Специфика постсоветского этнонационализма
Лекция 3. Специфика постсоветского этнонационализма
1. Национализм как историческая и социально-политическая категория. Основные концептуальные подходы к пониманию национализма. Марксизм. Теории модернизации. 2. Нация и национальный дискурс. Этническое (культурное) и гражданское (политическое) понимание нации. Объективные и субъективные критерии национальной
принадлежности. Западноевропейская и восточноевропейская традиции
национально-государственного строительства. Феномен «этнического ренессанса» в
современном мире. Проблема национального самоопределения. Политическая практика
этнонационализма как форма перераспределения власти и собственности.
3. Этническая суверенизация на постсоветском пространстве. Этнополитический кризис конца 1980-х – начала 1990-х гг. Постсоветский этнонационализм: основные
типологические черты и динамика развития. Культурно-языковая доктрина
этнонационализма. Формирование и деятельность этнополитических элит.
Рекомендуемые материалы
1. Национализм как историческая и социально-политическая категория.
В самом общем плане национализм – это идеология, отражающая устремления наций. Вместе с тем, это понятие очень трудно сравнивать с такими идеологическими течениями, как либерализм, консерватизм, социал-демократия и т.д. Как учение национализм не имеет собственной теории, общих постулатов, классиков и существует исключительно как категория, применяемая для обозначения национально ориентированной политики различных народов, стран и политических группировок. При этом национализм отличается своей огромной притягательной силой для миллионов людей, побуждающей их нередко жертвовать всем, даже своей жизнью. Пристальное внимание обществоведов к
национализму объясняется его распространенностью, многообразием и мобилизующим
потенциалом. Отсюда и множество трактовок национализма.
Для того чтобы разобраться во всем многообразии и причинах успеха (или неуспеха) национализма, необходимо его рассматривать как идеологию и движение, нацеленные на защиту национальных интересов, общим знаменателем которых является обеспечение
оптимальных условий для существования нации, гражданского общества, этнической
или любой другой относительно компактно проживающей группы. Естественно, что
широта понятия обуславливает и существенные расхождения по вопросам стратегии,
тактики и ранжировки приоритетов в программах, выдвигаемых различными
социально-политическими течениями.
Существует огромное множество типов национализма. Либеральный национализм рассматривает нацию или этническую группу как братскую общность, имеющую своей целью реализацию прав и свобод индивидов и содействующую тем самым обеспечению счастья для всех. В данном случае он тесно связан с идеологиями материального и
духовного прогресса. Специфическая разновидность либерального – так называемый якобинский национализм (или леворадикальный национализм) – отличается от либерального своим мессианством, так как предписывает этнической общности распространять и насаждать либеральный национализм другим этническим группам.
Консервативно ориентированный национализм подразделяется, как правило, на три направления. Традиционалистский национализм стремится мобилизовать этническую группу под знаменем старых времен, превознося прошлое, корпоративные обычаи, племенные ценности или солидарность аграрного общества. Он подчеркивает, скорее, права дискретных групп, классов, гильдий или каст, нежели индивидов. Он всегда создает либо воскрешает миф о древнем золотом периоде солидарности и стремится использовать его для организации мобилизируемых масс.
Синкретический национализм (или обновленческий, неоконсервативный национализм) сходен с традиционалистским в том, что стремится защитить этническую общность от чуждых идей. Но он не полностью отвергает обновление, перенимая такие идеи, которые он считает подходящими для своих целей. Интегральный национализм (или праворадикальный национализм) сосредотачивает все внимание на самой этнической группе, а не на группах или индивидах. Он жестко подчиняет благо граждан выживанию этнической общности, воспринимаемой как монолитная и органическая целостность.
При этом каждый конкретный национализм может быть представлен в виде нескольких течений и обладать сложной внутренней структурой, включающей в себя определенный комплекс интересов, целей, ценностей, символов и культурных и исторических стереотипов.
Вместе с тем, несмотря на то, что в программных документах многих национальных
движений обычно формулируются задачи во всех сферах общественной жизни:
экономической, политической и культурной, в конкретных ситуациях национальный
консенсус очень часто сводится к достижению лишь какой-то одной конкретной цели.
Например, право использования родного языка в общественной жизни, достижение
национально-территориальной автономии или независимости, воссоединение
разделенных административными или государственными границами частей территорий,
которые рассматриваются в качестве частей исторической родины и т.д. В колониальных и зависимых странах национализм также отождествляется с освободительными движениями и их идеологией.
Таким образом, большинство обществоведов считают, что как таковой национализм при всей своей эмпирической сложности имеет следующие общие черты:
1. он основан на требовании что правительства и управляемые должны обладать культурной идентичностью;
2. культурный национализм стремится сохранить или восстановить национальное наследие (например, возрождение родного языка), чем подготавливает почву для
политического национализма, который добивается уже самоопределения и
политического верховенства;
3. развитие современных систем массовых коммуникаций облегчает распространение объединяющий националистической идеологии;
4. националистические идеологии весьма привлекательны для угнетаемых классов, так
как обеспечивают для них определенную защиту от эксплуатации со стороны
инонациональных групп;
5. содержание националистической идеологии разрабатывается маргинальными интеллектуалами, не имеющими, как правило, доступа в государственные и, тем более, элитные образовательные учреждения.
6. в ХХ веке национализм чаще всего ассоциировался с деколонизацией, экономическим развитием обществ «третьего мира» и с борьбой за экономическое, политическое и культурное равенство в капиталистически странах.
Основные концептуальные подходы к пониманию национализма. Марксизм. В историческом плане традиционно, начиная с марксистской традиции, утверждается, что как политическая доктрина национализм не существовал вплоть до XVIII века, так как возникновение национальных движений точно совпадает с развитием государств-наций в Европе после наполеоновских войн: национализм по определению не мог возникнуть раньше нации. К концу XIX века теоретики-марксисты утверждали, что национализм будет приходить в упадок, так как его место займут интернационализм и космополитизм. Анализ индустриального общества, казалось бы, полностью подтверждал то, что:
1. развитие крупной промышленности и торговли приведет к стиранию специфических различий между обществами;
2. конфликты будут отражаться, скорее, в классовых, нежели национальных идеологиях;
3. у рабочего класса сформируется приверженность к идеологии интернационального социализма.
Однако Первая мировая война, которая велась на основе национальных лозунгов и принципов, полностью развеяла подобные ожидания, так как организованное антивоенное
движение так и не получило среди рабочего класса широкой поддержки.
Теории модернизации. В наше время существуют три наиболее распространенные интерпретации национализма:
1. как романтического движения, связанного с объединением Германии и Италии и
впоследствии экспортированного европейским колониализмом в Азию и Африку;
2. как ответной политической реакции на колониализм в обществах, в которых традиционные формы социальной организации разрушились вследствие социальных перемен, осуществленных внешним колониализмом;
3. как следствия неравномерного развития капитализма, породившего глубокое неравенство между отдельными регионами, и стремления периферийных регионов использовать националистическую политику, чтобы добиться более равномерного распределения богатства.
Нация и национальный дискурс.
В отличие от понятия «этнос» понятие «нация» намного сложнее, поскольку имеет
несколько значений. На Западе очень часто нации и государства рассматриваются как синонимы. Отсюда мы получаем такой институт, как «Организация Объединенных
Наций», членами которого выступают не этнические группы, а именно государства.
Число наций в данном случае совпадает с числом государств, являющихся членами
ООН. Отсюда же и понятия «национальная безопасность», «национальные интересы»,
«национальная сборная», например, по футболу и т.д.
Второе значение нации – это народ, под которым могут подразумеваться различные человеческие общности. Отсюда нациями и народами можно назвать 11 тысяч жителей государства-острова Неру в Тихом океане, 150 миллионов россиян и почти миллиард индийцев, которые говорят на сотнях различных языков.
При этом употребление и понимание понятия «нация» может иметь и культурно-пространственные различия. Для постсоветских и восточноевропейских государств понятия «народ» и «нация» также могут ассоциироваться и быть идентичными понятию «этнос», если их численность достигает большой, но весьма неопределенной, величины, и они более менее компактно расселены на территории, которую считают своей исторической родине. С этой точки зрения россияне и индийцы – это не нации, а многонациональные гражданско-политические общности. В Северной Америке нациями традиционно называются индейские племена.
Этническое (культурное) и гражданское (политическое) понимание нации. Таким образом, в рамках общепризнанного подхода к определению нации различаются два варианта: гражданский (или политический, государственный) и этнический (или культурный). Гражданское понимание нации основывается на понятии нации как политической общности или согражданства; этническое понимание рассматривает нацию как этнокультурную категорию, как общность, имеющую глубокие исторические корни,
социально-психологическую или даже генетическую природу. Суть подобных различий
состоит в том, что в одном случае нация рассматривается как гражданско-политическая категория, а в другом – как этническая, этнокультуная и этноязыковая. И если политическое понимание нации как обществ граждан сложилось во Франции и США во второй половине XVIII века во время буржуазно-демократических революций; то этническое понимание нации – в полиэтничных странах Восточной и Центральной Европы, расколотых на мелкие княжества или объединенных в обширные империи.
В связи с постоянно возникающей путаницей в понимании нации, значительно усилившейся из-за набирающих силу процессов глобализации и локализации, многие ученые в последнее время все чаще стали рассматривать нацию как политический лозунг и средство мобилизации, а не научную категорию. В итоге научные проблема и ее решение сменяется политическими. По-видимому, в обозримом будущем большие права на использование понятия «нация» будет иметь та социальная группировка, которая
обладает большей властью. А из пары «этническая общность – государство»
единственной допускаемой самими людьми по общему согласию формой применения
легитимного насилия, обладающей для этого соответствующими институтами,
ресурсами и правовыми текстами, является государство. Государственная общность,
жестко оформленная территориальными границами и имеющая фиксированную
гражданскую коалицию, получит больше оснований называть себя нацией, чем
коалиция, основанная на этнической идентичности, обладающая постоянно
переконструируемым содержанием, взаимопроникаемыми границами и множественной
лояльностью. При этом, что немаловажно, понятие гражданской нации более
приемлемо для членов многоэтничных политических сообществ и менее
конфликтогенно, нежели этническое понятие нации.
Объективные и субъективные критерии национальной принадлежности. В любом своем понимании нация – это большая группа людей, которые рассматривают себя как общность или группу, и которые обычно ставят лояльность к группе выше любых других конфликтующих форм лояльности. Часто нации присуща одна или несколько из следующих особенностей: язык, культура, религия, политические и другие институты, а также история, с которой она отождествляет себя, и вера в общую судьбу. Обычно нации населяют компактную территорию.
Часто, хотя и не всегда, нация формирует или входит в состав политического образования
(Франция, Швеция); иногда группа, считающая себя нацией, разделена политическими
границами (ФРГ и ГДР, Северная Корея и Южная Корея); одно политическое
образование также может включать в свой состав несколько наций (СССР). У людей,
составляющих нацию, обычно формируется чувство национализма. Если нация
добивается статуса нации-государства, она развивает политическую структуру,
которая защищает народ и способствует росту национальных институтов. С подъемом
национализма люди могут подчинить свои личные установки целям достижения
национальной независимости, престижа, процветания и силы нации. Национальные
политические лидеры, преследуя корыстные интересы, могут поощрять людей верить в
их исключительные качества и даже превосходство над другими национальными
группами или политическими образованиями. Крайние формы подобных установок
приводят к агрессии против других наций, рассматриваемых как неполноценные. Там,
где группа людей обладает всеми признаками нации, кроме независимости, она может
существовать как неудовлетворенное меньшинство в рамках более крупного
государства.
Традиционно при определении нации учитывалось ряд моментов:
1.Язык. Очевидно, что люди, говорящие на одном языке, понимают друг друга, и это порождает осознание принадлежности к одной и той же группе. Общность языка создает условия для развития национальной культуры, ранние формы которой обычно имеют форму политических баллад и саг, представляющих героев и военные победы в истории нации. При этом носители господствующего языка могут пытаться подавить другие языки, используемые в пределах государства, настаивая на изучении доминирующего языка в школах. Другие нации-государства поощряют двуязычие и даже многоязычие. Например, Канада преимущественно англоязычна, но формально считается двуязычной. Примечательно, что почти в четверти существующих государств языкового большинства не существует вообще, например, в Африке, что значительно уменьшает вероятность формирования нации-государства.
2. Раса. Большинство ученых не применяют понятие расы к национальным, религиозным, территориальным, языковым или культурным группам. Однако, необходимо иметь в виду, что само понятие расы не всегда сводится к традиционным: европеоидной, негроидной и т.д. расам. Существуют еще и такие понятия, как «англосаксонская раса», введенное в оборот Дж. Чемберленом, или «арийская раса», имеющая более печальную историю. Эти расы не являются расами в классическом смысле этого слова, и под этими понятиями, как
правило, подразумеваются группы, имеющие общие этнорасовые признаки. Многие люди
считают, что они принадлежат к одной расе именно в этом смысле. При этом они
могут полагать, что отличаются от других наций особой судьбой. Все это означает,
что они сделали большой шаг к формированию группового сознания и гордости,
которые способствуют осознанию своей национальности. Иногда групповое сознание и
гордость могут принимать крайне негативные формы выражения, если нация вдруг
почувствует себя ущемленной и будет требовать реванша за свои прошлые поражения
(германский фашизм). Вместе с тем, несмотря на то, что антропологи отвергают
концепцию расового превосходства (в обоих смыслах понятия расы), осознание расы,
предполагающее исключительность, составляет существенную черту большинства
национальных групп.
3. География. При формировании нации важный элемент составляет осознание проживания в определенных границах на конкретной части земной поверхности. При этом прирост населения привел к тому, что некоторые национальные группы распространились на большой территории, и национальные связи ослабли. Однако развитие коммуникаций в целом содействовало их восстановлению. Восприятие своей национальности во многих случаях укрепляется как раз газетами и электронными СМИ.
4. Политические институты. Тенденция к централизации политической власти ускорила формирование наций-государств. Хотя германские народы можно рассматривать как нацию и до 1871 г., однако единства они достигли во многом лишь после того, как О. Фон Бисмарк установил над многочисленными местными правительствами мощное централизованное правительство.
Также лишь принятие Конституции США в 1789 г., предусматривавшей сильное
центральное правительство, положил конец вражде между штатами, возникшими на
месте отдельных колоний. В современном мире национальная лояльность очень часто
оказывалась выше политико-идеологической. Например, коммунистическая доктрина,
которая всегда старалась подчеркивать международное единство рабочих, так и не
смогла преодолеть чувство национализма даже в тех государствах социалистического
блока, где политическая гегемония коммунистической партии была достаточно
крепка. В самом СССР во время Второй мировой войны чувство любви к родине
«Матери-России» оказалось более эффективным для мобилизации национальных усилий
на борьбу с захватчиками, нежели «чистая» коммунистическая риторика.
Западноевропейская и восточноевропейская традиции национально-государственного строительства.
Национально-государственное строительство в Европе происходило в целом в три
этапа. Для первого этапа был характерен тип национального государства, который возник на основе общего политического прошлого и революционного преобразования абсолютной монархии. В результате государство старого, добуржуазного, режима воплотило идею нации-государства и превратилось в орган самоуправляющегося гражданского общества. Примерами такого преобразования в XVI-XVII вв. являются Англия, Нидерланды и Франция.
На втором этапе формирования национальных государств – в XIX веке, – на котором возникает представление о нации как о культурной общности, в результате объединения
мелких, хотя и обладавших давними традициями, государственных образований
возникли унифицирующие государства. Классическими примерами такого объединения
являются Германия и Италия. В обеих странах цели национального движения совпали
с централизаторскими устремлениями одного из государств – Пьемонта-Сардинии в
Италии и Пруссии в Германии. После успешного национального объединения бывшие
мелкие государства были либо ликвидированы и заменены централизованным
административным делением (Италия), либо их суверенитет был существенно
ограничен (Германия).
Третий этап формирования национальных государств, при котором также преобладало понятие культурной нации, протекал в Восточной Европе в XIX – начале ХХ вв. Здесь национальные государства возникали посредством сецессии, т.е. дробления многонациональных империй, которые постепенно разлагались либо вследствие постоянных конфликтов с христианским миром (Османская империя), либо распались и были резко ослаблены в результате Первой мировой войны (Российская и Австро-венгерская империи). Складывающееся политическое сознание их народов, воспринимавших себя, прежде всего, в качестве языковых и этнических общностей, было направлено не внутрь государства и даже не на существовавшее государство, а против него. Оно воспринималось как чужое, как разрушитель. При этом необходимо иметь в виду, что для Восточной Европы в целом характерна продолжающаяся в течение десятилетий неустойчивость границ национальных государств.
Феномен «этнического ренессанса» в современном мире. </B>Начиная с 1960-1970-х гг. в мировом масштабе наметились процессы, которые характеризуются стремлением народов сохранить свою самобытность, подчеркнуть уникальность бытовой культуры и психологического склада, всплеском у миллионов людей осознания своей принадлежности к определенному этносу – национального самосознания или этнической идентичности. В настоящее время «этнический ренессанс» рассматривается как одна из основных черт развития человечества во второй половине ХХ века, сопутствующая глобализации – унификации духовной и материальной культуры в масштабах планеты. Почти повсеместный интерес к своим корням у отдельных людей и целых народов
проявляется в самых разных формах: от попыток реанимации старинных обычаев и
обрядов, фольклоризации профессиональной культуры, поисков «загадочной народной
души» до стремления создать или восстановить свою национальную
государственность. Вместе с тем, когда эти интересы сталкиваются с интересами
других народов, наблюдается ситуации межэтнической напряженности.
Проблема национального самоопределения.
Подходя к проблеме национального самоопределения, прежде всего, необходимо
рассмотреть существующие нормы международного права, потому что право народов на
самоопределение является его основополагающим принципом уже более тридцати лет.
Так, согласно вводным статьям двух важнейших пактов ООН о правах человека –
Пакта о гражданских правах и Пакта о социальных правах 1966 г. – народы на
основе права на самоопределение определяют свой политический статус. Генеральная
Ассамблея ООН в Декларации о дружественных отношениях 1970 г. уточняет, что при
решении вопроса о политическом статусе речь также может идти о создании
суверенного и независимого государства, соединении с другим независимым
государством или предоставлении иного политического статуса. Вместе с тем, в
декларации о Дружественных отношениях чуть ниже подчеркивается, что ее положения
не могут быть истолкованы как поощряющие деятельность, направленную против
территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых
государств.
В результате, созданное в период колонизации 1960-х гг. для стран «третьего мира»
международное право зашло в тупик в 1990-е гг., когда речь пошла о праве на
самоопределение не культурно гетерогенных конгломератов слабо цивилизованных
племен, а о зрелых культурных народах Восточной Европы. Если в период
деколонизации отделение колоний рассматривалось как главный смысл права на
самоопределение, а «освободительная война» воспринималась как легитимное
средство, то по отношению к СССР и Югославии Запад и международное сообщество до
последнего момента поддерживали беспомощные коммунистические центральные
правительства и не обращали внимания на стремление подчиненных народов к
автономии и позже к независимости. На данный момент западные аналитики при
разрешении подобных противоречий предлагают следующую формулу. Если в данных
конкретных политических условиях можно ожидать, что та или иная национальная
группа в составе чуждого ему государства будет в состоянии сохранять и
беспрепятственно развивать свою культурную идентичность, то следует настаивать
на том, чтобы она довольствовалась соответствующей формой автономии. Если же
группа систематически подвергается репрессивным мерам, сталкивается с грубыми
нарушениями прав человека и прав меньшинств, то она вправе добиваться отделения.
При этом в любом случае открытым остается вопрос, достигнута ли та иная грань в
межнациональных отношениях, или нет.
Политическая практика этнонационализма как форма перераспределения власти и собственности. Некоторые аналитики на Западе считают, что с исторической точки зрения проблема национального самоопределения в том ее виде, в котором она стоит сейчас – это лишь третий этап в развитии этнического национализма, или этнонационализма. На первом этапе (XVIII – XIX вв.) этнонационализм был по преимуществу европейским. Главным его устремлением было объединение наций, так как в Европе многие этнические группы оказались разделенными между различными государствами в качестве поданных их правителей и жертвами межгосударственных тарифов, значительно ограничивающих торговлю и экономический рост. Цель, которую ставили перед собой этнические националисты вместе с буржуазными торговцами в этот период, состояла в создании государств, в границах которых члены одной нации могли бы стать гражданами и разделять власть. Результатом их деятельности стало то, что сегодня называется нацией-государством, или национальным государством, т.е. государством, включающим преимущественно граждан общей этнической национальности, связанных между собой чувством общего происхождения, языком, религией и этнорасовыми признаками. Прежде всего, это касалось таких стран, как Франция, Германия, Италия и Великобритания.
На втором этапе (начало XX в. – 1960-е гг.) основной темой этнонационализма стало не объединение, а освобождение. Этнические меньшинства, подчиненные господству имперских наций-государств, стали достаточно мобилизованными, чтобы потребовать для себя автономии или независимости. На сегодняшний день это привело к появлению независимых наций-государств во всем «третьем мире». Далеким предшественником этих процессов были освобождение Греции от османского владычества в 1830 г. Однако крупномасштабному появлению независимых государств в полной мере способствовали уже обе мировые войны.
Второй этап в развитии этнонационализма был логическим следствием первого.
Постепенно современные государственные и экономические идеи были усвоены теми
народами, которые были покорены имперскими завоевателями, появившимися на первом
этапе. Начиная с зарождения индийского национализма под руководством
Национального конгресса и распространяясь оттуда на все зависимые территории,
которые стали независимыми после Второй мировой войны, этнонационализм создал
широкую сеть новых государств. Либералы-антиимпериалисты на Западе сочувствовали
подъему этнонационализма и поддерживали освободительные движения, обещавшие всем
народам блага современной государственности и цивилизации.
Продолжением этих процессов в современной истории стали распады СССР и Югославии, совпавшие с третьим этапом (вторая половина ХХ века) в развитии этнонационализма, когда лозунги освобождения от внешних завоевателей сменились лозунгами о праве на самоопределение в рамках существующих наций-государств. Всего в этот период этнонационалистами было выдвинуто шесть типов требований:
1. антиколониальное самоопределение, когда население территории, находящейся под
колониальным правлением или чуждым ей господством, настаивает на предоставлении
ему большей политической власти;
2. самоопределение части государства, когда этническая группа в пределах
существующего государства добивается большей политической или культурной
автономии;
3. межгосударственное определение, когда требования выдвигает этническая группа,
компактно расселенная в нескольких государствах;
4. самоопределение дисперсных народов, когда требования выдвигает этническая
группа, расселенная в нескольких государствах дисперсно;
5. самоопределение коренных народов, когда требования выдвигает этническая группа,
населяющая компактные территории и ведущая традиционный образ жизни;
6. представительное самоопределение, когда этнические группы требуют изменений в
политической структуре государства, чтобы сделать ее более представительной.
3. Этническая суверенизация на постсоветском пространстве.
Этнополитический кризис конца 1980-х – начала 1990-х гг. Постсоветский этнонационализм: основные типологические черты и динамика развития. </B>В конце 1980-х – начале 1990-х гг. этнонационализм, сдерживаемый в СССР силой тоталитарного режима, получил свободу и оформился в виде «этнического взрыва», положив начало новому этапу развития целого ряда государств. Этнический национализм в бывшем СССР оказался намного сильнее государственного национализма, т.е. общего гражданского чувства единого государства. Причем, схожая ситуация наблюдалась практически во всех странах бывшего социалистического лагеря. После падения власти правящей партии и имперских центров «соревнующиеся» этнонационализмы очень быстро приходят в движения, ускоряя распады государств. Так, бывшие чехословаки стали словаками и чехами, югославы раздробились на словенцев, хорватов, сербов и мусульман. В Западной
Европе этнонационализм, как правило, вписывается в логику «этнического ренессанса». Многие бельгийцы воспринимают себя, прежде всего, как фламандцев или валлонов, многие испанцы – как каталонцев и басков. Также очень трудно сказать, сколько британцев ставят свою этническую идентичность – валлийскую, шотландскую или английскую – выше государственной британской. Между ирландской и британской идентичностями не могут выбрать в Северной Ирландии жители Ольстера.
В период перестройки территория СССР оказалась охваченной волной межнациональных
конфликтов, которые в соответствии с их спецификой и географическим регионом
условно можно назвать конфликтами «крымского», «карабахского» и «прибалтийского»
типов.
Крымский тип этнонационализма возник как историческое эхо депортации 1941-1944 г. многих народов в восточные районы России. Уже на протяжении полувека депортированные народы – крымские татары, турки-месхетинцы и т.д. – требуют возвращения на родину. Вместе с тем, принципу «восстановления исторической справедливости» здесь противостоит принцип «признания исторических изменений», который культивируется среди этнических групп, которые заселили территории, оставшиеся после депортации свободными. Столкновение этих двух принципов заводит в тупик.
Карабахский тип этнонационализма также имеет исторические корни и во многом восходит ко временам сталинского произвола в сфере территориально-административного
устройства СССР. Примечательно, что конфликтующие стороны – армяне и
азербайджанцы, – выдвигающие взаимоисключающие требования, ссылаются на один и
тот же документ – Конституцию СССР. И если армяне настаивают на присоединении
Нагорно-Карабахского автономного округа к Армении, апеллируя к записанному в
Конституции СССР праву нации на самоопределение; то азербайджанцы протестуют
против отделения НКАО от Азербайджана, основываясь за записанном в Конституции
праве наций на сохранение территориальной целостности своей республики и на
недопустимости изменений границ республики без разрешения ее высшего
законодательного органа.
Прибалтийский тип этнонационализма связан с изменением этнодемографической структуры в сторону значительного увеличения доли пришлого иноэтнического населения. Дело в том, что в некоторых республиках этнические группы, по имени которых они названы, не имеют статуса большинства. Причем, подобная ситуация характерна не только для Латвии и Эстонии, но также и для Казахстана, Якутии и Каракалпакии. В данном случае стороны опять-таки ссылаются на одни и те же юридические документы. И если, к примеру, представители русскоязычного населения Эстонии руководствуются положениями международного права и считают недопустимыми какие-либо ограничения свободы передвижения и выбора места жительства в пределах единого государства (тогда еще СССР). То представители эстонского национального движения исходят из того же международного права и настаивают на принципе упрочения суверенитета своей республики и, соответственно, на праве устанавливать республиканские квоты въезда и предоставления гражданства людям, прибывающим из других республик.
Ситуация, при которой позиции сторон представляются вполне обоснованными, будучи
рассмотренными по отдельности, и совершенно несовместимыми и взаимоисключающими, взятые вместе, на практике лишь способствует развитию этнонационализма и порождает долгосрочные межэтнические конфликты. Формирование
национальных движений на Украине, в Прибалтике и Нагорном Карабахе,
происходившие в 1987-1988 гг., стало первым этапом в развитии этнонационализма
на постсоветском пространстве. В 1989-1991 гг. в союзных республиках и в
1991-1993 гг. на территории Российской Федерации основным направлением в
развитии национальных движений становится борьба за власть и ее
перераспределение в пользу национальных элит. Почти повсеместно ее результатом
стало провозглашение суверенитетов и принятие поправок к Конституциям о
верховной власти. Третий этап – после 1993 г. – характеризуется в целом спадом
национальных движений, чему способствовали как окончательный распад СССР, так и
преодоление двоевластия в Российской Федерации.
Культурно-языковая доктрина этнонационализма. Язык является главным этноразличительным признаком и этнической ценностью. В 1970-1980-е гг. по языку себя идентифицировали 70%-80% эстонцев, грузин, узбеков и молдаван. Роль языка как консолидирующего психологического фактора зафиксирована и в результатах переписей населения. Тем более что понятие «родной язык», использовавшееся во всесоюзных переписях, отражало не реальное языковое поведение, а именно представление о нем как языке «своей» этнической общности, т.е. как элементе этнического самосознания. С
началом перестройки и кризиса в СССР язык стал выступать уже не просто как
идентификатор, а как национальный символ. И как только требования придать языкам
титульных наций статуса государственных стали лозунгами национальных движений, и
появились реальные возможности для реализации этого, язык стал не просто
национальным символом, но и приобрел острое социальное и политическое значение.
Вместе с тем, признание языка государственным не только поднимало его престиж, но и
подразумевало непременное знание его всеми, кто был обязан владеть им по
характеру своей деятельности: руководители государственных учреждений, работники
медицины, прокуратуры, сферы обслуживания и т.д. И если раньше знание русского
языка открывало дополнительные возможности к социальному продвижению, то теперь
незнание языка титульной нации в бывших союзных республиках стало в карьере
тормозом.
В республиках Российской Федерации языковая ситуация была иная. В большинстве из них титульная нация не составляла доминирующей части населения, и русский был основным языком общения на работе и в общественной жизни. При этом управляемость со стороны государственных органов процессами этнокультурного возрождения была в российских регионах намного выше. Поэтому в 1990-1991 гг. практически во всех Декларациях о государственном суверенитете, принятых в республиках (за исключением Чечни и Тувы), говорилось, что язык титульных наций и русский обладают равным статусом равноправных государственных языков. Однако еще во второй половине 1990-х гг. язык оставался символом и фактором политического приоритета. При выборах президентов республик, спикеров парламентов всегда вставал вопрос о знании кандидатами на эти должности языка титульной нации и русского. В результате практически все подобные выборы превращались в проблему этнического самоутверждения.
Принятие законов о государственных языках имело и важные социально-психологические
последствия. Оно ослабило этнополитические претензии титульных наций, хотя и не
сняло их полностью, поскольку реальное положение в использовании языков
изменилось мало. При этом новые противоречия родились уже в среде самих
титульных наций. В частности, незнание родного языка стало оцениваться как
«манкуртизм». А поскольку круг людей, перешедших на русский язык как язык
межэтнического общения, был широким, то в положении оттесненных от престижных
должностей или неуверенных в социальном росте оказалась и часть лиц титульной
нации. Среди новых проблем оказались и такие, как дискриминация на почве
языковой компетенции, обеспечение свободы выбора языка обучения и общения,
варианты консолидаций на основе языкового поведения, реальная и мифологизируемая
ситуация для этнической мобилизации по языковым интересам.
Формирование и деятельность этнополитических элит. Любое национальное движение – это во многом движение этнополитических элит. Чтобы объединить людей и направить их энергию в определенное русло, нужны соответствующие идеи и лозунги, которые и формулируют представители этнополитической элиты. «Первая скрипка» здесь всегда принадлежит интеллектуальной элите – ученым, журналистам, писателям и т.д. Занимаясь
проблемами общественного развития и держа руку на пульсе не узкой профессиональной группы, а всего общества, они быстрее улавливают общенациональные интересы и настроения, становятся лидерами движений. Причем, у каждой группы этнополитической элиты имеются свои достаточно четко очерченные функции. Научная интеллигенция – историки, социологи и юристы – выступает, как правило, в роли конструктора идеологем. Именно они формулируют основополагающие идеи национальных движений. Когда такие идеи сформулированы, в дело вступают журналисты, писатели и режиссеры. В СМИ и на киноэкранах сформулированные идеологемы активно тиражируются, внедряются в массовое сознание и создают эмоциональный фон для распространения соответствующих идей. Именно тогда в наибольшей степени и проявляется ответственность этнополитической элиты за последующее развитие событий.
На первом этапе развития этнонационализма (1987-1988 гг.) наиболее значительной для
Рекомендуем посмотреть лекцию "Средства легитимации власти".
этнической мобилизации была роль интеллигенции, которая первоначально выдвигала
требования, далекие, казалось бы, от непосредственной политики: экологические,
языковые и этнокультурные. Между тем, затрагивая интересы большинства населения,
они обладали большой мобилизационной потенцией. На втором этапе развития
этнонационализма (1989-1993 гг.) наиболее распространенным лозунгом национальных
элит становится стремление жить под собственной политической крышей. Для придания подобным требованиям исторической оправданности лидеры национальных движений обращались к фактам далекой и близкой истории. Также происходит и переоценка прежних культурных связей, всячески подчеркивается перспективность новых историко-культурных ориентаций, сопровождающиеся сомнениями в возможностях русской культуры и ее полезности для дальнейшего развития своих народов.
