Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. От Возрождения до Канта (Д. Антисери, Дж. Реале - Западная философия от истоков до наших дней), страница 13
Описание файла
Файл "Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Том 3. От Возрождения до Канта" внутри архива находится в папке "Д. Антисери, Дж. Реале - Западная философия от истоков до наших дней". Текстовый-файл из архива "Д. Антисери, Дж. Реале - Западная философия от истоков до наших дней", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "философия" из 3 семестр, которые можно найти в файловом архиве МГУ им. Ломоносова. Не смотря на прямую связь этого архива с МГУ им. Ломоносова, его также можно найти и в других разделах. .
Просмотр 13 страницы текстового-файла онлайн
Два его рассуждения о смысле человеческой деятельности и о превосходстве добродетели над судьбой стали особенно известными: "Поэтому я верю, что человек рождается не для того, чтобы умереть и сгнить, но для того, чтобы производить. Человек родился не для того, чтобы изнывать в безделии, но для того, чтобы упражняться в вещах великих и славных, которым он может радоваться и посредством которых может прославлять богов, а также для того. чтобы использовать совершенства добродетели, и таким образом добывать счастье". "Так не признается ли большинство из нас в том, что судьба наша есть то, что мы с быстротой и старанием выносим в качестве решения, которое мы утверждаем или поддерживаем? Легко побеждает тот, кто не желает быть побежденным. Терпит иго судьбы только тот, кто привык подчиняться".
Это нечто иное, как два прекрасных эпиграфа для всего гуманистического движения.
Другие гуманисты кватроченто
Напомним некоторые имена видных гуманистов этого века. Джанноццо Манетти (1396-1459) перевел Аристотеля и Псалтирь, но больше всего известен своим трудом "О достоинстве и превосходстве человека", которым открыл дискуссию "о достоинстве человека".
Маттео Пальмиери (1406-1475) соединял жизнь активную и жизнь созерцательную, не скрывая платонических симпатий.
Последним упомянем Гермолая Варвара (1453-1493) - переводчика Аристотеля (сделал перевод "Риторики"), возвратившего древний дух текстам Стагирита, очистив их от накипи средневековья. Стало самым известным следующее его утверждение: "Признаю только двух господ - Христа и литературу". Это обожествление слова имело курьезный характер: он предлагал прямо-таки целибат для ученых и освобождение их от гражданских обязанностей, чтобы они смогли посвятить себя полностью служению науке.
32
Неоэпикуреизм Лоренцо Балла
Одной из самых богатых и значительных фигур XV века был, конечно, Лоренцо Балла (1407-1457).
Философская позиция, которая более всего выражена в работе "Об истинном и ложном благе", отмечена критикой эксцессов аскетизма стоиков и монахов, в противовес которым он толкует "наслаждения" в самом общем смысле, а не только как плотское наслаждение. Таким образом, Балла проводит интересную попытку возобновить эпикуреизм на христианской основе.
Основные рассуждения Балла следующие: все, что создала природа, "не может быть не свято и не достойно похвалы", и наслаждение также свято и похвально; но, поскольку человек состоит из тела и души, наслаждение проявляется по-разному. Это, конечно же, чувственное наслаждение, самое низкое, потом следуют удовольствия духа, права, искусств и культуры, но выше всего - христианская любовь к Богу.
Балла, называя наслаждением то счастье, которое испытывает душа в раю, пишет: "Это блаженство кто усомнится назвать иначе, как наслаждением?" И далее уточняет: "Нужно отметить, что хотя я говорил, что наслаждение или удовольствие есть всегда благо, стремлюсь я, все же, не к наслаждению, а к Богу. Наслаждение есть любовь, и Бог дает это наслаждение. Получая - любят, полученное - любимо; любить - то же самое, что удовольствие, или наслаждение, или блаженство, или счастье или милосердие, которые есть конечная цель, и в этом свете к ней нам представляются другие предметы. Лучше говорить, что любовь Бога есть не конечная цель, но действующая причина...".
Смысл доктрины удовольствия Баллы был интерпретирован Э. Гарэном: "Провозглашенное здоровым духом наслаждение (voluptas) выступает защитой божественной природы, демонстрацией чудесного порядка и благого предусмотрения Бога. В доктрине чрезмерно откровенна антиманихейская позиция, в некоторых случаях Балла склоняется к пантеизму, сердцевиной которого является наслаждение и человеческое и божественное блаженство (hominumque divumque Voluptas). Ничто не лишено своей ценности - ни христианский опыт искупления, ни душа, ни плоть".
33
Но нужно добавить, что конечная цель этого преувеличенного voluptas - выход за рамки учения Эпикура, о чем Балла прямо говорит: "Я опроверг доктрины как эпикурейцев, так и стоиков, чтобы показать их сходство, а также то, что лишь в нашей религии высшее желаемое благо доступно не на земле, но на небесах".
Если помнить это, то нас не удивят слова Баллы из другой замечательной работы - "О свободе воли". В противоположность умозаключениям разума и знанию божественного в аристотелевском понимании, Балла исходит из живой веры, как понимал ее святой Павел, противопоставляя рассудочной добродетели теологическую, и пишет: "Так избавимся от честолюбивого стремления к познанию высшего и приблизимся к нему в смирении. Ничто не поможет христианину больше узнать великолепие и щедрость Бога, чем смирение ведь сказано: "Бог сопротивляется надменным, но благоволит кротким".
Только с этой точки зрения и можно понять "Рассуждение о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина", где Балла на базе строгого филологического анализа обосновывает фальшивость того документа, на основании которого Церковь узаконивала свою светскую власть, ставшую источником коррупции. Правильная интерпретация "слова" возвращает к истине и охраняет ее. В конце этого достойного восхищения труда Балла пишет: "Но я не желаю в моем обращении подстрекать государей и народы к насилию, которое вынудит папу уйти. Раз услышав правду, он вернется из чужих владений в собственный дом, родной порт, устав от шторма, бури и потрясений, и ничего не желаю более, чем того, чтобы однажды папа осознал себя викарием Христа, а не кесарем".
Филологические исследования Балла продолжил в работе "Сравнения и комментарии к Новому Завету, полученные из различных списков на греческом и латинском языке". Он намеревался вернуть тексту Нового Завета первоначальную чистоту и ясность. Ученые отметили, что с помощью этой деликатной операции Балла собирался противопоставить философскому методу средневековья quaestiones - филологический метод чтения священных текстов, чтобы очистить их от накипи, отложившейся на них в течение долгого времени.
34
Балла видел перспективы этого метода. Суть его выражается латинским термином "таинство" (sacramenium). Язык для Баллы (как разъясняет Гарэн) является воплощенным духом, слово - воплощенной мыслью. Необходимо уважение к слову и понимание сакральности языка.
Стараниями Баллы гуманизм поднимается на новую ступень и занимает устойчивое положение.
Возрожденческий неоплатонизм
Краткие сведения о платоновской традиции и византийских ученых XV века
Эпоха гуманизма и Ренессанса отмечена всеобщим обращением к платонизму, создающему определенный духовный климат.
Это вовсе не означает возрождения платоновской мысли, выраженной в форме диалога. Средневековье мало интересовалось диалогами (за исключением "Менона", "Федона" и "Тимея"). Напротив, в эпоху кватроченто все диалоги были переведены Леонардо Бруни на латинский язык и получили большое признание. Многие гуманисты были способны читать и понимать греческие подлинники. Тем не менее вновь открытые платоновские тексты продолжали читать в свете поздней платонической традиции, т.е. в передаче канонического неоплатонизма.
Нынешнему читателю, владеющему изощренной экзегетической техникой, это может показаться парадоксальным. И действительно, только в начале XIX века начали различать доктрины собственно платоновские и неоплатонические.
Античность, в общем, была эпохой, когда основателю школы приписывались все философские открытия, в том числе и более поздние, им вдохновленные. Это отчасти объясняет причины, по которым Платон не оставил систематических записей, а основные принципы доктрины передал в лекциях и никого из учеников не уполномочил составлять общий свод своего учения. Академия, им основанная, как было показано в предшествующем томе, имела долгую судьбу и претерпела большие изменения. В эпоху эллинизма
35
направление к скептицизму сменилось эклектикой с элементами стоицизма. В эпоху империи преобладало стремление создать систематическую метафизику, начало чему положили медиоплатоники и затем Плотин и поздние неоплатоники. Напомним еще, что с неоплатоников пошла традиция рассматривать и аристотелевские записи, как некие "малые мистерии", выступающие в функции введения в "большие мистерии", т.е. в качестве пропедевтики, приготовляющей к пониманию работ Платона. Добавились, кроме того, осложнения, уже нами проиллюстрированные выше, связанные с текстами "Герметического корпуса" и "Халдейских оракулов", т.е. с теми магико-теургическими течениями, которые использовали платонические философемы с определенной окраской. Наконец, напомним, что платонизм увеличил собственное доктринальное наследие за счет христианских умозрений, трудов Дионисия Ареопагита, в которых элементы прокловского учения сочетаются с элементами христианской теологии.