друга ропот заунывный,

Как зов его в прощальный час,

Твой грустный шум, твой шум призывный

Услышал я в последний раз.

Перекличка рокочущих «р» и шипящих «ш» напоминает шум моря, однотонный, приглушаемый аккомпанементом гласных «у» и «о», выразительно передающих этот «заунывный» ропот моря.

Эта звуковая тональность проходит через все стихотворение словно отголосок морского прибоя, неизменно напоминая о его присутствии». Вслед за Жуковским Пушкин добивается мело­дичности, музыкального звучания своих стихов, достигая полного и органического слияния содержания и формы. В годы южной ссылки поэтическое мастерство Пушкина становится все совер­шеннее.

4. Пушкин в Михайловском. «Цыганы».

Жизнь Пушкина в Михайловском, естественно, не быть богата внешними событиями. Но именно в эту пору гений поэта достигает своей полной зрелости и могучей силы.

Последним произведением Пушкина романтического периода была поэма «Цыганы». Она была начата еще в Одессе в январе 1824 г., а закончена в Михайловском осенью того же года.

«Цыганы» развивают тему «Кавказского пленника». Обе поэ­мы сближает их главный герой. Подобно кавказскому пленнику, Алеко бежит из «неволи душных городов», где «просят денег да цепей», где «главы пред идолами клонят», «любви стыдятся, мыс­ли гонят, торгуют волею своей». Герой поэмы разочарован в свет­ской жизни, не удовлетворен ею. Он — «отступник света», ему кажется, что счастье он найдет в простой, патриархальной обста­новке, среди свободного народа, не подчиняющегося чуждым ему законам.

Образом Алеко Пушкин защищает свободу личности. Вместе с тем Алеко как романтический герой подвергается и критическому осмыслению. История его любви, вспыхнувшее в нем чувство ревности, убийство цыганки характеризуют героя поэмы как челове­ка эгоистического, который искал свободы от цепей, а сам пытал­ся надеть цепи неволи на другого человека: «Ты для себя лишь хочешь воли», — говорит ему старый цыган, воплощаю­щий народную мудрость. Пушкин уже перестает связывать идею свободы с романтическим героем, который оказывается сам внут­ренне несвободным, отравленным индивидуалистической психо­логией.

Настроения и искания Алеко — отголосок романтической не­удовлетворенности действительностью. Их своеобразие — в рус­соистском отрицании просвещения, цивилизации, которая не при­несла людям счастья. Но Пушкин полемизирует с Руссо, роман­тиком Шатобрианом, проводя в поэме мысль о том, что для чело­века, воспитанного «в неволе душных городов», невозможна пат­риархальная жизнь на лоне природы, он не может отказаться от того, что воспитано в нем цивилизацией. Это была очень важная идея поэмы. Пушкин ставил человека в определенную зависимость от воспитания, от самой объективной действительности. Роман­тическая свобода воли сталкивается с некоей закономерностью, против которой человек бессилен, ибо он как личность социально и исторически обусловлен. В свою очередь с утратой свободы не может примириться и Земфира, воспитанная на воле. Пушкин от­мечает, однако, иллюзорность и цыганской воли: «Но счастья нет и между вами, // Природы бедные сыны». И жизнь ста­рика цыгана, и судьба Земфиры сложились трагично.

Цыганы — «дети смиренной вольницы», Алеко воплощает в себе индивидуалистическое бунтарство. Идея различия культур и их противоречивости, воплощенная в «Бахчисарайском фонтане», проводится и в «Цыганах», но в более углубленной форме.

В поэме «Цыганы» намечается переход Пушкина к реализму: характеристика героев становится более полнокровной, более диф­ференцированной, связывается с общественной средой. Описани­ем местных нравов Пушкин мог быть доволен также в большей степени, чем в «Кавказском пленнике». В поэме более разработан сюжет и меньшую роль играет лирическая стихия. Драматизм со­четается в «Цыганах» с эпической повествовательностью. Пуш­кинский слог крепнет. «Я ничего не знаю совершеннее по слогу твоих "Цыган"», — писал поэту Жуковский.

Поэма «Цыганы» означала постепенное преодоление Пушки­ным субъективизма романтиков, романтической идеализации жиз­ни. Однако сильные стороны прогрессивного романтизма — про тест против отрицательных сторон действительности, порывы к  будущему, принцип свободы творчества, психологизм, лирический пафос — Пушкин сохранил в своем дальнейшем творческом развитии. Эти особенности романтизма органически вошли в ху­дожественный реализм Пушкина.

Литература:

Вам также может быть полезна лекция "6 Самооценка".

Пушкин А.С. Собрание сочинений (любое издание).

Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина(1826-1837) М.,1968.

Грехнев В.А. Этюды о лирике А.С. Пушкина. Нижний Новгород, 1991.

Городецкий Б.П. Лирика Пушкина. Л., 1998.

Сквозников В.Д. Лирика Пушкина. М., 1975.

Фомичев А.С. Поэзия Пушкина: творческая эволюция. Л., 1986.