КонфЭмоции16 (Силлепсис как показатель эмоциональной акцентуации в речевом общении)

Силлепсис как показатель эмоциональной акцентуации в речевом общении

Sillepsis as an indicator of emotional accentuation in verbal communication

Аннотация

Статья посвящена употреблению силлепсиса, т.е. концептуально неодинаковых, но синтаксически однофункциональных компонентов, в художественной и научной речи. Рассматриваются коммуникативные условия и семантические особенности силлепсиса. Высказывается мысль о том, что силлепсис может выступать в качестве показателя эмоциональной акцентуации в речи.

The article deals with the usage of sillepsis, i.e. conceptually unequal but syntactically single-function components, in artistic and scientific speech. Communicative conditions and semantic features of sillepsis are considered. The idea that sillepsis can act as an indicator of emotional accentuation in speech is introduced.

Ключевые слова

Силлепсис, сочинительный ряд, эмоциональная акцентуация, речевое общение, драматургический диалог, научная полемика

Sillepsis, coordinating construction, emotional accentuation, verbal communication, dialogue in drama, scientific polemic

Возникновение и бурное развитие такого направления в науке о языке, как лингвистическая теория эмоций, со всей очевидностью свидетельствует о том, что эмоциональная сфера человека определяет в речевом общении многое [Шаховский 2008]. Так, эмоции в языке и речи выражаются и описываются, модифицируют неэмотивную семантику и просодию, обусловливают морфологические и синтаксические девиации, опосредуют обновление приемов речетворчества и т.д. В рамках лингвистической теории эмоций довольно обстоятельно обсуждались проблемы отображения эмоциональной сферы человека в синтаксическом механизме речевой деятельности. В частности, разрабатывалась теория восклицательного высказывания, описывалась парадигматика эмоционального синтаксиса, отмечалась сигнификация эмоций посредством синтаксически нечленимых высказываний и др. [Деньгина 2009; Малинович 1989; Синеокова 2003].

Правда, наблюдения показывают, что на основе синтаксических средств как таковых эмоцию невозможно обозначить в ее конкретике и тем самым точно опознать ее и что представление эмоции в синтаксисе почти неосуществимо без взаимодействия с контекстом, в котором та или иная синтаксическая форма становится либо средой эмотивной сигнификации, либо особым сигналом эмоциональности высказывания (ср.: Вот так встреча! и Встретились с тобой мы!..). Надо отметить, что если в первом случае, более раритетном, эмотивное выражение стремится к фразеологизации (ср. Вот так клюква! как знак удивления), то во втором, обычно не выходящем за пределы свободного синтаксиса, возникает частичное преодоление того или иного синтаксического стереотипа (ср., например, в высказывании Встретились с тобой мы!.. эмоционально обусловленный сдвиг порядка слов). Именно ко второму случаю относится силлепсис, призванный указывать на эмоциональную направленность речи, хотя и безотносительно к ее конкретному эмоциональному содержанию.

Согласно общепринятому толкованию, силлепсис представляет собой «прием… объединения в перечислительном ряду логически… неоднородных членов предложения как однородных» [Сковородников (ред.) 2016: 286]. В. В. Виноградов вместо термина «силлепсис» предпочитал терминологическое сочетание «прием разноплоскостных семантических перечислений» [Виноградов 1961: 97]. Однако для понимания сущности и функций силлепсиса, в том числе связанных со сферой эмоций, необходимо учитывать единый семантико-синтаксический принцип этого приема. Ср. сочетания без силлепсиса: сын и дочь (‘лицо’ + ‘лицо’); чемодан и рюкзак (‘предмет’ + ‘предмет’) — и высказывания, в которых имеется силлепсис: Дебора Львовна осталась с сестрой, и Алик уезжал с сыном и клетчатым болгарским чемоданом среднего размера (Л. Улицкая. Медея и ее дети) [НКРЯ]; Я летала над латышским ландшафтом в своем новом обмундировании, которое досталось мне в трудном бою и которое пополнило мой бежевый небольшой чемоданчик и чувство уверенности в себе (Т. Егорова. Андрей Миронов и я) [НКРЯ]. Очевидно, что при синтаксической однофункциональности компонентов, объединяющей силлепсис с типичным сочинительным рядом, силлепсис требует концептуальной неодинаковости этих компонентов (например, у Л. Улицкой — ‘лицо’ + ‘предмет’; у Т. Егоровой — ‘предмет’ + ‘чувство-состояние’). В этой отличительной особенности силлепсиса состоит частичное преодоление синтаксического стереотипа сочинительного ряда, в котором концептуальная одинаковость компонентов является синтаксически значимой [Сигал 2004; Dik 1968; Haspelmath (ed.) 2004]. Концептуальная неодинаковость, которую намеренно предпочел для синтаксически однофункциональных компонентов говорящий (пишущий) и включил в свой перцептивный фокус слушающий (читающий), способна маркировать эмоциональную акцентуацию речевого общения.

Становясь показателем эмоциональной акцентуации, тот или иной синтаксический прием (в частности, силлепсис) как бы намекает на то, что предметный, атрибутивный и событийный компоненты информации, содержащейся в высказывании, выступают только как фон для передачи эмоционального состояния субъекта (говорящего / пишущего, наблюдателя, синтаксического лица) или его эмоционального отношения. Эмоциональную акцентуацию обеспечивает контекст в целом, в нем рассредоточены различные сигналы (показатели) эмоций, вплоть до их наименования, но синтаксические приемы, в том числе силлепсис, могут лишь привлечь внимание к эмоциональному «перебиву» в развертывании речевого общения. Силлепсис — это своего рода эмоциональный дейктик, находящийся в структуре клаузы, но работающий на контекст. В этом качестве силлепсис выступает преимущественно на основе того семантического субстрата, который свойствен сочинительным рядам с союзными / бессоюзными маркерами соединительно-перечислительных и разделительно-перечислительных отношений.

При этом стоит заметить, что силлепсис, равно как и другие синтаксические показатели, необязателен для эмоциональной акцентуации. Обращение к силлепсису объясняется идиостилевыми закономерностями отбора синтаксических приемов эмоционального речевого самовыражения. Кроме того, с выполнением этой функции никак не связаны те прецеденты силлепсиса (точнее сказать, квазисиллепсиса), которые возникли в результате речевой ошибки, вызванной «сбоем» в синтаксическом структурировании высказывания. Ср.: У больного имеется жена, две дочери и прямая паховая грыжа (Паспорт-Экспресс, № 4, 2001) [НКРЯ]. Быть показателем эмоциональной акцентуации может силлепсис, созданный намеренно, как особый синтаксический прием, потребность в котором связана, например, с воплощением эстетического задания или с экспрессивным подчеркиванием довода в научном обсуждении. По этой причине в качестве материала для наблюдений над силлепсисом привлечены драматургический диалог в пьесе М. Горького «Дачники» и фрагмент научной полемики из теоретико-методологической статьи профессора В. А. Звегинцева «Структурализм в лингвистике». Представляется, что подобный материал позволяет, с одной стороны, раскрыть функцию эмоциональной акцентуации у силлепсиса в речевом общении, а с другой стороны, обнаружить специфику силлепсиса в этой функции в разных доменах речевого общения.

Драматургический диалог у М. Горького — это бытовое диалогическое общение, преобразованное эстетическим заданием драматурга. Б. А. Ларин отмечал, что М. Горький добивается выражения «актуальных эмоций» путем прерывистости «в тематической, стилистической, иногда и синтаксической» организации диалогической речи [Ларин 1973: 168, 185]. Несмотря на то, что М. Горький нередко вкладывает в уста героев своих пьес прямые / косвенные наименования эмоций, облекая их в форму разных частей речи, его драматургическому диалогу свойственно не только и не столько обозначать эмоцию, сколько представлять ее. В этом случае «актуальные эмоции» (выражение М. Горького) передаются через намек, в синтаксическом изображении которого находит свое место силлепсис. Надо сказать о том, что у М. Горького-драматурга имеется пристрастие к силлепсису, причем основанному на открытых и вследствие этого на более чем двухкомпонентных сочинительных рядах. Подобная структура силлепсиса, включающая до пяти компонентов, делает более ощутимым такой тип синтаксической прерывистости в диалогической речи, как концептуальная неодинаковость компонентов сочинительного ряда.

В конце 1-го действия пьесы «Дачники» Калерия собирается прочесть стихотворение в прозе. Это вызывает восторг Юлии Филипповны и иронический «подхват» ее реплики Власом. Ср.:

Юлия Филипповна. Мелодекламация! Как это хорошо! Люблю! Люблю все оригинальное… Меня, точно ребенка, радуют даже такие вещи, как открытые письма с картинками, автомобили…

Влас (в тон ей). Землетрясения, граммофоны, инфлюэнция… [Горький 1970: 207].

Короткие высказывания, в том числе однословные (по модели и эллиптические), идущие одно за другим и произносимые в быстром темпе с восклицательной интонацией, контактный повтор с распространением определенно-личных высказываний, а также прямое наименование позитивного эмоционального состояния (радости) посредством глагольного предиката отражают экзальтированность Юлии Филипповны, ее почти детскую восторженность, внезапную охваченность радостью. Сочинительный ряд, начатый Юлией Филипповной и прерванный Власом (ср. пунктуационный знак «многоточие» на границе реплик), не создает силлепсиса: в этом сочинительном ряду в соединительно-перечислительные отношения вступают компоненты, обладающие концептуальной одинаковостью (‘предметы’ + ‘предметы’) и относящиеся к субъективной общей картине ‘оригинальные вещи’. Однако Влас, поддразнивая Юлию Филипповну (ср. ремарку), в продолжение ее сочинительного ряда перечисляет концептуально неодинаковые компоненты (‘природные катаклизмы’ + ‘предметы’ + ‘болезнь’) и тем самым создает силлепсис. В данном случае силлепсис, образуясь на стыке реплик, с одной стороны, обеспечивает их формально-синтаксическую связность, а с другой стороны, семантическую прерывистость и эмоциональную конфликтность. Безусловно, формирование силлепсиса такого рода возможно исключительно в непосредственном речевом общении, в том числе изображенном драматургом.

Для научной речи характерны сочинительные ряды с подчеркнутой концептуальной одинаковостью компонентов. Это объясняется тем, что в форме сочинительных рядов предстают обычно те или иные звенья классификаций, где недопустимо отступление от принципа единства классификационного основания. Как уже отмечалось в нашей науке, если лингвист употребляет сочинительный ряд синтаксис и семантика (а, допустим, не структура и семантика), то это очень точно свидетельствует о его взглядах на язык. Казалось бы, силлепсис, требующий концептуальной неодинаковости компонентов сочинительного ряда и связанный с эмоциональной акцентуацией в речевом общении, не может быть востребованным в научной речи. Однако силлепсис, хотя и крайне редко, встречается в научной речи тогда, когда от изложения наблюдений над фактами, от описания тех или иных закономерностей, от аксиоматического представления знаний ученый переходит к полемике, т.е. к опосредованному диалогу-спору с авторами (или сторонниками) определенных утверждений, взглядов, концепций. В научной полемике силлепсис позволяет ученому, стремящемуся продемонстрировать скептическое или ироническое отношение, применить тактику reductio ad absurdum. Силлепсис привносит в строгую научную речь разговорную просодию (даже при чтении она апперципируется во внутренней речи), что неизбежно превращает этот синтаксический прием в действенный маркер эмоциональной окрашенности полемического высказывания.

В статье профессора В. А. Звегинцева «Структурализм в лингвистике», посвященной основным идеям и принципам структурализма в науке о языке, было невозможно не затронуть возражений и сомнений, высказанных учеными более традиционных взглядов. В частности, В. А. Звегинцев останавливается на мнении о том, что лингвист должен работать с реально существующими языковыми фактами, а не заниматься дедуктивно-абстрактными схемами. Полемизируя с одним из сторонников этого мнения, В. А. Звегинцев настаивает на том, что оно «фактически означает, что если делается утверждение “дважды два — четыре”, то надо обязательно указать — четыре чего (собаки, стола, морфемы), а если такого указания нет, то подобное утверждение является недопустимой абстракцией» [Звегинцев 1996: 133]. Силлепсис представлен у В. А. Звегинцева в форме бессоюзного сочинительного ряда с разделительно-перечислительными отношениями. Концептуальная неодинаковость компонентов сочинительного ряда (‘животные’ + ‘предметы мебели’ + ‘термины лингвистики’) усиливается благодаря тому, что силлепсис употреблен в условиях вставки, раскрывающей возможное содержание относительно-вопросительного местоимения. Силлепсис позволяет ученому, с одной стороны, отметить эмоциональный «поворот» в полемике, а с другой — показать бессмысленность предметного уточнения абстрактно-арифметического утверждения, истинного для одной и той же счетной операции с любыми предметами. Тем самым в научной полемике силлепсис участвует при выдвижении аргумента с эмоциональной нагрузкой.

В заключение еще раз констатируем, что отнесение силлепсиса к средствам эмоционального синтаксиса вызвано прежде всего концептуально-семантическим дисбалансом синтаксически однофункциональных компонентов. «Если два конституента соединены сочинительной связью, — пишет П. Шехтер, — должна быть прагматическая мотивация для объединения — некоторая ситуация, которой это соединение соответствует. Когда такую ситуацию трудно или невозможно представить, конъюнкция кажется необычной, странной (odd)» [Schachter 1977: 91]. По-видимому, именно подобное ощущение необычности или странности побуждает намеренно использовать силлепсис в качестве показателя эмоциональной акцентуации в разных доменах речевого общения.

Список сокращений

НКРЯ — Национальный корпус русского языка. URL: http://www.ruscorpora.ru